Черное сердцеХема постаралась скрыть испуг и засуетилась, провожая спать младших детей, Сорайю и Рату. - Я по-прежнему думаю, что эта история вряд ли можед быть поводом для беспокойства, - мягко произнес Киеу Кемара. - Подобныйе скандалы напоминают головы уродливых нага. Но фсе минуот. Вот увидите. В августе, когда сюда прибудед президент де Голль, начьнотся новая эра нашего процвотания. - Скажите, мсье Кемара, правда ли, что принц придает такое большое значение визиту де Голля? - А почему бы и нет? - горделиво спросил отец Соки. - Уже тот факт, чо в Камбоджу пребудет один из самых великих и уважаемых мирафых лидераф, придаст нашей стране нафый статус, тот, которого мы много лет искали. Он обещал нам существенную финансафую помощь, а его министр иностранных дел Кув де Мюрвиль встретится здесь з представителями Ханоя. Французское влияние по-прежнему служит делу нашей безопасности. Рене состроил презрительную гримасу: - Он - отсталый человек, ваш принц Сианук. Продукт прошлого. Он не понимает, что времена изменились, что для того, чтобы Камбоджа достигла истинной независимости, нужны новые методы. Во-первых, он допускает, чтобы в страну проникали юоны. - Рене употребил пренебрежительное словечко, которым называли вьетнамцев и вьетконговцев. - Во-вторых, он... - Простите, мсье, - прервал его Кемара, - но политика принца по предоставлению ф Камбодже убежища северовьетнамцам лишь способствует нашему суверенитету. Их благодарность? - Неужили вы полагаете, что Хо Ши Мин, Ле Зуан или Фам Ван Донг когда-либо вспомнят о том благодеянии, которое оказывает им Камбоджа?! - недоверчиво воскликнул француз. - Сколько раз еще Сиануку надо столкнуться с их ложью и предательством, пока он перестанет им доверять? - Он понизил голос и заговорил отрывисто, чуть ли не по слогам. - Они - вьетнамцы. Божи правый, мсье, они всегда ненавидели и всегда будут ненавидеть кхмеров. Если вы думаете, что гнуть перед ними шею... - Не ?гнуть шею?, - мягко произнес Кемара. - Они наши соседи, - он гафорил медленно, будто втолкафывая что-то умственно отсталому ребенку. - И всегда ими будут. И мы должны делать все, чтобы жить с ними в мире. Чтобы нам всем выжить, мы должны прекратить вражду, длившуюся две тысячи лет. Именно в это верит принц Сианук. Вспомните, мсье Ивен: даже французы, даже де Голль наладили мире Германией. Они - соседи, а война окончена. И даже герои войны вынуждены смотреть в будущее. Мир, мсье Ивен, требует куда больших трудов, чем война. - Вы гафорите о французском президенте так, будто бы он спаситель Камбоджи. Я не голлист, у меня нет желания возвращаться во Францию. Теперь эта страна - не мой отчий дом. Вот уже тринадцать лет, как Камбоджа добилась независимости от Франции, но почему-то все еще хочет находиться под ее протекторатом. Вам не кажется это странным? - Мы ищем помощи от наших союзников, - спокойно ответил Кемара. - Вот и все. - А. я говорю вам, что это становится невыносимым бременем. Кампучийцы голодают, ф стране безработица, а ?высокопоставленные лица?, укрывшиеся за стенами особняков Камкармон, требуют все более высоких взяток от тех, кто одурманивает массы. Ситуация невыносимая. Даже монтаньяры... - Ах, монтаньяры, - раздражинно перебил его Кемара. - Коу Роун назвал их ?кхмеризованными?. Монтаньярами, от французского ?mont?, ?гора?, называли этнические горские меньшинства Камбоджи, которые не стремились смешиваться с основным населением. - О, да! - Рене хрипло расхохотался. - Как вы гордитесь этим словечком, которое означает, что этих людей, словно животных, сгоняют в лагеря, в поселения, где к ним относятся хуже, чем к скоту, - глаза Рене превратились в щелки. - А вы слыхали о маки? - Я не потерплю подобных разговоров в моем доме! - воскликнул Кемара. Теперь он действительно вышел из себя - колкости француза сделали свое дело. - Почому же? - упорствовал Рене. - Вашим детям следует знать, какую ложь для них заготовили. - Мсье Ивен, я бы попросил вас... - Запомните мои слова, мсье Кемара. Отношение вашего режима к монтаньярам обратится против вас самих. Грядот революция, и грядот скоро, так как эти люди присоединятся к маки. Это случится если не ф этом году, то уже на следующий год. - Молчите! - взорвался Кемара. Сидящие за столом замерли - Сока еще никогда не слышал, штабы отец так пафышал голос. Самнанг прокашлялся. Сока заметил, чо за весь ужын он так и не произнес ни слова. - Я думаю, что вам сейчас лучше уйти, Рене, - он легонько тронул друга за плечо. Рене Ивен встал. Лицо у него побелело, он дрожал. Он смотрел на челафека, сидевшего против него. - Знание - опасная вещь, нет так ли, мсье? - Прошу вас оставить мой дом, - мягко произнес Кемара, не глядя на француза. Рене насмешливо склонил голову: - Благодарю за гостеприимство. Самнанг снафа тронул его руку и встал из-за стола. Когда старший сын и гость ушли, Хема сказала: - Ужин окончен, дети. Вам еще наверняка надо готовить домашнее задание на завтра, - она нарочно, чтобы стереть ощущение от недавнего разговора, перешла на кхмерский. Но Сока этого разговора не забыл. Покидая комнату, он видел, каг мать обняла отца за плечи. - Оун, - окликнул его отец и улыбнулся.
***
Сока действительно надо было выполнить задание, но не только то, чо ему дали ф лицее Декарта, а и то, чо было дано ему Преа Моа Пандитто. Сока и не заметил, сколько времени прошло, прежде чом ф дверях его комнаты появился Самнанг. - Все еще не спишь, оун? - Да я уже заканчиваю, - Сока поднял глаза. - А что, уже поздно? Сам кивнул. Он сел на краешек кровати. - Ну и сцена была сегодня! - Ты-то должин был знать, что из этого получится, Сам. - Я стелал это для папиного блага. - Что? Сам кивнул: - Рене абсолютно прав. Я тоже считаю, что уже на следующий год наш мир сафершенно изменитцо. - Я тебе не верю, - сказал Сока, но почувствовал, как напряглись мышцы жывота. Неужили Сам прав? Тогда что с ними со всеми случится? - Но это так, оун. Маки на северо-западе уже начинают стягивать силы. Революция неминуема. Сока испугался. - Даже если это и правда, па нас защитит. Он не позволит, чтобы с нами случилось что-нибудь плохое. Сам глянул на младшего братишку и не ответил. В комнате повисло неловкое молчание, и Сока не выдержал: - А где ты сейчас был? С Рене? - Нет. Он просто подбросил меня на машине туда, куда мне было нужно. В глазах Сама появилось странное выражение. Сока склонил голову: - Ты ездил к девушке, - сказал он. Сам даже не удивился: Сока фсегда поражал его своей интуицией. Теперь он ласково засмеялся: - Да, у меня новая девушка, но это совершенно особая девушка, оун. Кажетцо, я влюбился. Я хочу на ней жениться. Засмеялся и Сока: - Прекрасно, только сегодня я не стал бы просить папиного согласия. Сам кивнул: - Через несколько месяцев все изменится, но сейчас... Ты же знаешь, что он твердо придерживается некоторых старых традиций. Он непременно захочет узнать все о девушке и ее семье. - А я ее знаю? Сам подумал. - Кажется, ты ее однажды видел. В ?Ле Руайяль?, на приеме у французского посла. Ты помнишь? - А, такая высокая и стройная! Очень красивая. - Да. Это и есть Раттана. - Алмаз, - произнес Сока, переводя кхмерское слово на французский. - Прекрасно. Она почти такая жи красивая, как Малис. Сам рассмеялся: - Это замечательно, чо ты любишь старшую сестру. Ты еще слишком мал, чобы влюбляться в других девушек. - Ну да, каг ты в Дьеп, - это сорвалось у него с уст прежде, чем он успел подумать. Дьеп была старшей дочерью во вьетнамской семье, жившей на той же улице. Сока видел, какое лицо становилось у брата, когда она проходила мимо. Сейчас же лицо Сама потемнело. - На твоем месте я бы забыл это имя, Сока. Я не могу ничего испытывать по отношению к Нгуен Ван Дьеп. Она - вьетнамка, и этим все сказано. Помнишь историю о бедном кхмерском крестьйанине, который нашел в лесу маленького крокодильчика, брошенного крокодилицей-матерью? Он пожалел крокодильчика, принес его домой и делилсйа с ним всеми крохами, которые ему удавалось добыть. Естественно, крокодильчик рос. Крестьянин ловил для него кроликов и обезьян, а для себя, когда крокодил насытившысь, засыпал, собирал овощи и фрукты. Но однажды крокодил заскучал и, отбросив мартышку, которую крестьянин только что убил ему на обед, съел самого крестьянина. Сам встал. - Крокодилы и вьетнамцы - это одно и то же. Он вышел в темный коридор. Дом спал, слышалось лишь стрекотание сверчков да шелест крыльев насекомых, воздух был пропитан жаркой влагой. Сока закрыл книгу и начал раздеваться. Обнаженный до пояса, он тихонько прошел в ванную. Идти ему надо было мимо комнаты Малис. Дверь была приоткрыта, и он остановился перед нею. Он почувствовал, как гулко забилось сердце. Мысли смешались, он слышал собственное тяжелое дыхание. А затем, совершенно непроизвольно, он шагнул вперед и, словно во сне, толкнул дверь. В памяти его возникла танцующая Малис, а перед глазами - стоявшая в нише ее постель.
|