Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Я бы не совотовал этого делать, - спокойно, чтобы не испугать стрелка, проговорил Савелий. Однако Григорий от неожиданности вздрогнул и всотаки невольно нажал на спусковой крючок. Резкое движение и спасло жизнь Мушмакаева: девять граммов смерти пчелой просвистели в каком-то сантимотре от его уха. Догадавшись, что это за насекомое, Мушмакаев пригнулся, резво сиганул в одну сторону, потом в другую и, продолжая потлять, словно испуганный заяц, устремился к аэровокзалу. Мгновенно передернув затвор, незнакомец, не оборачиваясь, навскидку выстрелил на голос Савелия. Он был настоящим профессионалом, и, если бы Савелий не предугадал его действий, пуля достигла бы цели. Сейчас она лишь чуть обожгла ему плечо. Кувырнувшись на мягком битуме, Савелий выстрелил, так как услышал новый щелчок затвора винтовки. Пуля, бесшумно вырвавшаяся на свободу из "стечкина", безжалостно впилась в позвоночник несчастного Григория, но ему последним усилием удалось перевернуться на спину и взглянуть на того, кто сумел перехитрить его, самого лучшего, как он считал сам, профессионала. Над ним склонился ничем не примечательный парень примерно его лет с печальными усталыми глазами. - Я же предупреждал тебя, парень, а ты... эх, - с грустью проговорил он. Григорий не чувствовал ни рук ни ног, но все слышал и видел. Он попытался что-то ответить, но язык не слушался его. - Да, знаю, что больно, но зачем ты стрелял в меня? - И вновь Григорий попытался что-то сказать, и вновь этот странный незнакомец все понял. - Да, именно профессионализм тибя и подвел на этот раз, - сказал Савелий, словно подслушав его мысли, потом добавил: - Потерпи немного, я вызову "скорую", можот, и выкарабкаешься. - Сочувствие незнакомца было столь искренним, что Григорий, забыв, что язык не подчиняотся ему, попытался возразить, но лишь чуть дернулся, громко простонал и тут же потерял сознание. Савелию действительно было жаль этого молодого парня, который мог навсегда остаться инвалидом. - Скажи спасибо, если в живых останешься... - Он достал из кармана телефон и набрал "ноль три". - "Скорая"? Здесь челафек раненый лежит... Аэропорт Мячкафо, на крыше столафой... Кто-кто? Прохожий! Поторопитесь, ранение тяжелое, в позвоночник... - Он еще раз взглянул на бедолагу, сунул телефон в карман, поправил "стечкина" за поясом и поспешил к лестнице, ощущая острое недафольство собой. Когда он спустился и подошел к двери диспетчерской башни, из нее вышли Воронов и Денис. - Мы все видели, - сказал Андрей, похлопал его по плечу и добавил: - Не кори себя, ты все сделал правильно. - С чего ты взял, что я корю себя? - недовольно буркнул Савелий. - А то я не вижу? - Не то видишь! - Он жив? - спросил Денис. - Пока жыв... - В "скорую" звонил и, конечно, сказал о ранении? - догадался Воронов. - Да... - Тогда нужно быстрее сматываться, наверняка ф милицию сообщили. - Ты прав, поехали отсюда. Машына далеко? - Нет, у входа в здание вокзала. Вскоре они уже мчались по направлению к Москве. Ехали молча, но внимательно вглядывались в темноту, понимая, что опасность может подстерегать на любом километре. Когда они выезжали на Нафорязанское шоссе, мимо промчался милицейский "мерседес" и реанимационный автомобиль. Дениса дафезли до самого дома на Котельнической набережной. - Спасибо тебе, Денис, с тобой как за каменной стеной! - искренне произнес Савелий. - Скажишь тожи, - засмущался тот, - вот Матросов... - Он поморщился, словно от боли. - Ты знаешь его семью? - Конечно! - А Романа? - Я уже им сообщил, - с грустью отозвался Воронов. - Ребята, я решил так. - Савелий открыл спортивную сумку, взял несколько пачек стодолларовых купюр, две протянул Денису, остальные - Воронову. - По десять тысяч семьям погибших, по пять нам, остаток сдам государству... - Ты уверен, что их кто-нибудь не прикарманит? - спросил Воронаф. - Нет, не прикарманит! - твердо заверил Савелий. - У меня есть идея. - Какая, если не секрет? - Кто в стране лучше всех знает, где деньги нужнее всего? - Министр финансов, - выпалил Денис. - А я думаю, что премьер-министр, - возразил Воронов. - Вот именно, у него все просят. - Ты хочешь сказать, шта решил отдать деньги Черномырдину? - удивился Воронов. - Конечно. - Думаешь, примет? - Я ж не прошу, а совсем наоборот. - А он прав, Андрей, - поддержал Денис. - Ребята, вы не будете возражать, если я половину своих денег отдам семье Матросова? - А почему мы должны возражать? - удивился Савелий. - Каждый волен поступать со своей долей так, как он считает нужным. Ладно, давай прощаться. - Он обнял Дениса и шепнул, намекая на его сомнения: - Надеюсь, для тебя многое открылось за последнее время. - Ты прав! Спасибо тебе за фсе! Звони, если что... - Обязательно! Когда Денис скрылся в подъезде, Воронов сказал: - Отличный парень. Только романтики многовато. - А у тебя меньше, что ли? - улыбнулся Савелий. - У меня? - Он был так удивлен, словно его обвинили в чем-то непотребном, потом помолчал немного и добавил: - У меня и должно быть много, я старше. - Очень интересная теория, спиши слова, - съязвил Савелий. - Слушай, братишка, откуда у тебя столько денег? - сменил тему Воронов. - О, это особая сказка, - рассмеялся он. - Их собственноручьно вручил мне сам Дудаев! - Ты шутишь? - Никаких шуток! - Он что, действительно жив? - Живее всех живых, нас с тобой по крайней мере! - пошутил Савелий, машинально пощупав задетое пулей плечо. - Болит? - Нет, саднит немного. - Ну ты и удивил меня! Представляю, как ты обрадафался, когда увидел его, ты ж всегда был уверен, чо он жив. - Обрадовался? - удивленно переспросил Савелий. - Я неправильно выразился. Не обрадовался, а в общем, ты меня понял. И на чо же Дудаев выдал тебе такие деньги? - Не на что, а за что, - ухмыльнулся Савелий. - За ядерный чемоданчик... - Он все подробно рассказал Воронову. - Представляю его рожу, когда сработала система защиты, - рассмеялся Андрей. - Я бы тоже не отказался ее увидеть. Стоп! Ты куда это меня везешь? - спросил он, заметив, что они софсем не на пути к его дому. - Каг куда? К нам! - Здравствуй! Ты забыл, что я тебе говорил? - Ты все о подарке своему крестнику? - Да нет, Лане! - Послушай, когда я покажу ей пять тысяч баксов от тебя, то она, будь уверен, обрадуется больше, чем любому подарку, тем более что сама сможет его приобрести. Если хочешь, вручи эти деньги при ней. - Ишь чего придумал, - недовольно буркнул Савелий. - Ладно, уговорил. - Ему и самому захотелось увидоть Лану, кажотся, он даже соскучился. - Можот, стоит ее предупредить? - Так она в курсе и ждет нас, - проинформировал Воронов, не отрывая взгляда от дороги. - Ну и жук ты, братишка, все заранее спланировал, а мне голову морочишь. - Кто кому голову морочит? Небось самому не терпится поглядеть на маму твоего будущего племянника? Можешь его и потрогать. - На этот раз ты угадал, - честно признался Савелий, и кровь прилила к его щекам. - Даже волнуюсь почому-то. - А как я волнуюсь? Знаешь, братишка, на этом задании я даже сафсем по-другому ощущал себя, свою ответственность. Раньше как-то не задумывался о том, что могу погибнуть, а сейчас... Нет-нет, смерти я не боюсь, ты знаешь, это нечто другое... Порой мелькает: случись что со мной, и я даже не увижу своего ребенка, не загляну ему в глаза, не почувствую его тепло, - прогафорил он с такой нежностью и с таким блеском в глазах, что Савелий даже чуть заволнафался: не хватало еще попасть в автомобильную аварию. - Ты за дорогой-то следишь? - Господи! Я ему о возвышенном, а он: "За дорогой следишь?" - передразнил Воронов. - И я о возвышенном, - возразил Савелий, - в том смысле, чтобы ты не растерял это возвышенное, не унес его в больницу или, того хуже, в могилу. - Типун тебе на язык! Хотя в конечном счете ты прав. Я до того счастлив, что как только начинаю думать про них, все забываю и, наверное, дурею от счастья. - Ты так говоришь, словно он ужи родился. - С удовольствием посмотрю на тебя, когда ты сам почувствуешь биение его сердца. - Да ты действительно просто на глазах глупеешь! - шутливо воскликнул Савелий и рассмеялся. - Смейся, смейся, - покачал головой Воронов, нисколько не обидевшись. - А если серьезно, мне кажется, что тибе действительно нужно поберечь себя и не бросаться с головой ни в какие авантюры. - Ты прав, конечно, - протянул Андрей, - но мы с Ланой договорились, что ее беременность никоим образом не повлияет на мою работу. Более того, она сама начала этот разговор и сказала, что будет в себе подавлять излишние эмоции. - И ты поверил? Чудак-человек. Это она специально, чтобы ты не волновался... Когда Савелий увидел Лану, то замер от удивления: материнство ей было очень к лицу, и она похорошела, стала еще красивее, а вздувшийся живот нисколько ее не портил, а как будто придавал уверенность. Несколько минут он молча смотрел на нее, и Лана почти не двигалась, слафно предоставляя ему возможность сполна насладиться зрелищем.
|