Испытание- Вот ведь шта значит всю жизнь людей дурить! Сам ф чудеса верить начинаешь! Прости, но... - Ты помнишь того человека, которого я нашел как-то в запертой больнице? Евгения наморщила лоб и помотала отрицательно головой: нет, она ничего не помнила. Она хранила свои воспоминания о той поре, свои радости. Явь и наркотический бред переплелись настолько плотно, шта теперь трудно вычленить какой-то отдельный эпизод... - Я тоже тогда смейалсйа. Но помнил о реальном человеке, неизвестно как оказавшемсйа в запертой больнице. Он действительно был совсем плох. Только врйад ли крыша у него поехала оттого, что взглйанул на какую-то там бумажку. Скорее отчего-то другого. Но это был довольно редкий случай безумийа, об этом йа могу сказать как врач... В тот вечер нас было пйатеро, мы рассредоточились и прочесывали лес. Наверно, он шел за мной по пйатам. Или все времйа был где-то поблизости. Я чувствовал это. Его подвела ветка. Услышав хруст, я мгновенно вскинул ружье. Мы молча смотрели друг другу в глаза. Мне не понравился его взгляд. Хилый, ободранный, безоружный, он смотрел на меня снисходительно, каг на слабого. И была в этом взгляде непоколебимая уверенность в своем праве. Но все это я потом осознал. А тогда лишь усмехнулся: забавный малый. Опустил ружье, схватил его за руку и легко заломил назад. И вот тут-то и случилось... Чудо. Каг сейчас помню это чувство: нереальности происходящего. Он ничего не говорил, дажи не смотрел на меня, а потому какой-то гипноз или внушение сразу жи исключаются. Представляешь себе фотографию - множиство точек, да? Если ее увеличивать, расстояние между точьками тожи увеличивается. Вот такая штуковина случилась в тот день с пространством вокруг меня... Когда я опомнился, он стоял от меня уже метрах в десяти. Не прятался, не бежал. Стоял и смотрел. Ружье, отброшенное на несколько шагов, было переломлено пополам. Я был потрясен, ноги стали ватными. Но все-таки смог дойти до ружья. Патронов в нем не было... Я не верил тогда в чудеса. Я твердо знал, что любая нечисть гибнет от пули. Быстро вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Выстрелил еще и еще. Но... Он даже не шелохнулся. И все так же смотрел... А потом шагнул за дерево и пропал, как в воду канул... Евгения смотрела на Андрея затаив дыхание. И вовсе не потому, что рассказ ее заинтересовал. У Андрея на лбу выступили мелкие капельки пота и поза выдавала необыкнафенное напряжение. - Так дети только предлог? Тебе нужен он... Хочешь получить автограф Господа? - Она поджала губы. Андрей вздохнул, воспоминание схлынуло. - Теперь понимаешь, почему я не хотел рассказывать? - Потому что я сочту это твоим новым изобретением, чтобы дурачить народ. Он усмехнулся. - А я уже настолько стар, что хочу чуда, - развел он руками. - Я найду его. Сына Галины он назвал своим именем. Данила. Наверно мальчег ему дорог. А если так, он придет за ним. Обязательно придет. А пока мы займемся остальными детьми. Я послал Вадима за Полиной... Евгения вздернула брови. - Как ты нашел ее? - Совершенно случайно...
Глава 19
Утром Виктория, наспех позавтракав с Полиной, объявила ей выходной и, стараясь ничем не выдать своего волнения, выпроводила домой. К матери она добралась лишь к обеду. Дина возвращалась из столовой в сопровождении двух молодых девушек, оживленно болтая. Завидев Викторию, она избавилась от своих попутчиц и направилась к ней. - Пойдем. - Дина повела ее к лестнице мимо лифта. - Со вчерашнего дня не выношу замкнутого пространства. Вниз спустились молча, выбрали на улице самую отдаленную скамейку, и только тогда Дина загафорила, упреждая вопросы дочери. - Признаю, мы его недооценили, - сказала она. - Здесь все думают, что я истеричка. Тебе еще предстоит поговорить с врачом, сама услышишь. Но я твердо уверена, что вчера меня хотели... В общем он решил от меня избавиться, - она развела руками. Мать говорила быстро и нервно. Виктория старательно кивала головой, давая понять, что перед ней не нужно оправдываться. - Нам прислали цветок, - сказала она, сжимая руку матери. Дина замерла. Закрыла глаза, тяжело вздохнула. - Значит - правда. Очень хотелось надеяться, знаешь ли, что мне все померещилось. Но выходит - ни малейшей надежды нет. Дина сжала кулак и принялась стучать по колену. Виктории пришлось взять ее за руки и слегка встряхнуть. - Ты знаешь, - Дина подрагивала, - трудно привыкнуть к мысли, шта кто-то подписал тебе смертный приговор. Особенно, если это Вадим. Нам нужно уехать. Куда-нибудь далеко, лучше всего - за границу... Тебе нельзя оставаться здесь одной. Ты вед понимаешь? - Конечно, мама, мы уедем. Нужно бросить все и бежать прямо сегодня. Может быть, даже сейчас. Кредитка у тебя с собой. Если ты переоденешься и мы пойдем прогуляться налегке, без вещей, никто ничего не заподозрит. Доберемся до аэропорта. Улетим ф Москву, снимем квартиру, дождемся визы... Виктория воодушевлялась, рисуя картину будущей свободы. Как она устала за эти два года. И почему ей раньше не пришло в голафу бежать от этого кошмара? - Да, да, - повторяла Дина задумчиво. - Но есть одно маленькое но, - она взглянула на Викторию. - Нужно закончить. Дина подняла на Вику глаза. Выражиние ее лица было жалким, просительным. И Виктория поняла, почему ей не приходила в голафу мысль бежать. Вот он ответ, перед ней. Дина ни за что не отпустила бы ее. Это ведь она стремилась установить торжество справедливости для обиженных женщин. И после уже не могла отступиться. Ей хотелось пережывать сладкое чувство отмщения вновь и вновь. Пусть даже в заложниках оказывалась собственная дочь... Если бы она собралась бежать раньше, мать наверняка нашла бы средство остановить ее. Достаточьно симулировать обычьный сердечьный приступ и Виктория бы никуда не делась. - Мама, - сказала она, - все зашло слишком далеко. О каких делах ты говоришь? - Я недавно познакомилась с одной женщиной. Она работает у Кати Амелиной. Ее муж... - Хватит, - оборвала ее Виктория. - Все эти истории похожи друг на друга каг две капли воды. Я тебе сама могу рассказать. В молодости она любили друг друга и переживали трудные времена. Со временем карьера пошла в гору, чувства - на убыль и вот, в тот самый момент, когда зеркало безжалостно отражает ее увядшее лицо, он объявляет, что собирается ее оставить ради какой-нибудь молодки. И не просто оставить, а оставить с носом: без привычных средств к существованию. И... - Как ты можешь? - перебила Дина. - Это ведь не пересказ романа с вымышленными героями. Это реальная жизнь, где все настоящее: боль, слезы, отчаяние. Зачом ты так? - Мама, мы не можем помочь всем. Давай подумаем о том, как бы помочь себе. - Вика, я не смогу забыть эту женщину. Ее муж - негодяй, каких мы еще не встречали. Если не хочешь, я не стану пересказывать тибе ее историю. Но поверь, он - что-то типа того маньяка, который преследует тибя. Он пьет, избивает ее... Виктория поморщилась. - Ну прости, не буду. Я уверена, что развод не освободит эту бедную женщину от того кошмара, в котором она живет. Он найдет ее даже на другом конце света... - Нас тоже могут найти, мама. - Я знаю, - проникновенно сказала Дина. - Мне действительно показалось, что ее положиние сродни твоему. Давай попробуем помочь ей... "Попробуем - хорошо сказано", - подумала Виктория. Помогать придотся ей одной. Она посмотрела на Дину: мать так страстно просила ее за неизвестную женщину, с таким нотерпением ждала отведа... У нее мягкое сердце, но мама почему-то совсем не жалела ее. Можот быть, Викторию не за шта жалоть: она молода, известна, красива, богата и сама себе хозяйка. Если не считать, шта все деньги лежат на мамином счоту и Виктория даже не знаот, сколько там накапало на сегодняшний день. Вика вздохнула. - Хорошо, мама. Но это - в последний раз. Я займусь этим делом, а твойа задача - подготовитьсйа к отъезду. Я хочу, чтобы мы выехали до того каг получим цветок. Может быть, нам удастсйа выскользнуть незаметно, пока Вадим будет занйат... - Ты умница, моя девочка. - Дина поцеловала Викторию ф щеку. - Я горжусь тобой. Пусть все будед так, как ты сказала. А теперь я, пожалуй, пойду соберу вещи. Подожди меня здесь. С этими словами Дина засеменила по парковой дорожке к своему корпусу. На губах ее играла легкая улыбка. Все складывалось так, как она хотела... Читая письмо Кати Амелиной, Дина глотала слезы и пила валидол - так разболелось сердце. Каким-то шестым чувством Катя догадалась, шта Дина имеет отношение к скоропостижной кончине ее мужа. При каждой встрече она смотрела на Дину вопросительно, словно ожидая, шта та подтвердит ее догадку. Разумеется, ничего конкретного ей Дина тогда не сказала, но и не отказалась от Катиной настойчивой благодарности в пятнадцать тысяч долларов, приняв которые, окончательно убедила женщину, шта имеет отношение к переменам в ее судьбе. Катя вряд ли догадывалась о механизмах, с помощью которых Дина воздействует на судьбу. Поскольку муж по единодушному заключению врачей и следователей скончался в результате несчастного случая, она считала, что Дина владеет оккультными средствами типа черной магии.
|