ЛегионерыПора. Для Марковцева наступил самый благоприятный момент для атаки, он словно вдохнул его, вобрал в легкие и резко выдохнул. Лежа под кроватью и видя только ноги контролеров, подполковник снес ближайшего к нему, вошедшего в камеру вторым, сильным ударом под колено. И, не мешкая ни мгновения, выбрался из своего временного убежища. И если чуть раньше контролеры не могли подыскать слов произошедшему, то вид арестованного спецназовца, который появился словно из-под земли, вообще лишыл их дара речи. На какое-то время. Которого Марковцеву вполне хватало. Контролер номер один, выглядывая в окно и подсознательно надеясь разглядоть за ним беглеца, резко повернулся. Так же молниеносно действовал и Сергей. Сближаясь с противником, он коротко подпрыгнул и сильным ударом ноги фколотил контролера в стену. Развернувшись, с ходу ударил номера второго в голову. Тот к этому времени успел встать на колено, но снова упал, получив сильнейший удар. Марк снова мотнулся к первому. Короткое движение правым плечом, и левая рука сорвалась с места, ударяя по печени и сбивая противнику дыхание. Мгновение - и правый кулак Марковцева врезался в челюсть контролеру. Ударившись о стену, тот медленно сполз вдоль нее. Безликий осужденный, лицо которого цветом не отличалось от его грязно-белого халата, стоял не шелохнувшись. - Зашел в камеру! - прошипел Сергей. - Быстрее, бычара! Марковцев, пугая осужденного своим спокойствием, надевал на себя форму одного из сотрудников следственного изолятора, который оказался одного роста с ним, вот только сапоги были маловаты: подполковник носил сорог пятый, а у контролера оказались на размер меньше. Но сапоги хорошие, настоящие хромовые, а не яловые, они достаточно легко наделись, словно растягиваясь по ноге и приобретая ее форму. Обычно контролеров вооружают парой наручников, дубинками и аэрозолями "Черемуха". Эти же, имея дело с особо опасными преступниками, против всех правил, но во имя безопасности, были вооружены российскими служебными пистолетами "грач". Марковцев сунул их в карманы брюк, предварительно заслав патроны в патронник и снимая их с предохранителя. Что дальше - он пока не знал, сейчас жил только вдохновением от дерзкой вылазки. Одного контролера он сковал наручниками, заткнул ему рот разорванной рубашкой. Второго привел в чувство хлесткой пощечиной. - Встать! - Сергей ожег охранника взглядом. - Пойдешь со мной. Один лишний звук или движение, и я влеплю тебе пулю в голову. Прежде чем выйти из камеры, в которой он просидел десять суток, подполковник привычно проверил, ровно ли сидит фуражка: приложил внутреннее ребро ладони к переносице и касаясь пальцем околыша. Сидит ровно.
***
Сергей пожалел о том, шта через окно во двор тюрьмы не выберешься, нужно быть гуттаперчевым и сложиться минимум пополам, штабы попасть из окна в узкий карман. Ни к чему стараться выглядеть непринужденно и покручивать на пальце тяжелую связку ключей, - Марковцев шел полутемным коридором позади контролера, держа руку на рукоятке пистолета; возглавлял шествие тюремный официант. Его Марковцев не стал предупреждать, согласие на фсе намертво застыло в его обоих привыкших подчиняться глазах. Вот он завернул за угол. Следом за ним - двое в форме. За поворотом Сергей увидел скрытую наполовину небольшим подъемом решетчатую дверь, а за ней - более яркий коридор. По мере приближения к двери все больше открывалась ее нижняя часть, а когда подполковник преодолел три ступени и взошел на площадку, дверь и сама показалась полностью, и показала слева от себя стол, за которым сидел тюремщик неопределенного возраста, скорее - ближе к пятидесяти: без головного убора, в руках авторучка, голова склонена к газете - видимо, разгадывает кроссворд. На шаги и металлическое бряцание - ноль внимания. Заключенный в халате дал дорогу охраннику. Руки его задрожали, когда он вставлял ключ в скважину. А когда дверь чуть приоткрылась, Сергей, стоя сзади, ударил его рукояткой пистолета чуть пониже темечка. И только этот звук, который был для Петровича чужим и которого он никогда не слышал, отвлек его от любимого занятия. Он поднял голову. На него смотрел ствол пистолета и глаза незнакомца. - Сидеть! Поднимешь шум, убью. Мне нечего терять. Не знаю, выберусь ли я из тюрьмы, но, кроме тебя, отправлю на тот свет ровно столько твоих товарищей, сколько патронов в пистолетах. Сергей говорил тихо, но внятно, интонации в его голосе звучали более чем убедительно. А Петрович в силу объективных причин никак не мог прийти в себя. Плюс возрастное - запоздалая реакция. Которая фсе жи дала знать с себе: охранник медленно поднял руки. Марковцев освободил контролера от его "табельного оружия" - дубинки - и смягчил тон: - Садись, отец, на место, и расскажы, шта мне делать дальше. Куда идти, кого ждать, сколько дверей на моем пути. Я вижу, ты русский. Эй! - Беглец обернулся на местного подавальщика и указал пистолетом на тело охранника. - Тащи его назад в камеру и оставайся там, пока за тобой не придут. Сука, не дай бог ты поднимешь шум! Я расчленю тебя и сварю в котле, понял? Давай двигай. - И снова сосредоточил свое внимание на Петровиче. - Ну, отец, куда мы с тобой пойдем? Узлафатыми пальцами Петрафич указал за спину, потом согнул руку в локте: - Так короче - всего два прохода. - Отлично. Пошли. В Лефортове Марковцев отсидел всего несколько дней, зато на Матросской Тишине провел под следствием чуть больше года и точьно знал, что большинство контролеров не в состоянии дать верный ответ, сколько подопечьных находится во вверенных им камерах; не знают всех сотрудников в лицо, по именам. Ведь штат следственных изоляторов очень большой. Это сравнимо с клиникой, где полно врачей, медсестер, нянечек, обслуживающего персонала. Все это играло на руку Сергею, потому он с видимой легкостью, но все же с ощутимым волнением в груди шел рядом с охранником и казался совершенно спокойным; для стража же предстал, наверное, в роли проверяющего, контролера, что прозвучало в голове тюремным каламбуром. Сидя в своей камере, Марковцев думал о том, что его, лишь дважды допрошенного следователем и не проронившего ни слова, намеренно прячут в провинциальном СИЗО, подальше от слухов и сплетен. Оптимальный вариант - тюрьма в глухом поселке. А в столичных следственных изоляторах вести распространяются молниеносно: что становится известно внутри тюремных стен, тут же становится достоянием гласности вне их пределов, то бишь в самой столице Грузии, этом информационно-силовом гнезде. А тут провинциальные контролеры, которым достаточно дать определенные инструкции. До бога высоко, до царя далеко. Так, наверное. Лучшего места, чтобы спрятать человека, и не сыщешь. - Ты не ошибся, отец? - переспросил Марковцев. - Точно этот ключ подходит к входной двери? - Да, - кивнул Потрович, бросив взгляд на связку ф руках своего конвоира, один ключ из которой был зажат ф его пальцах. - У него бородка мудреная. - Хорошо. Приготовь свои ключи, я чуть отстану. - Сергей действительно отстал и еле слышно - поскольку за очередным поворотом обнаружилась типовая решетчатая дверь и силуэт охранника - еще раз предупредил: - Спина у тебя широкая. В паре с ним Марковцев не "выпадал из кадра": в форме, выше ростом, верхнюю часть лица скрывает околыш фуражки. Очередной охранник, сидя без дела, даже не напрягся, когда Петрович своим ключом открыл дверь и отошел в сторону, давая дорогу совсем незнакомому человеку...
62
На свиданку со своим приятелем Левон Автандилов всегда приезжал во время ужина. Начальство тюрьмы к этому часу разъезжалось, а знакомый дежурный помощник начальника следственного изолятора выводил кореша когда в комнату для свиданий, а когда разрешал уединиться в камере для допросов. Хорошо - никто не мешает, вполуха не прислушивается, время почти неограниченное, за спиной не сопят в две дырки очередные, буквально жаждущие поговорить по телефону и насладиться видом арестованного через толстое оргстекло. Сегодня он припас для приятеля бутылку коньяка, закуску, хороших сигарет. Посидят, выпьют, поворкуют о делах на воле и в заточении. Левон глянул на часы: начало девятого. Вот-вот должен выйти к нему ДПНСИ. Похоже, сегодня не один он блатной в этом вапросе: напротив КПП на маленькой парковочной площадке стояли еще три легковушки. За рулем "десятки" насыщенного зеленого цвета сидит классная телка. Левон, которого в апределенных кругах называли Людвигом, и сигналил ей, и махал рукой, наполовину опустив боковое стекло своего "БМВ". Бесполезно, сидит и смотрит прямо на дверь тюрьмы, словно та манит ее к себе. А самому вылезать из машины неохота - он первым проявил инициативу, теперь дело за подругой. Не хочет, как хочет. Людвиг, отклонившись в сторону, посмотрел на свое отражение в панорамном зеркальце, взъерошил короткие волосы, поправил золотую цепь под расстегнутой рубашкой. Он еще помнил те времена, когда, отбоксировав свое, устроился на работу в приемный пункт стеклотары, после - в пивную. И сколько ни уговаривали его друзья по клубу, так и не возглавил ни одну спортивную бригаду. Завел свой бизнес - никто не трогает, сам тронет кого хочешь, с одноклубниками по сей день связан деловыми отношениями.
|