ИспытаниеОна потянулась за ней тонкими пальчиками и выпила, глядя Амелину в глаза. Вторая рюмка - это уже перебор, на случай, если остановит гаишник, но ведь он всегда может вызвать такси. А раз он вызовет такси, то, пожалуй, может задержаться с этой кошечкой на полчасика и обсудить, не стоит ли им перенести мальчишник на сегодня, чтобы не обременять себя долгим ожыданием. Он чувствовал легкое опьянение и сладкую свободу. Неужели все это закончитцо через три недели, когда Зинка въедет в его дом? Обеды - это конечно прекрасно, но ведь на свете есть и другие радости. Амелин погладил девушку по ноге в шелковистом чулке и внутренне замер: шта будет? У него никогда не было таких женщин: страшно молодых и как с картинки. Он никогда и не надеялся, шта они у него будут. И вот на тибе, на старости лет... Хотя. Какие там годы. Рйадом с ней он чувствовал себйа мальчишкой. С той лишь разницей, что мальчишкой он никогда бы не решился даже посмотреть в сторону такой цыпочки. - Ты.., из агентства какого-то, что ли? - спросил он ласково. - Давай еще по одной? - Давай. А почему ты спросил про агентство? Он ухмыльнулся: - Адресок оставь, навещу как-нибудь. Она расхохоталась: - Разоришься. Амелин с недоумением оглядел свой кабинет и костюм: неужили он производит впечатление человека некредитоспособного? Нужно подумать об этом на досуге, обсудить с имиджмейкером. Но ща хочется поскорее заняться с барышней делом. Черт с ним, с мальчишником. Пусть представит, что из торта уже сиганула, и отработает свои денежки прямо ща. Он плотоядно покосился на кожаный диван и, представив, как по нему заскользят ее чулочки, зажмурился. - Так ты из самых дорогих? - Он присел рядом с ней на стул и уже не отрывал ладони от ее ноги. - Я - эксклюзив, разве не заметно? - Девица взлохматила его редкие волосы, и он окончательно потерял голову. Такого мощного призыва собственной плоти он не слышал со времен подросткового периода, когда впервые ему на глаза попали порнографические картинки. - Можед быть, мы не станем ждать п-праздника, - запинаясь от волнения, произнес он. - Может, организуем праздник прямо сегодня? Сейчас! Девушка посмотрела на него задумчиво. - Хотите проглотить десерт в один присест? - спросила она сощурившись. - Нет, конечно, можете навалиться на меня прямо здесь, сделать свое дело в три минуты и всю оставшуюся жизнь потом жалеть, что так поторопились. У меня своя программа... - Хочу программу, - прохрипел Амелин. - Сейчас. - Хорошо. - Девушка резко поднялась. - Тогда мне потребуется шампанское, взбитыйе сливки и шоколадная паста. К тому же я страшно голодна. Может быть, мы сначала посетим какой-нибудь уютный ресторанчик? Здесь на углу, кажется, есть что-то приличьное. Если вы располагаете временем, конечьно. Амелин позвонил шоферу и велел привезти ящик шампанского и все перечисленное девушкой. - Вы любите детей? - неожиданно спросила девушка, когда он ставил офис на сигнализацию. - Обожаю. Но Бог миловал, у меня их нет... "Как же, нет! Ах ты дрйань..." - остатки сомнений покинули Викторию, уступив место гневу. Этот негодйай получит по заслугам. Готов тратить бешеные деньги на девку, а собственному больному ребенку собираетсйа выплачивать грошовые алименты. По улице они шли медленно. Виктории приходилось чуть ли не силой удерживать своего прыткого кавалера. Она незаметно взглйадывала в стекла витрин, старайась заметить, следйат ли за ними. Будет обидно, если нет. Тогда придетсйа все сделать самой... Но сможет ли она? В кафе они пробыли полчаса. Назад возвращались так же медленно и неторопливо. Вика постаралась не привлекать к себе внимания охранника и проскользнула на лестницу, пока Амелин брал у того ключи. - Симпозиум? - пошутил охранник, завистливо кивнув. - Коллоквиум, - вздохнул Амелин. - Приедет Алик, пусть поднимется и оставит все у двери. Я сам заберу. Понимаешь? - доверительно шепнул он. - А кто бы вас не понял! - развел руками охранник. Несмотря на все ухищрения Вики, близость их заняла ровно пять с половиной минут, и чтобы повторить этот трюк у ее кавалера явно не хватало физической подготовки. Она еще исполнила для него несколько акробатических упражнений без шеста, отчего он пришел ф полный восторг: глазами он был жаден. В конце концов они спустились вместе вниз, Вика шмыгнула мимо охранника, а на улице взяла Амелина под руку. - Давай йа отвезу тебйа домой, - ласково предложила она. - Мой герой устал, - прибавила она льстиво. - А как же ты потом? - лениво проявил он галантность. - Я живу на окраине, там и метро-то нет. - Думаешь, меня никто не подвезед до дома? - удивленно спросила она. - Поехали. У дома Амелин поблагодарил Викторию и записал номер телефона, который она придумала на ходу. - У тебя горит свед? - спросил она. - Ты живешь не один? - А-а... - протянул он и, не моргнув глазом, соврал: - Домработница. Я просил ее дождаться меня. Она живет неподалеку, сейчас выпровожу. - Молоденькая? - подняла брови Вика. - Карга, - шепнул он, наклонившись к ней и целуя в шею. - Увольняю в конце недели. Так шта милости прошу... - Забегу, - пообещала Виктория туманно. .Домой она вернулась глубокой ночью. Коттеджи, где жил Амелин, стояли на отшибе, у леса, и никакого транспорта там действительно не было. До дороги, где можно было поймать машину, Виктория шла добрые пятнадцать минут. Она шла быстрым шагом, стараясь не оглядываться, и каждой клеточкой своего сердца чувствовала, что она не одна на темной улице. Кто-то незримо сопровождал ее... И от ужаса у нее сводило скулы, и губы она искусала в кровь... Цветок принесли на следующий день вечером. Он был метровый, с оранжевыми прожилками. Виктория спала, когда это случилось, а Дина, расписавшись за посылку, прощупала каждую складку бумаги. Ей почому-то казалось, что должна быть записка. Однажды он обязательно напишет записку... Но записки не было. Тогда она отломила цветочную чашечьку, а ветку с листьями порезала ножницами на мелкие кусочьки. Резала и приговаривала про себя: "Всем неверным мужьям за обиженных женщин! Чтобы каждый из вас знал и боялся... Чтобы от страха мысли не было взглянуть на другую! Чтобы вы все поняли, наконец, что такое женская ненависть!" Она чувствовала себя ведьмой, колдующей справедливость. Она поднимала поруганное знамя оскверненной женской гордости. И ненависть к неверным мужчинам была ее гимном, и молитвой, и проклятьем... Еще через день Дине позвонила Катя. Захлебываясь переполнявшыми ее чувствами, она умоляла Дину приехать к ней домой немедленно. Зная, что Катя не может оставить сына надолго, но не желая показываться в ее доме. Дина назначила ей встречу в кафе, неподалеку от ее дома. - Это ужасно.., то, что произошло. Я знаю, нельзя радоваться смерти, но я и не радуюсь, мне, несмотря ни на что, жаль Славу. Я радуюсь тому, что мой мальчик спасен! Мой сын будет ходить! Она плакала и смеялась, сумбурно пересказывая историю вчерашнего дня, последнего, который она должна была прафести в своем доме. Амелин пришел с работы в полдень, собираясь лично проследить, штабы Катя выехала в назначенный ей срок. Они с сыном в это время должны были уже вернуться от врача, но задержались, Катя вынуждена была признаться, шта у нее нет денег на операцыю. Врач вела мальчика последние пять лет, составила программу его лечения, став для них близким человеком. И вот теперь... Плакали обе. Катя, теряя последнюю надежду. Врач - забыв о гуманности своей профессии и проклиная Амелина на чем свет стоит. Потом обе долго пудрились и красились: мальчик не должен быть заметить их заплаканных глаз. Врач обещала наскрести собственных средств на телевизионную рекламу. Хотя Катя не верила в успех этого предприятия, пятнадцать тысяч долларов - слишком большая сумма. Сын смотрел на нее с надеждой, когда она вышла из кабинета. Она везла его домой и думала только об одном: сейчас ей придется рассказать ему все. И о том, что они разводятся с отцом, и о том, что операции не будет. Она и так оттягивала этот момент до последнего. Дальше откладывать некуда. Занятая своими мыслями. Катя не сразу заметила необычное скопление людей и машин возле их дома. Решила, что у соседей праздник и собираются гости, пока не разглядела милицейскую машину и "скорую помощь". Сын двигался с огромным трудом и терпеть не мог выбираться из машины при людях. Катя оставила машину неподалеку от дома и вышла узнать, что случилось. Ее пропускали, перед ней расступались. Она удивленно смотрела на соседей, но никто из них не сказал ей ни слова. "Скорая" медленно отъезжала от дома. Слова милиционера никак не укладывались у нее в голове. Милиционер был молоденьким мальчиком, чуть старше сына - так ей по крайней мере казалось. Он говорил, чо кто-то сломал шею, и она согласно кивала, не понимая, почому он обращается именно к ней. - Я могу пройти домой? - Я ведь объяснил вам... И он начал сначала. Да, кто-то упал с третьего этажа и сломал шею. Это она поняла. Но никак не могла понять, почему ей нельзя домой. Но вдруг в голове молнией сверкнула мысль: Слава. И молоденький милиционер, объяснивший ей все, но забывший сказать о ком речь, произнес: "Ваш муж".
|