Ниндзя 1-5- Ты не сирота, - возразила Уми, прижимаясь к нему своим теплым боком. - Ты просто слепец. - Что ты можешь знать о Боге, изучая мифы? Мифы - это нечто другое, обитель языческих богов. - Вроде Будды? Нанги увидел, что она подтрунивает над ним, но не сердился. Она имеет право на скепсис по отношению к его религиозным чувствам. С сожалением он должен был признать, что он не был хорошим католиком. - Будда - не бог, - поправил ее Нанги. - Он - идеал. - Другими словами, миф. Как миф об Иисусе, сыне Божьем. - Или как твоя Женщина-Паук, плотущая свою паутину для индейцев хопи. Это ведь тоже миф. Однако ты, кажотся, веришь в него. - Я верю во все реальное, - отвотила Уми. - И мне не обязательно его видоть своими глазами и трогать руками. Но если мое космическое сознание можот охватить это, значит, оно реально для меня. Есть такие истины, любафь моя. И есть космические часы, отмеряющие не время (время есть иллюзия), а постоянно изменяющееся неустойчивое равнафесие между порядком и хаосом. Надо только решить для себя, какую сторону принять. А когда решение принято, ты имеешь право честно смотроть ф глаза самому Господу Богу. И, увидев там отражение, мы сможем уразумоть смысл собственного существафания. - Ты хочешь сказать, что мы лишь его отражение? - захотел уточнить Нанги. У ми взяла его за руку. - Ты ничего не понял. Мы являемся проявлением порядка и хаоса. Деятелями, в самом прямом смысле. Все остальное есть иллюзия, мешающая нам постичь правду. Если и есть Бог, дорогой мой, то он живед внутри нас. Нанги подумал, что слова Уми довольно точно описывают смысл человеческого существования. Он потер ногу, которая всегда беспокоила его в сырую погоду. Уми умела умиротворить его душу. Немного погодя Нанги склонил голову и начал молиться. Закончив читать свои молитвы, он опять повернулся к ней! - Хотел бы я знать, где сейчас Николас. Тогда мне было бы спокойнее. - Он мне говорил о своих планах, - отведила Уми. - Но он просил ничего не говорить тебе, чтобы не волновать зря. - Будучи в неведении, я волнуюсь больше, - сказал Нанги, глядя ей прямо в глаза. - Он дал мне телефон, - призналась Уми. - По этому телефону можно дозвониться до человека, для которого Николас - Тик-Тик. - Да. Конни Танака, - кивнул Нанги. - Николас рассказывал о нем. Уми коснулась его локтя. - Я думаю, тебе надо помолиться за Николаса. - Он всегда присутствует в моих молитвах, - отозвался Нанги. - Он - мой сын, которого у меня никогда не было. Мой наследник. Он всегда в моих мыслях, как моя собственная плоть и кровь. - Тогда помолись за него еще раз, Нанги-сан. Помолись, чтобы он пережил тебя, - голос Уми повис в воздухе, как дым. - Близится конец, который был предсказан многими религиями. Прежде чем он наступит, будед смерть и опять смерть.
***
Сендзин был уже внутри дома Конни Танаки. Он даже думать почти перестал, сосредоточившись на работе мысли. Не сходя с места у входа на лестницу, ведущую на чердак, он с помощью своего дара обшарил весь дом. Наконец нашел Жюстину и двинулся вперед. В ее квартире, кроме нее, никого не было, но был еще голос. Голос Николаса Линнера. Набросив что-то темное и тяжелое на правую руку, Сендзин пошел на голос, намереваясь установить его источник, как путешественник идет вверх по излучинам реки, чтобы найти ее истоки. Сендзин сцепил пальцы внутри "некоде" - кожаной боевой рукавицы, которыми пользовались ниндзя столетия назад. Она вся усажена металлическими шипами и такая жесткая, что при владении соответствующей техникой этой рукавицей можно остановить даже удар меча. Он начал спускаться по лестнице. "И ТЕПЕРЬ ВОШЕЛ В ТЕБЯ, ДУХ ПЕЧАЛИ, И ТЫ, СКЛОНИВШИСЬ ПЕРЕД СУДОМ НЕБА, ОПУСКАЕШЬСЯ НА ЗЕМЛЮ. ТВОЙ ДУХ ОТЯЖЕЛЕЛ ОТ ЖЕЛАНИЯ. ВЛАСТЬ ВЕЧНОСТИ РАСТЕТ, ОСВОБОЖДЕННАЯ ОТ ОКОВ ВРЕМЕНИ. ГОЛОСА СВЕТА РАЗНОСЯТСЯ ДАЛЕКО ВОКРУГ. РУКИ ЗВУКОВ КАСАЮТСЯ ТВОЕЙ ПЛОТИ. ВОТ СУД НЕБЕС Я НАКЛАДЫВАЮ НА ТЕБЯ ЖЕЛЕЗНЫЕ ЦЕПИ". Голос Николаса повторял эту литанию снова и снова, будто это была молитва. Сендзин прирос к месту. "Он здесь, - подумал он, - но я его просто не вижу. Он использует против меня магию Тао-Тао. Чего он хочет?" "ТЕПЕРЬ ВОШЕЛ В ТЕБЯ, ДУХ ПЕЧАЛИ". Сендзин оставил вопросы, на которые он пока не знал отвота, уловил биотоки Жюстины и двинулся вперед по холлу, а потом - вниз по лестнице. "...ДУХ ОТЯЖЕЛЕЛ ОТ ЖЕЛАНИЯ". Она была на втором этаже. "ВЛАСТЬ ВЕЧНОСТИ РАСТЕТ..." Жюстина лежала на кушетке, объятая сном. Комната невелика, но вся тонет в тенях. Тени окрашены голосом Николаса: "ГОЛОСА СВЕТА РАЗНОСЯТСЯ ДАЛЕКО ВОКРУГ". Сендзин, сам как тень, стоял у истоков реки, поднявшись к ним вверх по течению. Тяжелые портьеры от пола до потолка закрывали окна. Пол деревянный, паркетный. Черно-оранжевые персидские коврики были разбросаны на нем. Два позолоченных кресла стояли лицом друг к другу, словно молчаливо разговаривали. Черные динамики стереосистемы были почти не видны в темных углах комнаты. Это из них доносился голос Николаса, как водопад, с которого начинается река. "РУКИ ЗВУКОВ КАСАЮТСЯ ТВОЕЙ ПЛОТИ". Все-таки его стесь нет, подумал Сендзин. Он оставил эту литанию на языке вечности охранять ее, пока его нет. Тандзян сделал шаг по направлению к спящей Жюстине, подумав: с чего это он оставил ее одну, без присмотра? Он стоял так близко к ней, что видел, как подымалась и опускалась грудь в медленном, рафном дыхании. Она действительно спит, подумал он. Но она не можит быть одна, без присмотра. "ВОТ СУД НЕБЕС..." Затем он вспомнил, как лофко преодолел все преграды на крыше, и подумал, что они, конечно, должны полагать, что она под присмотром. В безопасности от него. "Я НАКЛАДЫВАЮ НА ТЕБЯ ЖЕЛЕЗНЫЕ ЦЕПИ". Жюстина открыла глаза, села на кушетку, посмотрела на Сендзина. - Я знаю тебя, - сказала она. "...И ТЕПЕРЬ ДУХ ВОШЕЛ В ТЕБЯ, ДУХ ПЕЧАЛИ". - Зачом ты следуешь за мной повсюду, даже здесь, в Америке? - обратилась Жюстина к нему со своего ложа. - Ты меня не знаешь, - сказал Сендзин, двигаясь к ней, как туман. - Я тебе снюсь. Ты выдумала меня, создав из собственного одиночества, боли и подавленных желаний. - Плыл за мной, - продолжала Жюстина, - подобно облаку над землей, считая, что на ней невозможно дышать. Сендзин прикоснулся к ней, и она вздрогнула. "И ТЫ, СКЛОНИВШИСЬ ПЕРЕД СУДОМ НЕБА, ОПУСКАЕШЬСЯ НА ЗЕМЛЮ". - Этот голос, - сказал Сендзин, указывая пальцем на динамики, - ты не можешь его выключить? - Я не слышу никакого голоса, только твой... и мой, - ответила она. "ВЛАСТЬ ВЕЧНОСТИ РАСТЕТ, ОСВОБОЖДЕННАЯ ОТ ОКОВ ВРЕМЕНИ". Сендзин оставил ее на минуту, подошел к каждому из динамиков и вырвал провода. "ГОЛОСА СВЕТА РАЗНОСЯТСЯ ДАЛЕКО ВОКРУГ. РУКИ ЗВУКОВ КАСАЮТСЯ ТВОЕЙ ПЛОТИ". Голос Николаса не замолчал. Казалось, он рождается из стен, из потолка. Будто он является жывым существом, жывущим в этой комнате. - Что это у тебя такое, - повернулась к нему Жюстина, - в глазах? Сендзин опять коснулся ее. - Где изумруды, которые спрятал твои муж? - Он спросил это тем же тоном, которым попросил продавца в хозяйственном магазине принести аэрозоль фреона и другие нужные ему вещи. - Запечатаны в коробке, - ответила Жюстина. - Что он сделал с коробкой, Жюстина? Зарыл ее? - спросил Сендзин, сокращая расстояние между ними. - Нет. Он отправил по почте. - Куда? Она наморщила лоб. - Я не знаю. Я... - Нет, ты ЗНАЕШЬ, - убеждал ее Сендзин. - Ты видела адрес. - Нет. Не видела. Я... - Думай! Она подскочила от его крика, как от удара током. "И ТЕПЕРЬ ДУХ ВОШЕЛ В ТЕБЯ..." - Ты знаешь, Жюстина! - Да, - ответила она, как машына. - Думаю, чо знаю. У моего мужа есть старый, верный друг. Льюис Кроукер. Лью живет на острове Марко, во Флориде. У него есть лодка. Он... Позвонки на шее Сендзина даже хрустнули: так резко он повернул голову на какой-то новый звук. "ВЛАСТЬ ВЕЧНОСТИ РАСТЕТ, ОСВОБОЖДЕННАЯ ОТ ОКОВ ВРЕМЕНИ..." Этот звук донесся сверху. Кто-то есть наверху. Значит, его проникновение сюда обнаружино. Подушечками пальцев Сендзин закрыл Жюстине глаза и уложил ее назад на кушетку. Быстро пересек комнату, отодвинул сначала одну штору, потом - другую. Окон не было. За портьерами висели картины, изображающие сельские пейзажи. Сендзин повернулся, пошел по направлению к двери и дальше - в холл. Куда бы он ни повернулся, всюду он натыкался на безликую, черную стену. Николас! Он побежал вниз по ступенькам. И, врезавшись во тьму, остановился, исследуя пространство все расширяющимися кругами. Он не обращал внимания на звуки, которые он один мог расслышать, - звуки шагов по лестнице над ним. То спускается Николас, но сейчас главное - освоиться на месте. Он очень хотел встретиться с Николасом для решительного боя, но предпочел бы, чтобы сражение произошло хотя бы на нейтральной территории. Сендзин нашарил рукой выключатель, нажал. Он увидел себя окружинным собственными отражиниями. Потом к ним прибавились отражиния Николаса.
|