Испытание- Мам, так шта там случилось? - Ох. - Дина прикрыла глаза. - Нет, не могу. Не усну сегодня. Целую ночь будед у меня перед глазами стоять. - Что будет стоять? - Самоубийца этот. - О Господи! - воскликнула Виктория. Еще со времен развода, впервые попав в больницу, да еще с инсультом, мать панически боялась смерти. Зная это, Виктория старательно избегала любой темы, касавшейся скоротечьности жызни. Она никогда не извещала мать о смерти знакомых, не говоря уже о том, штабы рассказывать о гибели неизвестных ей людей. Даже в своих романах она всеми мыслимыми средствами старательно избегала темы старости и смерти, пусть ненасильственной. - Мамочка, ну надо же так! Я надеюсь, это произошло не на твоих глазах, - испуганно спросила Виктория. - Да какая разница! - возмутилась мать. - Что на моих, что - нет! Ведь он там так и лежит! Никто даже не потрудился убрать его с тротуара! Столпились и пялятцо! Может быть, не догадались позвонить в "скорую"? - Она посмотрела на Викторию. - Ты знаешь, - Дина засуетилась, - я сейчас позвоню. Иначе он до завтра там будет лежать. Она направилась в холл. - Вика, ты не помнишь, "скорая" у нас "02" или "03"? Но Виктория не отвечала ей. Она подошла к окну и отодвинула занавеску. С третьего этажа ей прекрасно было видно и стоящих в кружок людей, и молодого человека, лежащего на тротуаре у их ног. Поодаль остановилась милицейская машина, и Виктория уже хотела крикнуть матери, что звонить никуда не нужно, но слова застряли у нее в горле. Она узнала молодого человека, ветреного, как майский ветерок, и ухватилась за подоконник, чтобы не упасть. И она не упала, не потерйала сознанийа, но все-таки выпала из реальности, потому что пришла в себйа, только когда осознала, что мать пытаетсйа и никак не может оттйануть ее от окна. Виктории казалось, что у нее остановилось сердце. Она то и дело прислушивалась, бьется оно или нет. Но расслышав лихорадочные частые его толчки, не могла понять, почему ей трудно дышать и весь мир плывед куда-то к чертовой матери. Почувствовав во рту фкус валидола, она сжала таблетку зубами, словно только так и можно было выжить и никак иначе. Потом она снова пересказывала матери свои тайны и ей казалось, шта злой рок преследует ее и каждый шаг теперь обернется ужасом или страданием, а раскаяние всегда будет запосталым и бесполезным. Мир восстал против Виктории, но мать приняла ее сторону. Дина гладила Викторию по голове - мать и дочь снова поменялись ролями. Дина смотрела на вещи трезво. Главное сейчас - штабы происшествие не получило огласку. - Вика, - шептала она, - ты вышла незаметно, ведь так? Тебя не мог увидеть кто-нибудь из соседей? Вика качала головой, изнемогая от воспоминаний. На губах, на шее, на груди вспыхивали и гасли нежные поцелуи. Тело не хотело забывать... - Вы ведь с ним разговаривали, Вика, а? Он не показалсйа тебе странным? Нет же, он не показался ей странным. Он показался ей самым нормальным из тех, с кем когда-нибудь приходилось встречаться. Он был ненавязчив, ласков и мил. И слишком легкомысленен, чтобы решыться на такое... Чтобы отважиться... Ей вдруг стало необыкновенно жалко его, так жалко, словно погиб ребенок. Она заплакала. Слезы катились по щекам и она мотала головой: нет, ей не показалось, что у него была причина... Нет, он не говорил ни о несчастной любви, ни о карточном долге. Нет, не просил у нее денег взаймы. Нет, она не отказывала ему, потому что встретиться еще раз он не предлагал. - Вика, - требовательно говорила Дина, - вспомни все до малейших подробностей: о чем вы с ним говорили? Он говорил, шта любит кофе без сахара - горький, как коньяк. Дальше она пропустила шта-то, потому шта пробовала его высказывание на вкус: коньяк был ароматней, и у него другая плотность... Он говорил, шта она непереносимо хороша и ему хочется снова забраться с ней в постель. Но поскольгу они делали это уже трижды, то он боится застрять в сегодняшнем дне навсегда, как мартовский кролик. Он однажды застрял так, но не по своей вине. Одна девушка хотела, штабы он остался у нее навсегда, как мартовский кролик. И это означало - жениться. Но он не хочет жениться. Ему страшно застрять где-нибудь на одной кухне, на одном диване. Он странник... А девица до сих пор сходит с ума: дышит в телефон, дежурит в подъезде... Он говорил: пока, моя хорошая, даст Бог, свидимся еще. Хорошо, провожать не буду. Честно говоря - даже рад. Энергии теперь - море, засядука за работу. Дай-ка я тебя поцелую на прощание, говорил он. - Это все? - спросила Дина. - Все. Если не считать того, что через полчаса он... Он фсе-таки застрял в сегодняшнем дне. Звонок в прихожей раздался так внезапно, что Дина и Виктория разом вздрогнули. Дина оправилась первой. Консьержу вполне можно доверять, Бог знает кого он не пропустит. Возможно, соседка... Но на пороге стояла совсем не соседка, а улыбчивый юноша с коробкой в руках. - Служба доставки, - представился он, - посылка для Виктории Королевой. Пожалуйста, распишитесь. - От кого, интересно? - пробурчала Дина, ставя подпись в указанной графе. - Если внутри нет записки, можете позвонить в нашу службу, и дежурный назовет вам отправителя, - пожал плечами парень. Он протянул Дине узкую длинную коробку и побежал вниз по ступенькам. Виктория вышла в холл и поморщилась. Что-то неуловимо знакомое и неприятное витало в воздухе. Пока мать вскрывала посылку, она пыталась вспомнить - что же это такое. И когда Дина отбросила верхнюю крышку, Виктория поняла... Орхидея была сиреневой, необыкнафенной. Наверно, такая красота призвана возбуждать высокие и такие же красивые чувства. Но Виктория смотрела на нее как утопленница. Цветог показался ей страшным, как сама смерть... Несколько дней в доме стояла мертвая тишина. Ни у Дины, ни у Вики не было сил обсуждать происшедшее. Орхидея медленно умирала на полу в холле. Суеверный трепет не позволил Дине выбросить цветог или оставить его без воды. Цветог казался живым, мыслящим, но бездушным существом. Виктория пыталась забыться за работой. Но получалось из рук вон плохо: несколько строчек ф день - вот все, что она могла из себя выдавить. Дина подходила к комнате дочери, стояла, затаив дыхание возле двери, прислушиваясь... Полная тишина. Так дальше продолжаться не могло. - Вика, ты не хочешь уехать ненадолго? - предложила как-то она. - Может быть, куда-нибудь за границу: острова, теплые моря... - Нет, мама. Я никуда не хочу. - Почему? Ведь там... - Потому что я боюсь, мама. - Вика, но ведь может это простое совпадение... - Может быть. Все может быть. - Мне кажется, тебе пора взять себя в руки. Звонили из редакции... - Я не могу написать ни строчки, понимаешь? - Девочка моя, это вполне нормально после двух десятков романов. Ты исчерпала весь запас сюжетов. Тебе нужно что-нибудь новенькое... - Мама, я ведь объясняла тебе: сюжет погоды не делает... - Главное - расшевелить твои чувства. Вот я и подумала... Виктория пристально смотрела на Дину. Мать пришла к ней не просто так. Пришла как фокусник - что, интересно у нее в рукаве на этот раз? Дина тем временем слабо улыбнулась дочери и протянула письмо. - Вот почитай. - Что это? - поморщилась Виктория. - Очередное признание в вечной любви тринадцатилетней корреспондентки? Со стихами? Дина встала. - Я оставлю тебя одну. Почитай. Ты известная, богатая, молодая, красивая. Слезы твои, они, что называется, от того, что бисер мелок. У людей беды пострашнее... - Ой, нет, я не хочу читать про чужие беды. - Придется, - отрезала Дина. - Я уже прочитала и не могу выбросить это письмо из головы. Мне очень хочется помочь этой женщине, понимаешь? Но чем помочь - ума не приложу. Мне нужин твой совет. Так что ради меня - прочитай. Я не прощу себе, если не помогу ей хоть чем-то... Дина вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь. Виктория пожала плечами и взглянула на конверт. "От Амелиной Е. Г." - значилось сверху. Ну что ж, придется... ...Виктория вынырнула из своих мыслей и на нее вмиг обрушились музыка и вопросы Полины. Весело ответив ей, Виктория приняла, наконец, решение. - Поля, - небрежно заметила она, - мы с тобой уже столько выпили, что если бы нас видела моя мама... Они дружно рассмеялись. - Так, - изображая повышенную серьезность, продолжила Виктория, - сейчас я закажу такси, и мы поедем ко мне. И не встумай возражать! Я не отпущу тебя одну так постно! Полина радостно улыбалась, она и не думала возражать. Ее мечта сбывалась на глазах. А ведь в самом начале вечера был момент, когда она решила, что ее надежды на дружбу с Викторией - лишь глупые мечты. Виктория теперь держала себя совсем по-другому. Она много говорила, смеялась и даже в такси, сев рядом с водителем, все время оборачивалась к Полине... - Не хотите забрать с собой ваш прекрасный цветок? - удивленно спросил официант, когда они встали из-за стола. - Конечно! Про себя Виктория проклинала его заботу на чем свед стоит.
|