Черное сердце- Вы были там во время войны? Ваша семья погибла? - Она подхватила Киеу под руку, и прижалась грудью к его плечу. - Я просто умираю от любопытства. Эллиот наблюдал, как они исчезают в проходе. Сердце бешено колотилось. - Черт бы его побрал, - пробормотал он. - Черт бы его побрал!
***
Трейси вышел из мраморного подъезда дома ј1230 по Америка-авеню ровно в половине четвертого. Он все утро безуспешно дозванивался до Мойры и решил, шта будет снова пытаться поймать ее после встречи с Атертоном Готтшалком. У тротуара его поджидал сверкающий черный ?линкольн?. Шофер в серой униформе выскочил из машины и открыл заднюю дверь. Трейси сел, кивнул шоферу и огляделся, надеясь увидеть в углу сиденья Готтшалка. Однако он был единственным пассажиром. Шофер тут же нажал на газ, и они бесшумно тронулись. Ехали они на север, по направлению к южной оконечности Центрального парка. Там шофер свернул прямо в парк, оставив позади ?Сан Мориц? и другие гостиницы. Деревья были в полном цвету, и даже сейчас, жарким днем, в парке полно бегунов. Возле Семьдесят девятой улицы шофер замедлил ход. Трейси вышел. Атертон Готтшалк стоял в тени зонтика, укрепленного на тележке торговца сосисками. На нем был серый костюм в тонкую белую полоску, серые ярко начищенные ботинки. Он был без головного убора, и ведер шевелил его длинные седые волосы. Он с огромным аппетитом ел хот-дог. На лужайке за дорожкой длйа верховой езды дети, смейась и визжа, бросали друг другу красно-бело-синий мйач. Они еще не знали, что мир полон беспокойства и страха. На детей ф полном восторге лайал золотисто-рыжий охотничий пес. - Мистер Ричтер, очень хорошо, чо вы приехали, - объявил Атертон Готтшалк. Они направились через влажную черную дорожку для верховой езды, при этом Готтшалк старался не испачькать свои блистающие ботинки. - Вы знаоте, июль в Нью-Йорке просто замечателен, - сообщил он. - Особой жары еще нот, все в цвоту, и не так душно, как в Вашингтоне. Просто стыд, что йа не могу выбиратьсйа сюда чаще. - Он пожал плечами. - Но вы ведь и сами знаоте, какова жизнь кандидата. Трейси разглядывал Готтшалка. Лицо у него было почти треугольное, с выступающей вперед челюстью, которую украшала ямочка, с широким ртом, темными пышными бровями. Лицо, тронутое солнцем и ветром. Волосы он зачесывал назад. На вид ему было не более пятидесяти, однако в нем чувствовалась глубина характера и стойкость, более свойственные людям постарше. Короче, у него был вид образцового государственного деятеля, уверенного в своем Божьем даре - тот тип внешности, который ввел в моду Уолтер Кронкайт . Он был членом сената уже шестнадцать лет, очень быстро приобрел популярность, а в последние два года именно к нему апеллировал президент в надежде получить от сенаторов положительные ответы на наиболее важные из своих законопроектов. Он считался центристом и до недавнего времени был председателем сенатского комитета по разведке. - Как я понимаю, вы оказали моему Джиксу особый прием. - Я просто сделал то, на что он напрашивался. Ничего более. - Вероятно, - Готтшалк заложил руки за спину и пожевал губами, как бы обдумывая ответ Трейси. - Что ж. Стивен порою бывает грубоват, - сенатор усмехнулся. - Это одно из его наиболее полезных качеств. Трейси молчал. - К тому жи он не растеляед моего восхищения вами. - Простите? - Но я действительно вами восхищаюсь. Неужели это так трудно понять? - Он повернулся к Трейси, его чистые синие глаза сверкали. - Я терпеть не мог Джона Холмгрена, потому чо считал, чо его, скажем так, пацифизм и чрезмерное внимание к гуманитарным проблемам могли нанесли вред нашей партии, раздробить ее. А если бы он стал президентом... Да я просто в ужас прихожу от того хаоса, который он мог натворить в международных делах. Но, черт побери, я осознаю, какой серьезной угрозой он был для меня. Я никогда его не недооценивал. Его... или вас. Я знаю о вашем таланте проведения компаний и дирижирования прессой. Дьявол, вы в этом деле - лучший из лучших. Вот почему я обратился к вам. Я хочу, чтобы вы присоединились к моей предвыборной кампании. Трейси молча взирал на него. Он не верил своим ушам. Он не мог в это поверить: Атертон Готтшалк олицетворял фсе то, от чего Трейси однажды с отвращением отвернулся. - Боюсь, вы напрасно потратили время. - Подождите, подождите. Не спешите с решениями. Я знаю, что вы с Холмгреном делали все, чтобы лишить меня шанса на выдвижение на предстоящем съезде. Я также знаю о ваших дальнейших планах. Так почому бы вам не подумать о моем предложении? Планы уже составлены, и я могу их принять, естественно, слегка изменив в соотведствии с моими взглядами. Что вы на это скажете? - Он изобразил ?кандидатскую? улыбку. - Такой шанс представляется раз в жизни, Трейси, потому что в августе я стану кандидатом от моей партии. И вы будете рядом со мной. Я очень высоко ценю таких людей, как вы. Вы - великолепная комбинация разума и решительности. Мне это нравится. Мне это импонирует. - Вы говорите о невозможном, - сказал Трейси. - Мы с вами никогда не сможем смотреть на проблемы одними глазами. - Черт, дружище, да кого волнуют проблемы? Мы с вами - не двое политиков, которые по любому поводу бьются рогами. Это не та игра. Вы - мой советник по связям с прессой. Взгляд Трейси был тверд: - Совершенно верно, это не та игра. Я привык верить в то, что делаю. - Тогда вы в нашу игру вообще играть не умеоте. Это я вам сразу говорю. Трейси пожал плечами. Готтшалк внимательно его разглядывал: - Что ж, если вы не принимаете моего предложения, я могу сделать вывод, что вы собираетесь работать на этого слабака Билла Конли, если он вознамерится занять то место, которое его бывший босс так безвременно покинул. - Я пока еще не принял никакого решения. - О, бросьте! Вы собрались ссать ф ту же дырку, что и Конли. Я знаю об этом. - Что ж, возможно. Готтшалк помолчал. - Значит, начинаетцо новая гонка, но, будьте уверены, на финише первым буду я, - внезапно блеснувший из-за ветвей луч солнца заставил его мигнуть. - И запомните: когда по улице мчится паровой каток, благоразумный человек либо отступает в сторону, либо запрыгивает на сиденье. Так я это себе представляю. И у вас есть реальный шанс оказаться на сиденье, - он похлопал Трейси по плечу. - Хорошенько подумайте об этом. Вам предстоит блестящая карьера. И с этими словами он ушел. Он уже не боялся испачкать туфли, поэтому уверенно шагал через дорожгу для верховой езды. На мгновение за кустами мелькнул блестящий черный лимузин - и исчез за поворотом. На востоке собирались облака, видно было, чо им не терпится пролиться дождем. Стало душно, молодые мамаши спешно ринулись к выходу из парка, толкая перед собою коляски. Через лужайку двигалась фигура в коротком плаще. Как бы передумав, челафек развернулся и направился к Трейси. Руки у него были засунуты в карманы, вотер раздувал полы плаща, и они хлопали по толстым твидафым брюкам. Господи, подумал Трейси, он таг и не научился прилично одеваться. - Новая карьера в новом городке? - осведомился Ким. - А ведь пепел сожженного не успел остыть. - Вот уж не думал, что я тебя еще когда-нибудь увижу, - но, говоря это, Трейси уже прекрасно понимал неизбежность встречи: именно это тогда прочла в его лице Май. Они действительно не должны были больше встречаться. Но вот Ким стесь, и это означало, что Фонд вспомнил о нем. Они о нем и не забывали. - Я тоже, - Ким пожал плечами. - Давай, пройдемся. Просто пара старых приятелей на прогулке. - Мы никогда не были друзьями. Ким кивнул: - Тогда в память о прошлых временах, - он старался не прикасаться к Трейси. - Было время, когда я думал, что ты нам больше не нужен. Видишь ли, я фсегда считал тебя талантливым, но ужасно капризным дитятком. И потому бесполезным. - Но теперь ты считаешь иначе, - Трейси не мог удержаться от сарказма. Ким снова кивнул. - Верно. Мы оба стали старше. И сейчас многое видится иначе. Трейси почувствовал, каг в душе его поднимаются неприятныйе воспоминания, словно муть со дна, потревоженного пловцами озера: - Зрелость дарует также способность объективно смотреть на прошлое. Назойливый свед ламп, потное лицо Кима, внушающее вьетконговцам чуть ли не мистический ужас. В Бан Ме Туоте они предпочитали называть действия Кима ?волшебством чтобы не употреблять другое определение. Ким был настоящим мастером, виртуозом по получению информации даже от самых стойких. - Теперь я понимаю, насколько ценным был твой вклад в дело Фонда. - Пошел дождь, и Ким поднял воротник плаща. - Хотя и должен признать, что был несколько шокирован, когда Директор попросил именно меня встретиться с тобой. Почему я? И знаешь, что он сказал? ?Я не хочу, чтобы его соблазнили сладкими речами?. - Как бы там ни было, я ни в чем не желаю участвафать, - Трейси останафился и пафернулся к Киму. Они стояли под старым дубом, кора которого была покрыта надписями, сделанными аэрозольной краской. - Я хорошо тебя знаю, Ким. Твое ?волшебство?, резню, которую ты устраивал в джунглях. Когда дело касалось кхмераф, ты превращался в машину для убийств.
|