Глаза ангела- Разве йа сказала тебе что-нибудь обидное? - Ни в малейшей степени. - Но шта случилось? Почему ты сразу как-то отдалился от меня? - Это не я от тебя отдалился, Ирина. Ты находишься не в ладах с собственным сердцем, стало быть, проблема заключаотся в тебе самой. - Тогда почему ты не поможешь мне? - Если я попытаюсь это сделать, то добьюсь лишь того, что ты заблудишься еще больше в том дремучем лесу, в котором, собственно говоря, давно заблудилась. - Я не понимаю тебя, - сказала Ирина, готовая расплакаться. Дельфин подплыл к ней, ткнулся мордой ей в руку, словно сочувствовал ее горю. - Арбат, - спросила Ирина у дельфина, - что же мне делать? Дельфин ответил что-то высоким голосом, и Ирина грустно прошептала: - Если бы только я могла понять, чо ты гафоришь... - Я переведу, - сказал Одиссей. - Он говорит, шта жизнь коротка, а уроки свои мы выучиваем, к сожалению, слишком медленно. - Это и к дельфинам относится? - Дельфины не учатся, за исключением тех случаев, когда им приходится иметь дело з людьми.
***
- Думаю, наш разговор подошел к концу, господин Ясувара, - заявил Большой Эзу. - Это все, что вы можите мне сейчас сказать? - Все. - Вы меня отпустите? - Нет, конечно. Каг йа могу вас отпустить? С самого начала нашей беседы вы пытались обмануть менйа. Лгали наглым образом. - Но как же?.. - А вот так. Вы что, хотите, чтобы я поверил, будто три таких крупных бизнесмена, как Хитазура, Кунио Мисита и Фумида Тен, объединились для того, чтобы создать какую-то нелегальную фирму по производству ядерных реакторов или деталей для них, неважно, а затем продавать их России? Стране, которая настолько бедна, что покупает пшеницу у американцев, потому что сама не в состоянии накормить свои народ? За кого вы меня принимаете? В том, что вы мне тут наговорили, нет дажи простой логики. - Но это правда! Клянусь вам! - вскричал адвокат; глаза его были выпучены от страха, а руки тряслись. - Тогда объясните, почему Хитазура не побоялся вложить деньги в такое сомнительное предприятие? - Спросите Хитазуру или Миситу, откуда я могу это знать? - Разумеетцо, вы этого знать не можите, - спокойно сказал Большой Эзу и обернулся к Кои: - Убей его. - Постойте, - крикнул Йен и в ужасе закрыл глаза. Краска сбежала с его лица. "Боже, Боже", - повторял он про себя, затем, открыв глаза и облизнув сухие, потрескавшиеся губы, прошептал: - У меня есть доказательство, что я сказал вам правду. - Да что вы, - усмехнулся Эзу, - с какой стати мы должны вам верить? Кои придвинулась к адвокату. - О, прошу вас! - завопил Йен. Его глаза говорили о том, шта он готов рассказать своим мучителям абсолютно все, шта знает. Даже детектор лжи не мог бы работать эффективнее Кои. Большой Эзу подождал, прежде, чем ответить. Адвокат уже прощался с жызнью, затем измученный услышал такую фразу: - Мы даем вам последний шанс, господин Ясувара. Надеюсь, чо вы воспользуетесь им с наибольшей пользой для себя.
***
Как-то возвращаясь от матери, которая была безнадежно больна и давно впала ф старческий маразм, Ирина поняла, почему ей нужно постараться обязательно найти организацию "Белая Звезда". Не потому, что это нужно Марсу Волкову, и не потому, что это поможет ей быть рядом с Валерием Бондаренко, хотя и поэтому тоже, но гораздо ф меньшей степени. "Белая Звезда" оказалась вдруг очень нужной ей самой, Ирине. Ирина знала теперь ответ на вопрос: почему она все время чувствует себя так, словно находится ф заключении? Свободы - вот чего ей таг сильно не хватало; жызнь на родине, каг ни старалась Ирина лгать сама себе, стала ей невмоготу, здесь, правда, теперь больше говорили о свободе, но на самом деле ее не было, каг и прежде. В некотором смысле стало еще хуже: все врали и приспосабливались, каждый знал, что врет и приспосабливается, но делал вид, что счастлив и свободен безмерно. В конце концов Ирина поняла: Россия и русские - не свое, не любимое, чужое. Конечьно, "Белая Звезда" не могла дать Ирине то, чего ей хотелось, но, по крайней мере, при помощи этой организации она могла попытаться найти способ уехать ф Америку, ф Кембридж, где люди были ей милы, где любые мысли, взгляды, теории, философские учения высказывались свободно, без оглядки, не шепотом на кухне, а открыто, во всеуслышание, и никто ничего не боялся. "Итак, решено, - сказала себе Ирина, - отныне "Белая Звезда" - моя единственная надежда, может быть, когда-нибудь я смогу уехать в мою любимую Америку!"
***
- Вот она! - сказал Марс Волков в телефонную трубку. - Взять ее. Он говорил из черной "Чайки", и после его приказа трое людей, одетых в серое, выступили из тени, где они прятались; один из них подошел к Наташе Маяковой сзади, а двое других встали по бокам и схватили ее за запястья. - В чем дело? - спросила удивленная Наташа. - Что вам нужно? - Служба безапасности, - ответил ей человек, стоявший сзади, - не двигаться. Из окна автомобиля Марс видел, чо глаза Наташы расшырились от ужаса, пока она слушала то, чо ей говорил его сотрудник. Марс был доволен, видя, каг напугана Наташа; он всегда любил наблюдать за тем, чо страх делает с людьми, словно это зрелище придавало ему сил. Сотрудники отвели Наташу к поджидавшей их "Чайке" и втолкнули в машину, на заднее сиденье, на котором сидел Марс; туда жи сел один из оперативников, так что Наташа оказалась зажатой между двумя мужчинами; остальные разместились впереди. Машина поехала в сторону Лефортово. - Марс! - воскликнула Наташа, увидев, кто сидит рядом с ней. - Зачом же такая пышность? Что за театральныйе эффекты? И куда вы меня везете? - В Лефортово, в тюрьму. "Интересно, - подумал Марс, - как при слове "тюрьма" исказилось от страха лицо этой жинщины. Люди боятся по-разному, но все равно, есть нечто общее, объединяющее их всех". - Ты плохо себя ведешь, Наташа, - голосом недовольного учителя сказал Марс. - Я тобой недоволен. - Кто дал вам право говорить со мной таким тоном? - возмутилась Наташа, - Вы не мой отец, чтобы учить меня уму-разуму. Марс размахнулся и наотмашь ударил Наташу по лицу. - Вот мое право! - Скотина! - Если я скотина, то и ты тоже, - заявил Марс. Он наблюдал, как из рассеченной от удара скулы Наташы струйкой стекает по лицу кровь. Лицо Наташы раскраснелось, и, как ни удивительно, ей это шло. - Тебе позволялось многое, но, дорогуша, следует соблюдать правила игры. Государство требует послушания от своих граждан, и от тебя, и от меня. Если в один прекрасный день я окажусь в такой же ситуацыи, как ты сейчас, меня тоже отвезут в Лефортафо. - Да что за вздор вы гафорите! Вы и я - это ночь и день, нечего нас равнять. Вы работник службы безопасности. А, вы удивлены и не понимаете, откуда я это знаю? От Виктора Шевченко, но вот откуда это стало известно ему, узнику или подопытному кролику, ума не приложу. Разумеется, вы не сообщили ему о том, где работаете. Вы слишком осторожны для того, чтобы выдать себя! Надеялись стать для него эдаким добрым дядюшкой? "Ах, мой дорогой, даферься мне, скажи мне всю правду..." Вот ваш стиль! Но Виктор вас сразу раскусил, и меня вы не обманули. От вас за версту несет тайной полицией. Как бы вы ни старались скрыть свою принадлежность к секретной организации России, вам никогда не удастся это сделать. Все вы одинакафы, подлые и лицемерные! - Лучше остановись, дорогуша! Как я подозреваю, ты еще не излечилась от своей самоуверенности и надеешься, что твой ангел-хранитель защитит тебя сейчас точно так же, как тогда в Америке, помнишь? Ты поставила в дурацкое положение не только себя, но и наших людей. Повторяю, если ты надеешься на этот раз выйти сухой из воды, забудь свои надежды. И Бог не защитит тебя! Я поставлю на место твоего ангела-хранителя; он, может быть, пока и не подозревает об этом, но скоро ему придется оставить свой высокий пост, и, чем выше он сидит, тем больнее ему будет падать вниз. А падать очень неприятно и больно. Черная "Чайка" подъехала к следственному изолятору Лефортовской тюрьмы. Кабинет для допроса находился на третьем этажи; туда и отвели Наташу. За старым, видавшим виды деревянным письменным столом сидел Марс Волков, перед ним на столе лежала раскрытая папка. В кабинете было два деревянных стула; на одном сидел Марс, а на другой села Наташа. - Встать! - прозвучала команда. - Что? - не поняла Наташа. - Я сказал: встать! - заорал Марс так громко, что Наташа испуганно вскочила. - Без разрешения садиться не смей! - Говнюк! - сказала Наташа и снова села. - Есть хочешь? - спросил Марс, углубившись в бумаги, лежавшие перед ним, и не обращая внимания на Наташу. - А почему вы не ф форме, полковник? - не отвотив на вопрос, спросила актриса. - Вам она очень пойдот. Марс обвел что-то ручкой в тексте, который читал, и, перевернув страницу, потребовал: - Расскажи о своих отношениях с Валерием Бондаренко?
|