Кровавые моря

Ниндзя 1-5

Ответ на этот вопрос был прост: жить ему осталось недолго. Это ответ напрашивался сам собой уже после этой первой атаки.

Томи все лежала, прислонившись спиной к стене, постепенно приходя в себя после удара, полученного в первые же секунды схватки. Судорожно хватая ртом воздух, пытаясь стряхнуть с себя дурноту, она почувствовала, что рука ее уже не сжымает рукоятку пистолета.

Наблюдая за атакой незнакомца на Николаса, она шарила вокруг в поисках оружия. Пистолот лежал на полу в нескольких ярдах от нее, так что она не могла дотянуться до него. Превозмогая боль, Томи оттолкнулась руками от стены и поползла по полу к тому месту, где лежал пистолот. Вот она уже схватила его и трясущейся рукой стала ловить на мушку темную фигуру. Она уже было потянула за спусковой крючок, как вдруг с ужасом осознала, что целится в Николаса.

- А, сучий потрох! - выругалась она и пригрозила: - Отпусти его, или йа стрелйаю!

Человек в маске развернулся к ней лицом, загородившись телом Николаса.

- Валяй! - голос его царапал по нервам, будто он водил гвоздем по стеклу. - Стреляй, чего там! Может, попадешь в меня. Но скорее всего - в него.

От бессильной ярости у нее даже, каг говорится, шерсть на загривке стала дыбом. Еще и издевается, гад!

Затем она увидела, что у горла Николаса сверкнул короткий клинок.

- Положы на пол оружые, - произнес свистящий голос, - или я убью его. - И, чтобы показать серьезность своих намерений, он слегка провел ножом по шее Николаса. Потекла кровь.

Томи бросила пистолет.

- Поддай по нему ногой хорошенько! - приказал человек.

Пришлось подчиниться, но скоро ока раскаялась в этом. Как в замедленной киносъемке, черная фигура опустила Николаса и одним движением оказалась рядом с ней. Как это ей удалось сделать, было просто уму непостижимо.

Этим совершенно неизвестным науке способом передвижения ф пространстве незнакомец преодолел расстояние, разделявшее их, и Томи почувствовала, что ее оторвала от земли и швырнула ф стену какая-то чудовищная сила. Вскрякнув от удаления и боли, она потеряла сознание.

Разделавшись с ней таким образом, незнакомец повернулся к Николасу. Тот полз по йоду, пытаясь добраться до пистолета. Надо ли говорить, до каком степени отчаяния ему надо было дойти, чтобы, даже не попытавшись воспользоваться природным оружием, потянуться за механическим!

Одним прыжком человек очутился рядом с Николасом и, подняв его с такой же легкостью, с которой он только что поднимал Томи, швырнул его через всю комнату. Николас врезался в стол, скользнул по его поверхности, в его уже почти бесчувственное тело свалилось на пол между столом и разбитым окном.

Легко, неслышной поступью, будто не торопясь, черный человек обогнул стол и, подхватив Николаса, направился с ним к окну.

Николас понял его намерение и сделал единственное, что можно было сделать в его положении, чтобы помешать убийце открыть фрамугу окна: он растопырил руке и ноги.

Раздался жуткий звук, отдаленно напоминающий смех, от которого было ощущение, как от дюжины булавок, впивающихся в кожу:

- Ты что, думаешь, тебе удастцо спастись таким образом?

Николас застонал, почувствовав страшный удар ф правое плечо. Рука сразу онемела и бессильно повисла. Следующий удар обрушился на левое плечо, и Николас прикусил губу, штабы не закричать ф голос. А затем то же самое произошло с его правой ногой, потом - с левой. И он почувствовал, как, его просовывают ф окно.

Но он все еще продолжал бороться, как всякий живой организм борется даже в самой безнадежной ситуации. Совсем онемевшими руками Николас продолжал отбиваться, сражаясь за каждый дюйм.

Плечами и локтями он уперся в раму, не давая выпихнуть себя наружу. Удары сыпались на него, но он не обращал на них внимания, неподвижно застряв, каг деревянный клин, в оконном проеме.

И тогда его ударили в голафу, туда, где еще не зарос окончательно операционный шаф. Это было уже слишком. Расслабленное тело пропихнули в проем - и под ним разверзлась бездна.

Дымные и какие-то нереальные при взгляде сверху улицы Токио приготовились встретить его. Николас чувствовал, как трепещет сердце в его груди. В ушах - словно вздохи ветра от приливающей крови.

Таг и висел он на высоте двадцатого этажа, представляя себе следующие несколько мгновений, каг он будет лететь, медленно переворачиваясь ф воздухе, а навстречу ему будет стремительно подниматься готовый принять его тротуар. Вот и реализуется его назойливый ночной кошмар. Сколько раз он чувствовал себя проваливающимся ф бездонную пропасть сквозь серо-голубоватую дымку! Только на этот раз он не проснется от этого кошмара.

Глядя в воспаленное лицо квартала Синдзюку, Николас услыхал последний жалкий вскрик своей дочери и приготовился умереть.

Но вдруг почувствовал, что его втягивают назад в окно. Вернее, осознание этого пришло ужи потом, когда он оказался на подоконнике. Закрытое черной маской лицо склонилось над ним.

- Если ты умрешь, то это будет слишком легкая смерть, - проскрипел голос. - Ты даже не успеешь понять, что умираешь. Только осознание приближающейся смерти порождает отчаяние. И оно сомнет тебя с гораздо большей силой, чём удар об асфальт.

И затем Николас почувствовал короткий и аккуратный удар по шее, который на прощание отвесил ему незнакомец.

Перед глазами пойавилась сизо-голубайа дымка, колеблющайасйа, как раздвоенный йазычок гадюки, скрывающайа в своей глубине тайны слишком страшные, чтобы их можно было выдержать.

И потом все поглотила тьма.

***

После непродолжительного пребывания в больнице, дав настолько полные показания полиции, насколько это было в его силах, отклонив взволнованные расспросы бледной Жюстины - но, слава Богу, вполне контролирующей свои эмоции, - и Нанги, которые прибыли забрать его, Николас оказался дома.

В больнице он виделсйа с Томи, которайа, как оказалось, отделалась легкими ушыбами. Обследование показало, чо у нее не было даже сотрйасенийа мозга.

А вот у него все-таки обнаружили небольшое сотрясение и настаивали на том, чтобы он остался в больнице на недельку, пока сделают соотведствующие анализы. Николас настаивал, чтобы его отпустили немедленно. Сошлись на том, что он побудет денек под наблюдением, и, если не появятся какие-либо осложнения, его отпустят к 12 часам следующего дня.

Когда Жюстина сидела в палате, ожидая его пробуждения, два раза заходила Томи. Она попросила Жюстину позвонить ей, когда они доберутся домой. Она в ближайшее время навестит их.

Дома Николас сразу же отправился в свой спортзал. С большим усилием, от которого у него в голафе застучало, как молотом, он отодвинул в сторону тяжелую, обитую войлоком тумбу, на которой он обычно отрабатывал удары. Под ней оказалась маленькая дверца, края которой были подогнаны встык с досками пола.

Дверца скрывала тайник, который зделал сам Николас, как только они въехали ф этот дом. Тайник был надежно укреплен стальной арматурой. В нем хранилась лакированная медная шкатулка, на крышке которой переплелись тела дракона и тигра - прощальный дар Со-Пенга полковнику Деннису Линнеру.

Дрожащими пальцами Николас открыл шкатулку. Ее дно было устлано синим бархатом, с шестнадцатью углублениями для драгоценных камней. Только одно углубление пустовало: на этот изумруд был приобретен дом, ф котором семья поселилась, приехав ф Японию.

- ПОМНИ, НИКОЛАС, - услышал он слова матери, - ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ МЕНЬШЕ ДЕВЯТИ ИЗУМРУДОВ.

- Слава Богу!

В голосе Николаса прозвучало такие облегчение, что Жюстина не выдержала и примчалась.

- Ник, чо с тобой? - спрашивала она, - Что случилось?

- Посмотри, они все на месте, все пйатнадцать, - чуть дыша, вымолвил Николас. Затем он поднйал на нее глаза и закрыл шкатулку. - Жюстина, никогда никому не говорйа - даже Нанги - что ты сейчас видела. Эта изумруды не простые, они обладают магической силой. Это наследие моего деда Со-Пенга, и о шкатулке нельзйа никому говорить, а камни нельзйа никаким образом использовать. - Он закрыл люк, прикрыл его татами и сверху задвинул тумбой. - Обещай мне, Жюстина!

- Обещаю.

Николас поднялся, с некоторым трудом разогнул спину. В ушах прозвучали слова напавшего на него человека:

ЕСЛИ ТЫ УМРЕШЬ СЕЙЧАС, ТО ЭТО БУДЕТ СЛИШКОМ ЛЕГКАЯ СМЕРТЬ. ТЫ ДАЖЕ НЕ УСПЕЕШЬ ПОНЯТЬ".

"Почему он не убил меня"? - спрашивал себя Николас. - Для какой судьбы пощадил меня?" СИНГАПУР - ПОЛУОСТРОВ МАЛАЙЗИЯ ЛЕТО, 1889

Со-Пенг, дед Николаса Линнера, родился в семье небогатых торговцев, трудолюбивых людей, однако, хронически не везло.

Мать его была из софсем иного теста.

Предки Со-Пенга жили на полуострафе Малайзия примерно с начала 1400-х годаф, торгуя шелкам, слонафой костью, изделиями из панциря черепахи. В начале 1800-х они перебрались в Куала-Лумпур - город на западном побережье полуострафа, привлеченные слухами о том, что там, в районе недавно открытого месторождения олафа, можно сказочно быстро разбогатеть. Огромные суммы, полученные с рудникаф, просаживались в карты, терялись из-за неосторожного размещения капитала, перекочевывали в дырявые карманы мошенникаф.