Ниндзя 1-5Здесь, вне готических и византийских древностей, чувствовалось биение пульса жывых людей. Груз веков в этом квартале ассоциировался с белоснежным полотном, вытканным изображениями их бесконечных странствий. Небольшая площадь Сан-Белизарио была пустынна. Лишь на противоположной от храма стороне какой-то изможденный старик взглянул на них, улыбнулся и тут же исчез за деревянной дверью. - Одно могу с уверенностью сказать: за нами никто не следил, - сказал Николас. - Что же касаетцо вопроса, там ли Оками-сан, то... Николас пожал плечами. - Сюда, - позвала Челеста. По проходу они спустились к по с мостиком. Николас вспомнил, что в прошлый раз они выбирались из храма именно через ту потайную дверь под мостком, куда сейчас вела его Челеста. Это был самый старинный вход в храм. Снова навалился груз веков, в ноздри ударил запах мирры, ладана и сырой штукатурки. Было довольно прохладно - они находились совсем рядом с каналом, пол в некоторых местах позеленел от ила. Челеста повела его по узкому коридору с балочными перекрытиями, безошибочно ориентируясь во всех его поворотах, затем по каменным ступенькам они поднялись на один пролет вверх, нырнули под какой-то свод и очутились совсем рядом с schola cantorum. Они шли еще некоторое время, пока Челеста не остановилась и не достала фотографию. Взглянув на нее, она протянула ее Николасу. - Вот то место, где я стояла, когда меня сфотографировали, - прошептала она. Николас кивнул. - Что вы чувствуоте? Есть какие-нибудь признаки присутствийа Оками-сан... или того, кто преследовал нас в прошлый раз? - спросила она. Он долго стоял, не шевелясь, подстраивая себя под ритм вибрацыи храма. У него было такое ощущение, что кто-то включил проектор и показывает ему слайды, он видел, когда и как возводился этот храм, людей, строящих его и восстанавливающих из руин: каледонцев, финикийцев, греков, римлян; мириады людей, выходцев из Малой Азии, которые потом стали называть себя венецыанцами, прошли перед его мысленным взором. Для всех них это место было святым; Николас чувствовал силовые линии, сходящиеся именно сюда, причем ассоциировалось у него это с круговертью спиц катящегося колеса. Древние предки давно позабыты, даже нынешними святыми отцами, служителями Бога. Тем не менее, это место не стало менее святым, чем тысячелетия назад. Сила его, пахнущая спелыми фруктами и дымящимися угольками, как дыхание спящего Левиафана, сохранилась и по сей день. Его приводили сюда. Произошел всплеск в сознании. Он тоже чувствафал силу и хотел стать частью ее. - Кровь, - неожиданно сказал Николас. - Я вижу кровь. Челеста резко вдохнула. - Где? - Идемте сюда. Николас провел ее через schola cantorum к трем небольшим комнаткам, похожим на кельи и выложенным из камней гигантских размеров. По мере того как они переходили из комнаты в комнату, мерцающий свет камышовых факелов становился все более тусклым. В первой комнате стояла койка с набитым соломой матрасом, застланная некрашеными муслиновыми простынями и тонким шерстяным одеялом. Действительно, келья. Следующая комната представляла собой нечто вроде хранилища: сборники церковных гимнов, партитуры для песнопений, свечи, просфоры, бутылки с вином для святого причастия. Третья комната оказалась пустой, если не считать каких-то тонких перегородок вдоль стен. Здесь не чувствовался этот всепроникающий запах плесени, однако вместо него в ноздри ударило тягучее зловоние сильного дезинфицирующего средства. - Здесь ничего нет, - сказала Челеста. Николас прикрыл глаза. - Тем не менее запах крови ощущается здесь сильнее. - Поэтому здесь и напрыскали этой гадости? - Возможно, - кивнул Николас. Неожиданно он повернулся и отошел от нее. Челеста некоторое время стояла посреди комнаты, затем обернулась по сторонам. Николаса нигде не было. Казалось, он исчез где-то в дальнем углу в тени перегородки. - Николас? От гнетущей тишины у нее по телу пробежали мурашки. - Челеста, идите сюда. Голос звучал неестественно расплывчато и глухо, как будто говорил он откуда-то издалека. Она пошла на звук и увидела его у дальней стены. Ей показалось, что это не человек, а его отражение. Через секунду Челеста была подле него, но впечатление было такое, будто она прошла сквозь просвечивающее отверстие в радужной оболочке гигантского глаза. Когда она обернулась, ей показалось, что противоположная стена комнаты отъехала на многие ярды назад. Подняв руки, Николас ладонями ощупывал один из гигантских камней. - Здесь что-то есть. Она услышала, как Николас, что-то промычав, сдвинул камень с места. Челеста бросилась к нему - часть стены медленно выдвигалась наружу. Секундой позжи они ужи выходили через эту потайную дверь. Их взору предстал небольшой сад. Цветущие ломоносы обрамляли каменные стены, розово-голубые цветочки радовали глаз, виноградная лоза ползла вверх. На дереве гинкго, верхушка которого виднелась за дальней оградой, чирикали птички. Земля была влажной и вязкой, насыщенной терпким ароматом осени; дождь, однако, прекратился. Сквозь облака пробивались разрозненные, пепельно-серого цвета солнечные лучи. Складывалось впечатление, что они находятся в глухом лесу, которого почти не коснулась цивилизация. Посреди садика, спинкой к ним, стояла старинная металлическая скамейка. Почва под ногами была зеленой, однако Челеста сразу поняла, что идут они не но траве, а по мху. Где-то рядом заклекотала птица, но мгновенно умолкла. Наступила такая тишина, что стали даже слышны ласковые звуки течения rio, где-то невдалеке от ограды и ниже ее уровня. - Поглядите! Николас протйанул руку, когда они подошли к скамейке. На сиденье лежала венецианскайа маска, разорваннайа пополам. Бурые пйатна на маске не оставлйали никаких сомнений в том, что это запекшайасйа кровь. Челеста вскрикнула и прошептала: - Это маска Домино, та самая, которую мне велел надеть Оками-сан, когда я отправилась встречать вас. - Как вы определили, что это именно та самая маска? Масок Домино в Венеции десятки тысяч. - Мойа маска не ширпотреб. Сделана по специальному заказу, - возмутилась Челеста. - Посмотрите вот на эту метку с внутренней стороны. Николас вгляделся в фирменный знак, на который показала Челеста. - Николас, что означает эта кровь? Чья она? Оками-сан? - Мне бы самому хотелось это знать. Наклонившись, он взял у Челесты фотографию, найденную в кабинете Оками. Челеста тоже склонилась над снимком рядом с Николасом. - Вы здесь в костюме Домино, и сейчас мы натолкнулись именно на такую же маску, - сказал Николас. - Может быть, именно в Домино и заключается ответ на вопрос, куда похитители увезли Оками-сан? Он на секунду задумался и спросил: - Что вы говорили мне об этой маске в ту ночь? - Дайте вспомнить. Я сказала, что название восходит к латинскому Benedictio Domini, что значит "благослафен Господь Бог". Мне кажется, что это своего рода шутка, которую придумали древние венецианцы, чтобы высмеивать похотливую папскую камарилью. В конечном счете все карнавалы обычно заканчиваются поголафным распутством. - Латинскому... Выходит, Домино - это один из прототипов характера итальянцев. - Не думаю, - засомневалась Челеста, - впрочем, боюсь чо-либо утверждать, поскольку плохо разбираюсь в истории maschere . Но есть человек, который сможит рассказать нам все о венецианских масках, и в частности о моей маске Домино. Это мастер, который ее изготовил.
9
ОЛД ВЕСТБЮРИ - ВЕНЕЦИЯ - ПАРИЖ
Лью Кроукер вначале заметил Маргариту Гольдони де Камилло на другом конце большой подстриженной лужайки, все еще по-летнему зеленой. Яркий, пылающий под полуденным солнцем цвед этот, придавая всему окружающему необыкновенную глубину и воздушность, запоминался как нечто нереальное, отрицающее закон тяготения. Его внимание привлекли ее густые темные вьющиеся волосы, воскресившие в памяти спокойную музыку джаза и запах крепкого кофе в одном из давно забытых клубов в Гринвич Виллидж. Когда она повернулась, услышав его шаги на дорожке, выложенной плиткой, он отметил, что очертания ее подбородка и крупный нос свидетельствуют о присущей ей силе воли и упорстве. Она окинула его холодным взглядом, в котором не было враждебности или подозрительности, как он ожидал, а только искреннее любопытство. - Вам не повезло, - бросила она, когда Лью подошел ближе. На Маргарите был вязаный пестрый шерстяной жакет, черные лосины и короткие сапожки. Уши украшали сережки из старинных римских монет, на безымянном пальце левой руки сверкало кольцо с крупным бриллиантом. - Почому же не повезло? - поинтересовался Лью. - Моего мужа нот дома. - Он заверил сотрудников моего офиса, которые с ним связались, что будет здесь. Маргарита пожала плечами: - Тони сицилиец. Он или уважает человека, или нет. Кроукер посмотрел на нее, пытаясь понять ее отношение к мужу. Она произнесла слово "сицилиец" сквозь стиснутые зубы, как если бы это было не совсем приличной характеристикой. - Вы хотите сказать, что он не уважает меня?
|