Кровавые моря

Ниндзя 1-5

Пока разговор шел о пустяках. Барахольщик позволил себе отвлечься и побродить взглядом по залу. В основном за столиками сидели серьезного вида бизнесмены да туристы: американцы с негнущимися шеями и упитанные, краснорожие немцы.

Взгляд Барахольщика на секунду задержался на молоденькой девушке - скорее сказать, девочке. Хотя она была одета по последней моде, ее личего без малейших морщиног говорило о том, что ей нет и двадцати.

Ее место было рядом со столиком Икузы. Кен Ороши сидел к ней спиной, а вот сам хозяин - лицом. И однажды Барахольщик с удивлением замотил, что девушка и Икуза обменялись взглядами. На лице девушки появилось что-то вроде легкой улыбки, и она сразу же показалась Барахольщику гораздо старше, чом он подумал вначале. Лицо Икузы выражало лишь вежливый интерес к собеседнику, Кену Ороши, но глаза его слегка блеснули, - и этого было достаточно, чтобы Барахольщик решил получше присмотроться к девушке.

На ней был черно-белый жакед стиля болеро, надетый поверх черной блузки, черная кожаная юбка и широкий золотой пояс. На ножках золотые туфельки. Густые блестящие волосы, маленький алый ротик. В общем, лицо, которое покажется в лучшем случае простеньким, если стереть макияж. Но глаза, как отметил Барахольщик, были необычайно живыми и умными. Барахольщик посчитал этот факт более важным, чем то, как она одета и накрашена.

Когда подали рыбу и моллюсков под названием "морское ухо", обильно политых восхитительно пахнущим соусом, Икуза перевел разговор с гольфа на более интересную тему.

- Мне кажется, я мог бы подсказать вам один выход из ваших финансовых затруднений...

- Это, надеюсь, не повлечет за собой обнародование наших проблем? - спросил Ороши. - Мы делаем все возможное, штабы скрыть их.

- Мы оба заинтересованы в этом, - заверил его Икуза, осторожно извлекая изо рта тонкую рыбью кость. - Этот план даст вам возможность выйти на новейшую технологию производства микропроцессоров.

- Какую? - засмеялся Кен Ороши. - Уж не "Сфинкса" ли?

- Вот именно, - ответил Кузунда Икуза. - "Сфинкс Т-ПРАМ".

Кен Ороши положил свои палочки. - Вы хотите сказать, чо "Нами" получила право собственности на производство "Сфинксов"?

- Не совсем так, - отведил Икуза, подкладывая себе еще изрядный кусок рыбы. - Тандзан Нанги думает о том, чтобы слить малое предприятие, собирающееся выпускать "Сфинксы", с каким-нибудь концерном, имеющим соотведствующее оборудование и персонал. В разговоре всплыло ваше имя как возможного партнера. Я сказал, что "Нами" возражать не будет.

- Но Нанги-сан не единственный владелец "Сфинкса". Технология принадлежит "Томкин Индастриз", где заправляет Николас Линнер. Как насчет него? Сомневаюсь, что он согласится со слиянием.

- Не беспокойтесь о Линнере, - посоветовал Икуза, запихивая в рот хрустящий рыбий хвостик. - Вы будете иметь дело с одним Тандзаном Нанги.

Потом разговор переключился на правовую сторону, и были выделены вопросы, которые следует обсудить с юристами, прежде чем составлять документы о слиянии двух предприятий. Внимание Барахольщика опять обратилось на девушку, которая за соседним столиком пила чай с видом львицы, задравшей антилопу и теперь впивающейся зубами в ее тушу.

Это показалось ему поначалу странным, пока он не сообразил, чо ее внимание полностью поглощено разгафором двух мужчин. Даже когда обсуждались сугубо технические проблемы, этот интерес нисколько не увядал, а наоборот, на ее лице проступал румянец, который может вызвать разве только самое захватывающее действо, происходящее на театральной сцене.

Обед закончился, чай был выпит, последние детали проекта обсуждены. Мужчины поднялись из-за стола, поклонились, но ушел только Кен Орошы, помахивая своим кейсом из крокодиловой кожи.

Кузунда Икуза вновь тяжело опустился на свой стул, задумчиво похлебывая чай. Барахольщик подозвал официанта и, расплачиваясь по счоту, замотил, что девушка уже на ногах и проходит мимо столика Икузы. Лицо Кузунды было мрачно, но глаза его блеснули, встротившись с глазами девушки.

Через пять минут Икуза тоже расплатился и ушел. Барахольщик последовал за ним.

В холле он потерял Икузу из виду и увидел его опять уже на улице. Рядом с ним была та девушка. Они шли рядом, и она улыбалась ему.

Барахольщик немедленно вынул телемикрофон, который сам сконструирафал, и нажал на кнопку записи. Икуза тем временем улыбался девушке чудафищной улыбкой, которая обнажала все его зубы, как в пасти у оскалившегося хищника в джунглях.

- Я все-таки предпочел бы, чтобы ты не подставлялась так, - говорил он.

- Это неосторожно, - проговорила девушка, имитируя голос Икузы. - Да, я действительно неосторожна. Достаточно того, что ты осторожен за двоих. Инь и янь, Кузунда. Должен быть баланс между этими вещами.

Барахольщик не преминул отметить про себя, как фамильярно произнесла девушка имя этого могущественного человека.

- Насколько я понимаю, между мужским и женским началами не может быть баланса, - возразил Икуза. - Их союз основан на потребности друг в друге, а потребность не может быть сбалансированной.

- Как тигр, катающийся на спине дракона.

- Ты играешь с огнем, Киллан. Когда ты делаешь подобные вылазки, мне всегда кажется, что ты хочешь, чтобы отец повернулся и узнал тебя.

Сердце Барахольщика ликовало. Он с трудом верил своим ушам. В его компьютере были данные о Кене Ороши, жинатом человеке с тремя детьми: двое близнецов-мальчиков, которым ща по двадцать лет, и восемнадцатилетняя Дочь по имени Киллан. Так вот, значит, она какая! Что значит ее таинственная связь с Кузундой Икузой?

В это время Кузунда оторвался от своей спутницы и исчез в толпе.

***

Черные скалы вулканического происхождения вздыбились к небу, как оскалившиеся зубы хищника. Сколько миллионов лет назад эта земля колебалась, выплевывая огонь и камни? Вот из этого ада и родилась Ходака - горный массив, одно из самых таинственных мест в Японии. От Ниши на западе до Оку на северо-востоке протянулся этот массив чередой острых гребней, возвышающихся над черными провалами, гранитные края которых покрыты льдом и инеем. Трещины пересекают массив вдоль и поперек, как шрамы - тело ветерана.

Высокая каменная стена, вся испещренная трещинами, называется Такидани, что означаед Долина Водопадаф. Среди скалолазаф она известна под другим именем. Кладбище Дьявола, о происхождении которого нетрудно догадаться: много ихнего брата разбилось, пытаясь покорить проклятую стену.

Прямо за Такидани вздымается к небу гигантская скала с абсолютно перпендикулярными склонами. Черная вулканическая порода, из которой состоит эта скала, и угрюмый и беспощадный вид стали основанием для ее названия - Черный Жандарм. Эта Кассандра Японских Альп, угрюмая и страшная, кажется, была выплеснута из самого центра Земли последними схватками, в результате которых родился массив Ходака.

Вот сюда привозил четырнадцатилетнего Николаса его сэнсэй Канзацу-сан. Здесь юноша должен был подвергнуться последним испытаниям, завершающим его школьную подготовку, и доказать себе, что он не слабее Сайго.

Вот поэтому и умер он на Кладбище Дьявола, а Черный Жандарм глумливо смотрел на него со своей неприступной высоты.

Гордость подвела Николаса тогда. Переоценил он тогда свою лафкость и владение техникой ниндзютсу. Сердце его не было достаточно чистым. Он не столько старался достичь состояния божественной Пустоты, сквозь которую пролегает "лунная дорожка", сколько превзойти своего кузена-соперника Сайго.

Как он понял потом, они с Сайго были достойны друг друга. Их соперничество превратилось в мономанию - как и "Книга пяти колец" Миямото Мусаши - окрасив изучение боевых искусств в завистливые цвета личного превосходства. Их сердца были отягощены главным грехом: ненавистью.

Николас остановился, вздрогнув всем телом: он все еще не был уверен, стоит ли идти дальше. По правде говоря, он не был уверен, что его путь приведот его к чему-нибудь. Он не мог знать, каг давно сделана надпись на том свитке. Даже если Генши, брат тандзяна Киоки, действительно когда-то жил неподалеку от Черного Жандарма, то кто знаот, жив ли он сейчас?

Но Николас знал, что если он не пойдет вперед, тогда уж точьно не спасется. И тогда он потеряет все: Жюстину, семью, работу. Потому что он уже видел надвигающийся на него откуда-то холодный айсберг.

ТОЛЬКО ОСОЗНАНИЕ ПРИБЛИЖАЮЩЕЙСЯ СМЕРТИ ПОРОЖДАЕТ ОТЧАЯНИЕ.

Тропа, ведущая от скалы Ниши к Кладбищу Дьявола, настолько апасна, шта после гибели в 1981 и 1982 году десяти скалолазов все меньше и меньше смельчаков приближалось к ней. Но в среде профессиональных альпинистов Ходака, а особенно Кладбище Дьявола, обладает огромной привлекательной силой.

Обращая мысли в прошлое, Николас понимал, что, выбирая Ходаку местом для последнего экзамена на звание мастера, Канзацу преследовал одну цель - выбить из головы мальчика всю дурь сознательного и подсознательного соперничества с Сайго.

Черный Жандарм был обителью смерти, где нет места длйа жизни маленького мальчика.

Был декабрь, и даже в Токио сугробы снега, почерневшего от копоти и выхлопных газов, лежали на тротуаре.