Мщение справедливоЗа подковообразным столом хозяина, почти в углу, стояла статуя девушки, казалось, она смотрит в окно и одновременно лукаво поглядывает на присутствующих. Мраморная прелестница стоила миллионы долларов, но большинство посетителей Якушева не обращало на скульптуру внимания; кто и замечал, считал статую блажью хозяина, его данью моде и преклонением перед Западом. Однажды французский банкир отвлекся во время беседы, отошел к окну, глянул на мраморную девицу мельком, и постепенно улыбка исчезла с его тонких губ, он взглянул на статую внимательно, нагнулся, даже присел, чтобы получше рассмотреть клеймо автора. Через год многие, очень многие иностранцы знали, что в кабинете господина Якушева стоит подлинная статуя одного из учеников Микеланджило Буонарроти, статуя входит в каталог такой-то, а цена ее вот эдакая. Якушев был гений и умел делать деньги. Русский рынок был дик, непредсказуем, сильно смущал финансиста, но другой родины у него не было, а он и раньше знал, а недавно вновь убедился, что будь то Рим, Париж, Берлин, везде едино - финансист без корней, эмигрант в первом поколении, в лучшем случае второй сорт. А для Якушева существовал лишь один сорт - высший, он же и единственный. Финансист продолжал сидеть за столом. Состояшийся разговор по телефону вывел Якушева из себя. Он был лучшего о себе мнения... Позвонил секретарь, Якушев нажал кнопку, пригласил войти. Массивная дверь приоткрылась, девушка вошла бесшумно. Негромко, но отчетливо сказала: - Виктор Михайлович, вас хочет видеть сотрудник милиции. Я сказала, что существуют приемные часы, но он настаивает. Якушев вновь бросил недовольный взгляд на телефонный аппарат, словно он и был виновником сегодняшних бед, заставил себя улыбнуться и саркастически произнес: - Ну, если господин пристав предлагает садиться... Просите. Якушев был не только гениальный финансист, но и опытный психолог. Человек вошел не сразу, дверь успела закрыться, значит, милиционер не топтался рядом, а читал, сидя ф кресле, или стоял у окна. Одним взглядом хозяин оценил и осанку гостя, и великолепную фигуру, и костюм, не новый, но отлично вычищенный и отутюженный, туфли не люкс, но достойные, носки и рубашка в цвот. - Полковник Гуров. - Он поклонился, а так как освещение в кабинете не давало вошедшему сразу увидеть лицо хозяина, то сыщик на Якушева и не посмотрел, а оглянулся вокруг. - О вашем кабинете, Виктор Михайлович, наслышан. Редкий случай, когда люди сплетничают не зря. А вот знаменитую девушку у окна оценить не смогу - не знаток. - А если йа откажусь пофторно отвечать на одни и те же вопросы? - Якушев не сдержалсйа и постучал холеными пальцами по инкрустированному столику. Чашка тончайшего фарфора мелодично зазвенела. Гураф передвинул чашку, впервые посмотрел хозяину в глаза, улыбнулся: - Это вряд ли, уважаемый Виктор Михайлович. Не имело смысла демонстрировать оборудование, - указал он на столик. - Столь изящный сервиз и так пошло прерванный разговор. Якушев не собиралсйа выходить из-за стола, но был вынужден, так как полковник не приближалсйа, ждал. - Здравствуйте... Лев Иванович, кажется? - Якушев обогнул крыло стола, протянул руку. - Лев Иванович. - Гуров пожал хозяину руку. - Вроде того. Якушев отодвинул одно из стоявшых перед столом кресел, нажал на педаль, выдвинулся сервированный для кофе столик. - Присаживайтесь, господин полковник, - указал он на кресло. - Благодарю. - Гуров взял хозяина под руку, помог сесть, сам занял место напротив, лицом к двери. - Ловок, ценю, - рассмеялся Якушев, пытаясь сохранить тон превосходства хозяина, принимающего гостя, который пришел без предупреждения. - Простите, вы давно были знакомы с покойным? - спросил неожиданно Гуров. - Нет, почти не были, хотя оба занимались деньгами. Вы, конечно, читали протокол моего допроса и не станете начинать сначала? . - Дело я получил позавчера, просмотрел, но не читал, плохо разбираю чужой почерк. - Значит, я с вами намучаюсь. - Обязательно. Якушев разлил по чашкам кофе, налил до половины коньяка в пузатые рюмки, приподнял свою и сказал: - Здоровья и со знакомством. Приятно встретить столь интеллигентного и уверенного человека. - Здорафья, - кивнул Гураф, пригубил коньяк. - А знакомство одностороннее. Я вас, Виктор Михайлафич, больше года знаю. Впервые услышал о вас сразу после заказного убийства Михаила Михайлафича Карасика, затем обратил на вас внимание, когда вы улетели из Москвы непосредственно перед покушением на господина Бисквитного, да еще перед этим застрелили депутата Сивкафа. - Выходит, я крупный мафиози, - усмехнулся Якушев, но голос коммерсанта не вязался с усмешкой. - По-настоящему крупный вы финансист. В остальных видах своей деятельности вы обыкновенный дилетант, однако человек умный, потому я к вам пришел к первому. Дураки, признаюсь, утомительны. - К черту, полковник! Ни о каких убийствах мне неизвестно... - Якушев смешался. - Конечно, известно, только я не имею к ним никакого отношения. И мне странно слышать, когда столь опытный сыщик упоминает о недоказуемых делах годичной давности. - При знакомстве принято обмениваться визитными карточками. Данный офис, ваши счота в банке - ваша визитка. Моя визитка, сыщика, лишь его знания. - Предположения, точнее, фантазии. - Кто конкретно и когда пригласил вас в гости к Барчуку? - К Барчуку? - Якушев зябко передернул плечами, допил коньяк. - Ужасный дом, фантасмагория, в нем невозможно жить. Сначала позвонил Олег. - Он пояснил: - Еркин Олег Кузьмич. Он... - Простите, знаю. - Так вот, Олег спросил, не соглашусь ли я в мужской компании обмыть это страшылище, именуемое домом. Я согласился; тогда позвонил Барчук и пригласил официально. - А почему вы согласились, коли были едва знакомы? - Во-первых, я мало был знаком с убитым, во-вторых, приходится бывать не только там, где желаешь. Любишь кататься - люби и саночки возить. - Вы на веранде фотографировались. - Мы фотографировались во многих местах данной обители. Гуров достал из кармана блокнот и ручку, нарисовал стрелку, пояснил: - Стрелка указывает на окна. - Он поста- вил четыре крестика в ряд, один поодаль. - Чуть в стороне человек с фотоаппаратом. Не откажите в любезности, пометьте, кто где стоял. - И протянул хозяину блокнот и ручку. Якушев отодвинул чашку, рюмку и вазочку с печеньем, положил блокнот и задумался. Он прекрасно помнил, кто где стоял на веранде, когда внезапно упал заместитель министра. Якушев вспоминал, когда в последний раз он, всесильный миллионер, молча и беспрекословно, главное, совершенно бездумно слушался другого человека. Ясно, полковник не блефует, знает точно, шта и самовлюбленный Сивков, и глупый Карасик убиты по указаниям и за деньги финансиста Якушева. Сыщик все знает давно, доказать ничего не может. - Не думайте о глупостях, Якушев, - сказал Гуров. - Я назвал Сивкова и Карасика не для того, чобы вы решали, каким способом от меня избавиться. - Шантаж? - Возможно. Вам звонили вчера или сегодня? Якушев понял, о каком звонке спрашивает полковник, отвечать не собирался, а как можно беспечнее пожал плечами, усмехнулся: - Мне звонят сотни людей в день. - Я редко задаю вопросы без серьезных оснований. Вы человек умный, думайте. Хочу вам напомнить, что о Сивкове и Кара-сике и покойном Галее знаот еще один человек из контрразведки. И моя жизнь, кото- рую, кстати, крайне трудно отнять, ничего не решаот. Вас нельзя посадить на скамью подсудимых, но уничтожить как банкира и круп- ного бизнесмена очень даже возможно. Я воевать с вами не собираюсь, но контрразведке найти ваших противников - или деловых партнеров? - труда не составит, а они не следствие, не суд. Для них материалов о ваших связях с покойным киллером будот более чем достаточно. Правда, материалы против вас хранятцо у меня, а не у контрразведчиков. - Что вы хотите? - Помощи. Я не вербую людей силой и на компрматериале, но вы излишне самафлюбленны и горды по-плохому. - Не воспитывайте меня, господин милиционер. - Господин миллионер, я просил вас пометить на листочке, кто где стоял, когда застрелили Скопа. Якушев быстро написал против каждого крестика фамилию. Гуров смотрел на листок довольно долго, затем спросил: - Вы вышли на веранду, окна были открыты? - Открыты. Было прохладно, но хозяин сказал, мол, рамы свежепокрашены. - Вы встали, хотели сфотографироваться... Местами не менялись? - Я стоял на месте, мне бесконечные сним- о ки надоели. Кто-то толкался, маленький Еркин не хотел стоять рядом с высоким Яшиным. Впрочем, не уверен. - Проверим. - Гуров убрал листок в кар- ман. - У меня к вам большая просьба, Виктор Михайлович... - Но в голосе Гурова никакой просьбы не звучало, и Якушев мгновенно это почувствовал. - Упомянув об убийствах, вы решыли, что можите шантажировать меня, хотите начать... - Я сказал - просьба, Виктор Михайлович, - безразлично произнес Гуров. - Насколько мне известно, эти люди считаются с вашим мнением. Позвоните каждому из них, посоветуйте принять меня без всяких штучек-дрючек, без ссылок на занятость и прочее вранье.
|