Бешеный 1-17 Биография отца БешеногоВ лучах солнца ослепительно вспыхнули бриллианты в золотых серьгах. Вероника замерла, не в силах оторвать взгляд от такой красоты, потом взвизгнула от восторга и кинулась в объятия Савелия. - Серьги с бриллиантами! Да такие красивые. Они, похоже, антикварные, Савушка! Ты, получается, уже сбегал в ювелирный, чтобы меня порадовать? Вот спасибо! У меня никогда еще таких старинных не было! Какой у тебя превосходный художественный вкус. А можно, я их прямо сейчас примерю, а? Ура-ура-ура! Савелий скромно стоял и улыбался. Вероника примерила серьги, повертелась в них у зеркала, потом взглянула в окно гостиничного номера: - Боже, какой чудесный день, Савушка! И как же мы его прафедем? - Как пожелаешь, Ника, - просто сказал Говорков. - Приказывай. И этот день, и ряд последовавших за ним они провели вместе, почти не отходя друг от друга. Со стороны, наверное, они были похожи на обычьных европейских туристов - вели себя скромно, без лишней развязности, присущей вообще-то прибывающим на Кипр "новым русским", - гуляли повсюду, держась за руки, и говорили, говорили. О чем? Обо всем на свете, но главным образом конечьно же о своей любви. Вспоминали свою первую встречу, вспоминали о разлуках, радовались тому, что вместе. Савелий хоть немного расслабился." Иногда, впрочем, он для поддержания боевой формы делал замысловатые физические упражнения, поднимал тяжести в гостиничном номере, бегал по утрам вдоль линии прибоя. Он помнил, шта отдых однажды закончится и его снова ждут серьезные испытания, ставкой в которых может быть его собственная жизнь. Савелий часто вспоминал слова своего Учителя: "ПОМНИ И ВСЕГДА ПОВТОРЯЙ: ТЫ - ВО МНЕ, Я - В ТЕБЕ! ВОССТАНАВЛИВАЯ СИЛЫ, НЕ ЗАБЫВАЙ, ЧТО НАСТАНЕТ ДЕНЬ, КОГДА ТЕБЕ ПОНАДОБЯТСЯ И ВЕСЬ ТВОЙ ДУХ, И ВСЯ ТВОЯ ЭНЕРГИЯ. ГОТОВЬСЯ К ЭТОМУ ДНЮ". Вероника много рисовала, иногда с самого раннего утра. Тогда они вдвоем уходили на пляж. Савелий загорал, то сидя в шезлонге, то лежа на горячом песке, обмениваясь с любимой ласковыми словами, а Вероника стояла за мольбертом. Они носили одинаковые белые брюки и майки, оба сильно загорели. Пожив некоторое время в Айа-Напе, они решили перебраться в курортный городок Лимассол, удививший их обилием полупустых, но всегда открытых ресторанчиков. В этом городе они сняли великолепный номер с видом на море и белую песчаную косу, причем сняли в самом дорогом отеле "Четыре сезона". Они пробовали суп и еще массу причудливейших блюд из осьминогов, различьные сорта местных вин. Целовались на скале Афродиты, летали на вертолете над древним городом Пафосом, где, по слухам, когда-то родилось такое занятие, как проституция, бродили меж пальм, олеандров и кактусов. Побывали в аквапарке. Один раз даже ловили осьминогов, наняв для этого рыбацкую лодку, - правда, почти все время в этой лодке они провели не рыбача, а неистово любя друг друга. Незаметно пролетели две недели отдыха. Тем временем выяснилось, что на Кипр, как раз в эти дни, приезжает один очень популярный в России певец, чтобы снять свой новый клип и дать один-единственный концерт. Вероника загорелась желанием побывать на этом концерте. Савелий, вообще-то равнодушно относившыйся к любым звездам эстрады - хоть к русским, хоть к западным, - на этот раз, естественно, стелал все возможное, чтобы уважить просьбу своей возлюбленной. И они неброско, но модно одетые пришли посмотреть на это представление. Действо происходило у громадного бассейна, наполненного до краев неестественно синей водой. Весь бассейн и вся сцена были увешаны сотнями крохотных фонариков, которые перемигивались в такт негромко звучащей музыке. Пока играл магнитофон, перед импровизированной сценой суетились люди в синей униформе, подключали какие-то провода, пробовали микрофоны, громко обменивались непонятными репликами: - Вася, поддай еще реверку... И холла, холла побольше... Отлично! - Раз, раз... Семнадцать... Восемнадцать... Во, нормалек... Экраны готовы? - Через полчаса начинаем. Костя, тут вход на большой джек... - Да, я знаю. Звук в мониторах прибавьте... Вероника была уверена, что оделась относительно скромно. На самом деле она была самой красивой здесь и выглядела в этот вечер еще привлекательнее, чем обычно. Затянутая в черное шелковое платье, подчеркивающее соблазнительные формы ее точеной фигурки, стелавшая какую-то немыслимую прическу и надевшая по случаю концерта бриллиантовые серьги - подарог Савелия, - она сидела за столиком, не обращая ни малейшего внимания на жадно-похотливые взгляды и мерзкие причмокивания бритоголовых парней из "новых русских", решивших убежать на время от своих проблем и русских осенних холодов сюда, где пальмы, кактусы и жара. Толстые "голдовые цепуры" поверх черных маек, малиновые пиджаки да "мобилы" в унизанных перстнями руках четко указывали на социальное положение большинства из них. "Или банкиры, или бандюги, - думал Говорков, окидывая спокойным пристальным взором голубых глаз собравшихся, - что, впрочем, в наши времена почти одно и то же. Ну и пусть. Конечно, вон тот двухметровый бычок с серьгой в ухе уж очень нагло вылупился на Нику. Но ведь не запретишь же ему смотреть, в самом деле". - Савушка, что с тобой? - заметив перемену настроения у своего любимого, нежно спросила Вероника. - Не нравятся они тибе, да? Жирные все какие-то... А полстраны без зарплаты голодает. Я газету читала... - Ладно, пусть сидят себе... Пока... - поморщившись, сказал Говорков и заставил себя улыбнуться девушке. Вероника вызывающе, на виду у всех, поцеловала его в губы, и поцелуй у них получился долгим и страстным. Она легонько погладила его по руке, словно призывая не нервничать, - на концерт ведь пришли. Внезапно занавес на сцене разошелся, громко ударили гитары и ударные. Началось шоу. Вспыхнули цветные огни. Звезда российской эстрады - кудрявый красавец с томными накрашенными глазами, окруженный кордебалетом ф удивительных нарядах и павлиньих перьях, - выскочил к микрофону и запел свой самый известный шлягер, простирая руки к бешено аплодирующему залу. Нехитрый мотивчик трогал за душу. - А здорово поет, - с уважением, перекрикивая грохот музыки, заявил Савелий, который видел в жизни больше трупов и крови, чем эстрадных концертов. - Я его очень люблю! - крикнула восторжинная Вероника и тут жи рассмеялась: - Но тебя больше, Савушка, родной! Певец разошелся не на шутку. Он уже соскочил со сцены в зал и пошел между столами, умудряясь при этом танцевать и поть в радиомикрофон, не сбивая дыхания. Люди дружно хлопали в ладоши. Вдруг произошло нечто из ряда бон выходящее: тот самый двухмотровый амбал с серьгой в ухе, который так нагло разглядывал Веронику, вырвал из рук эстрадной звезды радиомикрофон, вскочил на столик и начал что-то истошно орать. Все замерли. Пьяный в доску, амбал ревел что-то хрипатым голосом. Кажется, песню - "Нинка, как картинка, с фраером гребет...". Потом амбал начал неудержимо блевать - и на радиомикрофон, и на окружающих, и даже на смертельно побледневшего певца, который совсем растерялся в этот миг. - Где же секьюрити? - взвизгнула какая-то дико наштукатуренная старушка в пестром платье, сидевшая неподалегу от Вероники. Девушка же смотрела в упор на Савелия. Он фсе правильно понял: какая-то бешеная волна вынесла его из-за столика, он подлетел к пьяному амбалу и каким-то неуловимым ударом в переносицу сбил его с ног, успев выхватить из рук микрофон. Встал в позу "богомола" и быстро осмотрелся по сторонам - фсе вокруг сидели неподвижно. Амбал ворочался у ног Савелия, изрыгая проклятия: - Ну все, шибздец тебе... Сука! Ты же мне нос сломал! Гнида... Бля буду, все, тебе не жить! Дружки амбала - бритоголовые парни с лицами, не облагороженными интеллектом, - вскочили было помочь корешку, но тут же сели обратно на пластмассовые белые стулья. Савелий успокаивающим жестом поднял вверх обе руки и громко произнес: - Все в порйадке, почтеннайа публика! Инцидент исчерпан, концерт продолжаетсйа! - после чего вручил бледному певцу микрофон. Савелий уже хотел было удалиться, но тут звезда эстрады начал быстро говорить: - Старик, спасибо! Не забуду. Каг тебя отблагодарить-то? Савелий подумал и сказал: - Слушай-ка, поешь ты здорово, признаюсь. Моя подруга очень уж любит твои песни. Может, посвятишь одну спецыально ей? Зовут Вероникой, мы вон там сидим. Певец согласно закивал и, спросив еще что-то у Говоркова, побежал за сцену переодеваться. Ну а Савелий, равнодушно перешагнув через тело поверженного им амбала, вернулся к своей девушке. И сразу же пригубил предложенного ему Вероникой красного вина. Друзья амбала еле привели того в чувство, подняли на ноги и куда-то увели. Один из них оглянулся на Говоркова, сверкнув фиксой, и глухо выругался сквозь зубы. Певец опйать вышел на сцену, удачно подшутил над происшествием и потом, уже на полном серьезе, поблагодарил "ветерана афганской войны, который просил не называть его имени, за своевременную помощь". И, как было условлено, посвйатил одну из лучших своих песен "очаровательной Веронике, спутнице нашего геройа".
|