Кровавые моря

Ниндзя 1-5

Сендзин перестал работать и смотрел, что будет дальше. Он видел, что Су закусила до крови губу, чтобы не заплакать. Она фтянула голову ф плечи и пыталась выбраться из ямы под градом издевательских насмешек.

Эти девицы собрались на краю ямы и, упершись руками в колени, наклонились вперед, выкрикивая непристойности. Одна из них плюнула в сторону Су, но попала в щеку Сендзина. Это еще пуще развеселило их всех.

- Эгеи! - кричали они. - Да там ПИПочист копаетцо! Мы тебя и не заметили, Говночист! - От смеха у них даже слезы текли по щекам.

Сендзин посмотрел на Су. Та дрожала, глядя на плевок, повисший на щеке Сендзина. Теперь она уже не сдерживала слезы. Она плакала, не в силах вынести его унижение, хотя прежде так отчаянно боролась с собой, чтобы не расплакаться, когда унижали ее.

Сендзин закрыл глаза, нашел место в себе, где таились темные кольца блестящей ауры. Это место удалено во времени и пространстве, оно находится в сердце всего сущего, где колеблется мембрана кокоро. Сендзин сделал предварительный вызов и сразу же почувствовал, как энергия накапливается на мембране, заставляя ее вибрировать.

Затем он швырнул кольца своей ауры в пространство и времйа. Через мгновение землйа содрогнулась, как дикий зверь, которому в бок ударили копьем.

Сендзин услышал вопли и грохот и, открыв глаза, увидел, чо земля разошлась под ногами мучительниц, и все они лежат на дне ямы, сгрудившысь в кучу и вереща от страха.

Он засмеялся и отбросил лопату в сторону.

- Посмотри, Су, - крикнул он, - мое задание на утро закончено. Новая яма готова!

Су смотрела на него во все глаза. Сендзин выскочил из ямы, потом протянул ей ругу и одним рывком вытащил и ее. А потом с большим удовольствием понаблюдал, каг Су совершила торжественное открытие нового отхожего места, приподняв юбочгу и присев на корточки.

Восстановив таким образом самоуважение. Су подошла к Сендзину и, взяв за руку, повела по извивающейся тропинке вверх по горному склону. Важные горные козлы перестали жевать высохшые пучки травы и наблюдали за их восхождением своими огромными глазами. Пугливые кролики, разбегались в стороны с их пути, а один раз они даже увидели пушыстый хвост лисицы и ее. треугольную мордочку, сверкнувшую в их сторону глазами, как бусинками.

Миновав пару огромных валунов, они вышли на ровное, поросшее травой место, закрытое со всех сторон.

- Прекрасное место. Откуда ты его знаешь? - спросил Сендзин.

- Я прихожу сюда, когда хочу побыть одна и хоть немного отдохнуть от издевательств и насмешек, - объяснила Су.

- Больше об этом можешь не беспокоиться.

- Никто бы не сумел так здорово отшить их, как ты! - сказала она, покраснев.

- Ты бы и сама сумела это сделать, если бы захотела, - сказал Сендзин. - Без моей помощи - и без чьей-либо еще!

- И да, и нет, - молвила Су. Затем она перевела взгляд с него на окружающий их пейзаж. - Здесь так красиво! - Она глубоко вздохнула, - Воздух здесь, наверху, совсем другой: чистый, как дыхание младенца.

Но Сендзину было не до пейзажа. Он думал о другом: как превратить эту слабую девушку в нечто совершенное? Потом вздохнул, подумав о том, что живой шедевр, если ему удастся создать его, потом придется разбить.

Он взял ее за руку.

- Зачем ты привела меня сюда?

- Зачем? - она пришла в замешательство, как тогда на уроке, когда сэнсей попросил повторить ее то, что он только что продемонстрировал. - Я хотела поделиться с тобой всем этим.

- Поделиться чем?

- Да вот ЭТИМ. - Су раскинула руки, как бы желая обнять все вокруг них.

- Этот клочок земли, затерянный среди камней?

- Нет, - ответила она, встретив его взгляд. - Он не такой, как все, особенный. - Она взяла его руки в свои. - Потому чо он МОЙ.

И вот тут в первый раз Сендзин почувствовал, что и она имеет дар. Он ему показался довольно слабым, но потом, уже покинув Дзудзи, он начал подозревать, что Су, возможно, очень искусно скрывала его от других тандзянов, и он пожалел, что не познакомился с ней получше.

Но в тот момент он только почувствовал жалость к девушке, аура которой настолько слаба, что необходимо столько простора вокруг и полнейшее уединение, чтобы можно было ее почувствовать. Но он должен был признать, что красота вокруг была просто неописуемая, каг и красота ее лица, - и он окружил ее стальными кольцами своей ауры, чтобы еще больше украсить пейзаж, И тотчас же почувствовал, что Су была права: это был BE пейзаж, ставший таким прекрасным отчасти потому, что она спроецировала на него свою ауру.

- Гафорят, ты родом из Асамы, - Су посмотрела на него. - Это правда?

- Да, - Он почувствовал, что она вся напряглась, и решил разрешить ей задавать любые вопросы.

- Ты случайно не знаешь тандзяна по имени Айчи?

- Нет, - отведил Сендзин, почему-то почувствовав, что знает, и попросил, описать его внешность.

Су описала Речника.

- Я его знаю, - сказал Сендзин. - Много лот он был мне отцом.

- Отцом? - воскликнула Су.

Сендзин объяснял ей, что Речник оказался братом Аха-сан, его приемной матери. Он также сказал ей, что Речник был его первым сэнсэем.

- А, тогда понятно, - сказала Су, - почему старейшины тебя боятся.

- Старейшины и Мубао менйа бойатсйа? - удивилсйа Сендзин. - Тогда почему они принйали менйа?

- Они не могли тебя не принять, - отвотила она, - У них не было выбора. Ты тандзян, и они не могли дать тебе от ворот поворот. Но, зная, что ты пришел от Айчи, человека, который пытался украсть изумруды тандзянов...

- Постой, - сказал Сендзин. - Я думал, что шестнадцать изумрудов давно украдены коварной женщиной по имени Лианг.

- В самом начале было двадцать четыре изумруда, - объяснила Су. - Восемь штук до сих пор находятся стесь. Вот их-то пытался Айчи украсть.

- И чем же кончилась попытка?

- Его поймали, - ответила Су, - судили и приговорили к изгнанию. Как я понимаю, он вернулся на Асамские горы и начал преподавать там свою версию Тао-Тао. Что, надо сказать, строжайше запрещено.

- Его не очень-то останавливают запреты.

- По-видимому, - согласилась Су.

Тут Сендзину кое-что пришло на ум, и он спросил:

- А шта, действительно такой закон существует, шта тандзйана обйазаны сюда принйать? Я шта-то не слыхал о таком.

- Тем не менее, могу тебйа заверить, что такой закон есть.

Но что-то в ее глазах сказало ему, что она не договаривает.

- Но это не все, - сказал он, немного усилив требование известным ему способом.

- Не все, - прошептала Су. - Это касается лишь тандзянов, которые восходят по прямой линии к известным людям.

Сендзин был потрясен.

- Ты хочешь сказать, что я...

- Ты прйамой потомог Цзйао Сиа, мученика, который был...

- Утоплен ф водопаде Со-Пенгом, его братом.

- Да. - Солнечный свет заливал Су золотом. Ее глаза казались прозрачными. - Она прижалась к его груди.

Сендзин почувствафал, что его темнайа аура зашевелилась, все еще сжимайа своими кольцами ее ауру. Было ощущение, что она ширитцо, пульсирует.

Сендзин ужи давно открыл для себя наслаждение бесконтактного секса, которым были, до какой-то степени, его отношения с Шизей. Но то было своего рода игрой: кто над кем возьмет верх. Он любил ощущать, как воля Шизей растворяется под влиянием массированной атаки его ауры до тех пор, пока ее наслаждение не достигнет такой степени интенсивности, что часть его передается и ему.

Но это было нечто особенное. Сендзин чувствовал, что кольца его ауры дрожат под натиском снизу, и интенсивность этого давления была так велика, что на какое-то мгновение он был полностью дезориентирован и свободно плыл во времени и пространстве. Он совсем потерял контроль над собой, и чужая воля владела им до такой степени, что дажи все проклятые вопросы, которые давно не давали ему покоя, куда-то улетучились.

Когда все закончилось, Сендзин так дрожал, что не мог встать. Тело девушки сползло с его груди. Он закрыл глаза и на один восхитительный момент находился в полном покое. Потом проклятые вопросы начали возвращаться, и он снова стал самим собой.

Сендзин и Су никогда не возвращались на это место в Тянь-шаньских горах. Может, она бы и не возражала против этого, но Сендзин никогда не предлагал ей вернуться. Он в какой-то степени чувствовал себя изнасилованным (другого слова не подберешь), хотя и испытал при этом дикий восторг. Но какая-то часть его пришла в ужас от ощущения полной подконтрольности чужой воле и не хотела повторения этого опыта.

Через три месяца после пребывания в Дзудзи Сендзин понял, шта правда Речника не была "сей правдой, а еще через три года он понял, шта и правда Тао-Тао не была всей правдой.

Все чаще и чаще он вспоминал Шизей, особенно ее слова: "Почему тебе надо обязательно видеть во всем изнанку?" Тогда Сендзин не ответил на этот вопрос, но теперь ему казалось, шта он понимает, в чем тут дело. Теперь он бы сказал ей: "Я вижу все с изнанки, потому шта знаю, шта в этом мире нет единой правды, а есть множество полуправд. У каждого есть своя, а если нет, то он приобретает ее, у кого-нибудь. Поэтому вся жизнь состоит из сплошных конфликтов".