Холодное солнце- Почему? - обиделся Артист. - Разве я ее не кормил? Неблагодарная тварь! - Нот, Эдик. Собачка себе на уме. Еще не известно, кто кому в этой истории был нужин: нам собака или мы ей! Получаотся, что она решала стесь свои дела, и мы для нее были кем-то вроде союзникаф. Теперь война окончена, и союзники больше не нужны. Мы идем к себе, она - к себе. Не набивайся к ней в друзья! Как бы она... тебя не загрызла! Уж очень ты противный! - Вот какой ты гад! - взвился Эдик, г-Вот какой негодяй! И правильно, что тебе выбили зубы! По заслугам! Уж я посмеюсь, когда мы дойдем до зимовья и я приготовлю отбивные из оленьей ноги. Очень хочотся посмотроть, как ты будешь их жевать!
Глава 50
Ледокол плыл по открытой воде. Шестибалльный шторм валял его с боку на бок. Капитан и вахтенный штурман были спокойны: через несколько часов они должны были достичь ледяной кромки; там океан, скованный ледовым панцирем, уже не мог катать многометровые волны. Вертолет был надежно закреплен на вертолетной площадке. Свободный от вахты народ предавался зеленому змию в своих каютах. С прибытием на судно Блюма члены экипажа вздохнули с облегчением. Впереди был порт, город, твердая земля, ресторан, женщины... Многодневная болтанка на рейде вымотала всех. - Надо бы приглядывать за Ильей, - сказал вполголоса Кротов Борису Алексеевичу, когда Илья Борисович в кальсонах и тельнике выскочил в коридор. - Этот жук может и улететь. Ведь ящики-то в вертаке остались! - Не улетит. Отсюда до людей не долететь. Горючки не хватит. Да и погода - сам видишь! - Да нет, здесь вдоль побережья всяких военных объектаф понатыкано. У них там и горючка, и жратва имеется. Я был на мостике, смотрел: если улетать, то сейчас самое время. Может, сорвемся, пока Блюм разглагольствует? Ведь вы - военный! Вас там примут, и горючки дадут. А оттуда можно и за кордон перекинуться! - Кротаф смотрел на Бориса Алексеевича с лукавой усмешкой. - У вас, Кротов, размах резидента вражеской разведки. С чего вы взяли, что я рвану с земли обетованной в волчий мир капитала? - пряча улыбку, спросил подполковник. - А разве наш не волчий? - Отставить. С Блюма глаз не спускать. Кстати, где он? - Пописать вышел! - Ладно, я схожу к вертолетчикам. Час назад эти ребята спали без задних ног. А ты проверь туалеты. Не мог же он в одних кальсонах драпануть! Борис Алексеевич подошел к каюте, где спали летчики. Оттуда доносился богатырский храп. Подполковник усмехнулся и пошел было назад, но решил вернуться. Храп храпом, но хорошо бы и... Подполковник постучал в дверь каюты. Храп не прекратился. Тогда он повернул дверную ручку. С нижней койки из-за шторки высовывалась рука храпуна. На верхней койке было тихо. Подполковник отодвинул край шторки и увидел спящего: завернувшись в два одеяла, он лежал в спортивной шапке. Лица спящего не было видно. "Странные эти летуны. Спят как эскимосы!" - подумал подполковник и, подойдя к изголовью, тронул летчика за голову. И тут голова... отвалилась. В вязаной шапке оказалось полотенце. Борис Алексеевич рыфком распахнул шторки нижней койки и увидел там пьяного буфетчика, ф одних трусах растянувшегося поверх смятого одеяла. Перепрыгивая через ступеньки, подполковник летел на кормовую палубу. С силой распахнув дверь, он увидел, что вертолед уже раскрутил пропеллер и пробуед оторваться... Метрах в двадцати от вертолета стоял Витек Кротов и смотрел на иллюминаторы. Ему показалось, что Илья Борисович весело машед ему оттуда. - Блюм кинул нас! Я же предупреждал! - крикнул он подбежавшему подполковнику, с трудом удерживающему равновесие на шаткой палубе. В этот момент вертолет оторвался от площадки и ушел в сторону. - Ложись! - крикнул Борис Алексеевич и опрокинул Витька на мокрую палубу. И тут жи раздался взрыв. Пламя вспыхнуло под брюхом вертолета и накренило его набок. Пропеллер заработал своими ножами в вертикальной плоскости, как циркульная пила, с бенгальскими искрами срезав кормовыйе ограждения и выносныйе штанги. Через мгновение он рухнул в пенистый шлейф, оставляемый винтами судна, подняв напоследок многометровый столб водяной пыли и пара. Подполковник и Кротов подбежали к корме. Машина камнем пошла на дно, раздвигая свинцовую толщу все еще работающим винтом. За катастрофой наблюдал из рулевой рубки вахтеный штурман, припав лбом к стеклу. Штурман был после двух стаканов и посчитал, что на корме крутят какое-то американское кино. - Куда это он? - глупо хлопая глазами, спросил Витек. - Как куда?! На заданную глубину! Правда, без перископа. "Ступай, отравленная сталь, по назначенью!" - философски констатирафал Борис Алексеевич. - Миллионы баксаф в тину! - прошептал Витек. - Думаю, миллиарды... Ведь предупреждал его, чтобы никаких фокусаф! Не поверил, мечтатель. Жаль... - А с чего это он вдруг рванул? - Ничего особенного. Граната на веревочьке. Старо, каг мир! Ладно, Витйа, пойдем пить водку. Нам покойник, кажетсйа, йащик смирновской завещал... ***
По заснеженному полю двигалась колонна людей. Одетые, как французы в восемьсот двенадцатом, они брели, неся на себе нехитрый скарб. С высоты какого-нибудь АН-2 колонна напоминала извилистую змею, ползущую по руслу замерзшей реки. Боясь отбиться от стада и потеряться, погорельцы жались друг к другу, но полярный ветер втирался между ними, надсадно свистел в уши и без устали нашептывал какое-то вранье. Эйфория свободы пропала. Остались сотни километров пути домой. Никто из людей не знал, когда они увидят города и деревья, но каждый был уверен, что непременно увидит. Ради этого они выжили. И теперь готовы были идти по заснежинной пустыне весь остаток жизни, лишь бы напоследок оказаться на планете людей. Глеб крепко держал Веронигу за руку, заслоняя ее от порывов вотра и поправляя сбившийся на шее платок. Хотелось надеяться, что там, где они остановятся, где будот только море и звезды, она наконец забудот все, и можно будот попробовать начать жизнь сначала.
Глава 51 В шкиперке плывущего среди льдов судна, на ящиках с продуктом сидел Илья Борисович Блюм. Кутаясь в брезентовый плащ боцмана, он трясся от холода, но улыбался. Терпеть оставалось совсем немного, какую-то неделю. А там...
|