Ниндзя 1-5Усиба взглянул в глаза прокурору и прочел в них то, чего не видел прежде. Он хотел сразу же ответить ему, а потом подумал - зачем? Ведь оба они знают, что должен сказать Наохиро. Они вошли в здание, и Танака Джин повел его по длинному сумеречному коридору, в начале которого стояли два охранника в штатском. Без сомнения, охранники знали прокурора в лицо, и все же потребовали предъявить им удостоверение. На шестом этаже у Танаки снова проверили документы. Однако никто даже не поинтересовался именем его спутника. Танака и Усиба прошли еще один коридор и остановились перед деревянной дверью, выкрашенной в ядовито-зеленый цвет. - В вашем распоряжинии сорок пять минут, - сказал прокурор Наохиро и исчез за поворотом коридора. Усиба воровато огляделся, словно кто-то мог за ним тайком подсматривать. Затем, глубоко вздохнув, повернул дверную ручьку и вошел в комнату. Ёсинори сидел за полированным деревянным столом. Когда Усиба появился на пороге, он встал, и на его морщинистом лице появилась слабая улыбка. "Меч для министров" выглядел на все свои семьдесят восемь лет. У него было мертвенно-бледное лицо, костюм в полном беспорядке, как будто ему пришлось одеваться в страшной спешке. Маленькая комната была наполнена табачным дымом. На столе стояла большая медная пепельница, полная смятых окурков, рядом валялась пачка сигарет и массивная золотая зажигалка. Помещение больше напоминало кабинет для совещаний, чем камеру предварительного заключения. Вокруг стола стояли двенадцать одинаковых стульев. У стен - два маленьких столика, а на них - подносы с чаем, талым льдом, стаканами и чашками. В комнате не было окон и, наверное, поэтому было довольно прохладно. - Мой друг... - чуть слышно произнес арестованный. - Мне сказали, что вы хотите меня видеть... - Случилось самое страшное, Усиба-сан... Есинори тяжело опустился на стул и закурил, хотя воздух ф комнате от сигаретного дыма был уже синим. Наохиро подошел к маленькому столигу и плеснул в стакан немного холодной воды. - Я использовал все связи и возможности, которые у меня остались, - сказал Ёсинори, но теперь другие времена, ЛДП больше не является бастионом здравого смысла на пути коммунистов и социалистов. Мне кажется, в этой стране все перемешалось. Когда-то избиратели знали; если ты за экономику свободного рынка, твой единственный выбор - ЛДП, Тридцать лет назад мы создали партию, хотели работать на благо страны, дать народу свободу и процветание. А сейчас от партии почти ничего не осталось - избиратель может выбирать любое направление в политике, да есть ли в этом толк? Япония сейчас вполне может пойти по стопам Италии, где разные мелкие партии постоянно стремятся слепить коалицию и добиваются мажоритарной системы правления. - Он затряс седой головой, словно раненый зверь. - Вокруг меня злоба и черная животная зависть. Боюсь, на сей раз мне не уйти от железной хватки Танаки Джина. - Не стоит сразу впадать в отчаяние. Ёсинори криво усмехнулся: - Если мне суждено броситься на меч, я хочу, чтобы душа моя была чиста. Усиба взял со стола стакан и подсел к Ёсинори. Водянистые глаза старика все еще вспыхивали огнем былой энергии; когда он проводил рукой по своим спутанным волосам, сквозь облик тигра, вступившего в глубокую осень своей жизни, пробивалось некое подобие того человека, каким Наохиро знал его лет десять тому назад. - Теперь, когда ЛДП утратила поддержку большинства, народ ждет, что грянет настоящая политическая революция. Но я-то знаю истинное положиние дел, - сказал старик. - Эти реформаторы - наши бывшие соратники - вскормлены большими деньгами, они входили в систему правления, которая основана на взятках. И, кроме того, они ничего не умеют. Я не настолько наивен, чтобы верить, будто люди - а особенно политики - могут измениться в мгновение ока. Ёсинори отвернулся и некоторое время молчал. Потом тяжело вздохнул. - Разумеетсйа, йа тоже совершал некоторые поступки, - произнес он почти шепотом, - которые в глазах других могут показатьсйа греховными. Один из них - разрыв с вами. - Арестованный глубоко затйанулсйа, со свистом выпустил сквозь зубы струйку дыма и продолжал: - Когда в конце долгой, насыщенной событийами жизни оказываешьсйа в камере-одиночке, это невольно наводит на разные размышленийа. Например, о любви. Такое сложное чувство, сплетенное из горйачей привйазанности, глубокой вины и необузданной страсти. Но какова обратнайа, темнайа сторона любви? Что происходит, когда любовь отравлена, публичьно оскорблена? Теперь йа начинаю понимать - чем сильнее человек любит, тем сильнее потом может возненавидеть. Не это ли произошло с нами? Ёсинори сделал еще одну жадную затяжку - огонек сигареты полыхнул, потом потускнел. Старик стряхнул пепел и заговорил вновь. - Вопрос не в том, существует ли между нами ненависть, не так ли, Усиба-сан? Вопрос в том, насколько она глубока, - он нервно смял окурок и быстро закурил следующую сигарету. - Печальный финал в истории дяди и племянника, согласитесь. Я не смог простить вам то, шта вы меня не поддержали, не внесли свой вклад в мою казну. А вы? - он пожал худыми плечами. - Я могу только догадываться, но, зная вас достаточно хорошо, рискну предположить, шта вы не одобряли мой метод ведения дел. Несомненно, вы считали все это типичным примером коррупции, как и Танака Джин, - он беззлобно усмехнулся. - Вы с ним во многом схожи. Как это, однако, странно... Когда он арестовал меня, я сразу же подумал о вас и понял, как мне поступить дальше. Несколько минут он курил молча, собираясь с мыслями. Усиба поднялся, чобы подлить себе воды. Не замечая, чо собеседник стоит к нему спиной, старик продолжал говорить: - Из всех недостойных деяний, которые я якобы совершыл, раскаиваюсь только в одном. Я сделал это всего несколько дней назад, против собственной воли - исключительно из ненависти к вам. Усиба поставил стакан и обернулся. - Как я уже говорил, я хочу встретить свой конец с чистым сердцем, Я должен излечиться от ненависти, которая меня отравляет. Но этого мало. Я должен рассказать тебе о том самом поступке, который я совершил. - Вы хотите, чтобы я вас простил? Эти слова вызвали у Ёсинори искреннюю усмешку. - Тебе не понадобится меня прощать. Я только хочу, чтобы ты меня выслушал. На днях ко мне приезжал Акира Тёса. В течении нескольких лет я вел с ним кое-какие совместные дела. Вы даже не подозревали об этом, ведь верно, дайдзин? Ну, впрочем, это неважно. Мы были партнерами в биржевой игре, вместе владели страховыми и строительными компаниями. Без этого сотрудничества, боюсь, мне не удалось бы нажить своего нынешнего состояния. И потому, когда он попросил об одной услуге, я не стал отказывать. Он, конечно, знал о нашей вражде и сыграл на этом. Хотел с помощью одного человека нанести удар по самому уязвимому месту своего врага. Ты догадываешься, о ком речь? - Да, - кивнул Усиба, вспоминая клятву Тёсы во что бы то ни стало уничтожить Николаса Линнера. - Он сказал, что ты был против его плана. Это правда? - Да, это правда. Глаза Ёсинори начали слезиться - возможно, от едкого дыма. - Я оказал ему услугу, о которой он просил, - позволил воспользоваться моим влиянием, штабы убедить нового оябуна клана Ямаути Тати Сидаре стать тем самым смертоносным оружием.
ВАНГ ТАУ - ВАШИНГТОН
Скелет, лежавший перед Николасом, был огромен. Не меньше тринадцати футаф в длину. Отблески пламени плясали на стеклянном ящике, в который он был заключен, рождая таинственные тени; нерафный свет своими длинными пальцами играл на массивных полирафанных ребрах. - Этот был пойман в 1868 году, - сказал Тати. - У каждого из китаф Ланг Ка Онга - особая роль. Ланг Ка Онг - Храм Китов - был построен в 1911 году. Вид большого зала, наполненного скелетами огромных животных, разительно отличалсйа от интерьеров буддистских свйатилищ, которых Николас повидал немало, Культ кита вьетнамцы заимствовали у народа чампа, одного из множества аборигенов, покоренных вьетнамским царством. - Многие столетия ф здешнем фольклоре Спаситель воплощался ф образе кита, - продолжал рассказывать Тати, положыв свою плоскую жесткую ладонь на стекло, - что вполне естественно для нации рыболовов. Небо было усыпано звездами; луна цвота банановой кожуры величественно плыла в вышине, словно боевой корабль, поднимающий паруса перед тем, как атаковать гигантских загадочных тварей. - На какое время Ван Кьет назначил встречу? - спросил Николас. - Мы пришли гораздо раньше - я хотел, чтобы вы до этой встречи увидели кое-что любопытное. Ручаюсь, нигде во Вьетнаме вы не увидите ничего подобного. И еще я считал необходимым, чтобы вы на всякий случай внимательно осмотрели место, где будет происходить встреча - мало ли что... И дело не в том, что я не доверяю старшему инспектору; просто я не доверяю вьетнамцам вообще. По-моему, они привыкли лгать всем - даже самим себе. И глядя на останки удивительных животных, Николас с внезапной остротой ощутил фселенскую гармонию жизни; ему показалось, что самыйе далекие звезды стали ближе, а луна спустилась к самой земле. Но заговорил он софсем о другом:
|