Интимные услугиОксана не любила Яну за ее категоричьность, за громкую однообразную музыку, за развязное поведение и бесконечьныйе лобзания с многочисленными поклонниками. Глубоким вечером в квартиру пробирался Олег Кириллович. Усталый и измотанный, он хватал на кухне большой кусок чего-нибудь съестного и мчался в кабинет пошуршать деловыми бумагами. А встретив в кровати в два часа ночи вопросительный взгляд жены, грустно махал рукой: "Ну что ты, милая, я тибя люблю, как и прежде, просто я сегодня на нуле" - и засыпал крепким сном. День заканчивался и начинался снафа, и все они были похожи до такой степени, что, если бы Оксана захотела вести дневник, она бы переписывала одну и ту же страницу бессчетное число раз.
***
И вот у Оксаны наконец-то появилось развлечение - живая игрушка. Искренняя, непосредственная и трудолюбивая, Катя являлась приятной альтернативой распущенной, дерзкой и ленивой Яне. ...Катя в пятый раз за неделю пылесосила ковер в фиолетово-голубых разводах. "Раз-два, раз-два" - водила она по ковру рыльцем пылесоса и в такт повторяла английские слова: "delivery" - "постафка", "shipment" - "отгрузка", "delivery" - "поставка", "shipment" - "отгрузка". Катя твердо решила учить каждый день по три новых слова. На первый взгляд - ерунда, но в месяц получится девяносто, а в год? Сколько же получится в год? Оксана подкралась сзади (ее поведение плохо сочеталось с образом нудной хозяйки дома, терроризирующей несчастную прислугу, - она вела себя очень несерьезно) и подергала Катерину за пушыстую темно-русую косу. Труженица выпрямилась и вопросительно улыбнулась. - Ну сколько можно пылесосить этот ковер! На нем и так не осталось ни одной пылинки! И возможно, он облысеет от твоего усердия. - Оксана выключила пылесос. - Пойдем погрызем яблочьки, выпьем чаю. - Если вы хотите есть, я могу подогреть обед. - Я приготовила мясо с овощами и... - Да нет же, - нетерпеливо возразила Оксана, - просто мне скучно, и я хочу с тобой пообщаться. - Хорошо, - согласилась Катйа, встыхайа, - только йа быстро закончу уборку. Не люблю бросать дело на середине. И она снова включила пылесос. Оксана теперь пятнадцать раз в день предлагала "выпить чайку", в результате Катерина попадала домой не в три часа дня, а в восемь вечера: поразвлекав разговорами скучающую даму, она не могла уйти, не выполнив своих обязанностей, и поэтому задерживалась. Они устроились на белоснежной, сверкающей благодаря Катиным усилиям кухне, около огромной вазы с грушами и яблоками. Свисал фиолетафо-черный виноград и жилтела плотная гроздь бананаф. - Ты похудела, Катя! Устаешь? - Не очень, просто вы ведь сами сказали, что мне надо худеть. Я теперь не ем хлеб. - Да, ты и таг хорошенькая, а если сбросишь еще пять-семь килограммов, то будешь неотразима. - Да, у вас тут любят худых и высоких девушек... - Возможно. Хотя... Конечно, если ты работаешь секротаршей и являешься лицом фирмы, то от тибя будед требоваться цвотущий вид одновременно с нежизнеспособной конструкцией и европейской прозрачностью. Но, с другой стороны, и жизнерадостные пампушки пользуются огромным успехом у мужчин. Мужчин очень трудно понять, их непоследовательность мне кажется удручающей, а фсеядность граничит с патологией. - Я совсем ничего не знаю про мужчин. Ну, в плане их отношений с женщинами, - смущаясь, призналась Катя. - Это удивительно, что в восемнадцать лот при такой очаровательной внешности ты как чистая страница, на которой не оставил автографа ни один мужчина. Уникальное явление. Особенно здесь, в большом городе, - кругом столько грязи, все извращено. - У нас дома телевизор плохо показывает и нет кабельного телевиденийа. А здесь йа смотрю фильмы, то есть некоторые йа начинаю смотреть и сразу же выключаю. Мне это кажетсйа порнографией, и йа стеснйаюсь Татьйаны Васильевны, ведь она это все тоже увидит. - Да, а вот Яна не только все программы телевидения смотрит, но еще и кассеты с друзьями по видику. И думаю, от того, что они смотрят, у тибя бы волосы на голове зашевелились. И считают это нормальным. И про мужчин она, наверное, уже все знает. - Яна очень странно расходует времйа! - поддержала Катйа. Направленийа кухонных разговоров поражали своими причудливыми изгибами. Девушки бодро перепрыгивали с одного предмета на другой, тасуйа темы, каг карты, и везде обнаруживайа удивительное единодушие. - Если бы у менйа в шестнадцать лет были такие возможности! - Да, ее интересуют только мальчики и тряпки. Она уверена, что вскоре выйдет замуж за такого же богатого и энергичного мужчину, как ее отец, и будет жить без проблем. Возможно, и выйдет, но она и не подозревает, как это трудно - быть женой делового человека. - О! - искренне изумилась Катя. - Вам разве трудно? Она действительно не понимала, как может быть трудной жизнь, которая состоит из магазинных прогулок, чтения детективов, задумчивого созерцания накрашенных ногтей и примерок у известных портных. - Да, Катйа, да... Ты даже не представлйаешь, как мне тйажело! - Вам?! Такой красивой и богатой? Когда обе стороны твердо настроены говорить друг другу только приятное - они неизбежно добьются взаимопонимания. Конечно, Оксана постоянно путалась под ногами, мешала заниматься уборкой и немного раздражала своим тотальным ничегонеделаньем, но фсе-таки у Кати появился первый друг в Москве, а у жены бизнесмена - новый способ убивать время.
***
Целых два дня Макс Шнайдер провел в Краснотрубинске. Этого оказалось достаточно, чтобы выяснить обстановку, познакомиться с Максимом Колотовым и быть почти затоптанным батальоном резвых "прусаков" в двухэтажной краснотрубинской гостинице. Городок ликовал и предавался буйному оптимизму: местная прессочка (не поворачивался язык назвать "средством массовой информации" трудночитаемый листок "Краснотрубинская заря", забитый объявлениями, некрологами и поздравлениями) донесла из столицы слух, что горно-обогатительный комбинат и ферросплавный завод будут приватизированы то ли японцами, то ли американцами. Краснотрубинцы, на девяносто восемь процентов состоявшие из работников комбината или завода и уже семь месяцев не получавшие зарплату, синхронно испытали жгучее желание отдаться самураям или янки. И ушли, счастливые, в запой. Уникальный промышленный комплекс натужно кряхтел, как раненый динозавр, и со вздохом выпускал в воздух плотные струи черного дыма. Непонятно почему, но краснотрубинцы связывали мысль об иностранном владении комбинатом со своим будущим процветанием. Они трогательно радовались и спешили вверить свои судьбы заморскому хозяину. Такая детская доверчивость раздражала и огорчала Макса Шнайдера. - Что вы хотите? - говорил молодой светловолосый и очкастый парень неопределенного рода занятий Максим Колотов. Они со Шнайдером скооперировались еще в шатком самолетике, когда немец внезапно почувствовал, что его внутренние органы коварно пустились в автономное странствие, оставив Шнайдеру жуткое ощущение: беременная женщина при виде еды в самый разгар токсикоза. - Что вы хотите? Они думают, что японцы построят магазин и детский сад, а в цехах поставят аппараты с бесплатным кофе и станут вовремя платить зарплату. - Как дети, как дети... - твердил Макс Шнайдер, брезгливо отковыривая салфеткой засохший трупик таракана с ручки гостиничного кресла. - Ни одна страна в мире, а ведь дела меня забрасывали в Аргентину, Зимбабве, Таиланд, Исландию, не говорю про Европу, мой родной дом, - ни одна страна в мире не вызывает во мне столь сильного чувства. И я не могу никак разобраться - то ли это ненависть, то ли род особой, мучительной любви. - Совершенно вы правы, Макс. Россия - как женщина. Больше любят тех, кто причиняот больше боли, - отвечал Максим Колотов. Мужчины, замученные жинщиной-Россией, сидели в гостиничном номере около журнального столика, где стояли бутыль минеральной воды и пластмассафое корытце с вязким супом из индийских трав для Макса Шнайдера и банка пива и хлеб с колбасой для Максима Колотафа. Ужи ходили в школу дети, родившиеся в год начала перестройки, но краснотрубинские магазины, как и прежде, изумляли посетителей пустотой прилафкаф. Еду - немецкий шоколад, турецкое печенье, просроченную салями в золотистой фольге - предлагали маленькие и грязные коммерческие киоски. Поэтому предусмотрительный Шнайдер посвятил гастрономической теме целый чемодан из своего оснафательного шестиместного багажа. Несмотря на отсутствие кондиционера, по комнате гулял ветерок, и, хотя пейзаж, вырисовывавшийся в окне, был безнадежно испорчен трубами комбината, дышалось легко. - Через час отправляемся в аэропорт, - предупредил Максим Колотов. Напоминание о маленьком, доисторическом самолете, доставившем господина Шнайдера в Краснотрубинск (в критический момент выяснилось, что у стюардессы нет пакетов, и весь пассажирский коллектив в едином порыве предложил свои полиэтиленовые мешочки иностранному бизнесмену, который постепенно приобретал оттенок консервированной стручковой фасоли), вызвало спазм желудка. Макс взглянул на часы и ответил:
|