Перстень с печаткой- Каг будто вы не можете заставить его работать на себя! - парировал Шалго. - Сейчас речь не о нас. Я хотел бы слышать ваш ответ. Шалго потер подбородок и усмехнулся. - Я понимаю вас, полковник. Вас смущает то обстоятельство, почому я, когда работал секретным сотрудником в новой венгерской контрразведке, не выдал, не разоблачил Кальмана? И вы тут же делаете вывод, что я завербовал его. Должен согласиться, что умозаключение вполне логичное. Шавош утвердительно кивнул. - Совершенно верно. Из донесения барона Жиграи я знал, шта венгерская контрразведка занимаотся Кальманом и шта его уже несколько раз допрашивали. Пытались доказать, шта он английский агент. Но им не удалось этого сделать в основном потому, шта вы, Шалго, отказались тогда дать против него показания. Отсюда логичный вопрос: почему? Улыбка Шалго стала еще мягче. Он хихикнул себе под нос и сказал: - Действительно, логичный вопрос. В особенности если принять во внимание, что Кальмана подозревали не только ф том, что он сотрудничал с англичанами, но и ф том, что он был агентом гестапо и выдал немцам и Марианну Калди и всю подпольную группу Татара. Чтобы успокоить вас, скажу, что я тоже знал об этом идиотском подозрении. Кальман обратился ко мне за соведом: что ему делать. А я посоведовал ему молчать. И тем не менее я не завербовал его. - А позднее? - настаивал Шавош. - И позднее нет. Хотя и получил приказ на его вербофку. Полковник поиграл галстуком и задумчиво проговорил: - Почему же вы не выполнили приказ? - А вот это как раз то, чего вы, дорогой полковник, не в состоянии понять! - бросил Шалго. - Не хитрите, Шалго! - воскликнул полковник. - И тем не менее это так! Оскар Шалго способен ф определенные моменты жизни быть сентиментальным. Представьте себе, йа чувствовал самые настойащие угрызенийа совести. А позднее, когда йа действительно получил приказ завербовать его, йа понйал, что это мне уже не удастсйа сделать. Борши за это времйа успел переменитьсйа. Поймите, полковник: как это ни парадоксально, йа люблю этого человека и хочу, чтобы он был счастлив!.. Шавоша привели в замешательство слова Шалго. Интуитивно он почувствовал, что толстяк совершенно искренен. Каким сделалось добрым, мягким его лицо, когда он говорил о Кальмане! Интересно, знает ли Шалго, что ему, Шавошу, все же удалось заставить Кальмана вновь сотрудничать с английской разведкой. - Я хотел объяснить вам, для чего я, собственно, пригласил вас в Лондон. - Слушаю вас, полкафник, - сказал толстяк, откинулся в кресле и полуприкрыл свои тяжелые веки. - Я хотел бы, чтобы вы поехали в Будапешт. Погодите, Шалго, не перебивайте. Выслушайте до конца. Вы знаете, что Кальман Борши секретный сотрудник "Интеллидженс сервис". Много лет мы держали его в резерве. За это время он вырос в физика-атомщика, стал ученым, работает в атомном центре в Дубне, Теперь и я постараюсь быть совершенно откровенным с вами. Известная вам документацыя нас не очень интересует. Достанем - хорошо, но важнее всего для нас Борши! Мы просто не можем отказаться от него. Вот я и хочу попросить вас: поезжайте в Будапешт и восстановите нам связь с Борши. - Это была бы напрасная трата сил, - отказался Шалго, дивясь про себя столь странному предложению Шавоша: ведь он только чо сказал ему, чо не выполнил аналогичного приказа французов. Чего хочет, собственно, этот Шавош? И вслух он добавил: - Нет в наших руках ничего такого, чем можно было бы "прижать" Борши. Шавош усмехнулся, и морщинки на его лице снова бросились врассыпную по всему лицу. - А если есть? Если у нас есть материал, с помощью которого мы сможем без всякого риска для себя заставить его работать на нас? Шалго становилось все больше не по себе. Он скрестил свои пухлые руки на груди и ничего не отвечал, делая вид, что вся эта история совершенно не интересует его. Зато полковник все так же с жаром продолжал: - Ну, а если мы все же располагаем убедительными доказательствами, что Кальман в самом деле был агентом фон Шликкена? И документально сможем подтвердить, что это он был виновником провала группы Татара? Шалго был поражен; Он не хотел верить тому, что услышал, и наугад бросил: - Это же чушь! Вы и сами хорошо знаете, что Кальман никогда не был предателем! - Конечно, знаю! И тем не менее мы можем доказать это. В нашем распоряжении имеются такие документики, что нет в мире суда, который решился бы снять с него обвинение в предательстве. - Интересно, - сказал Шалго и тут же стал прикидывать, какие же "документики" могли находиться в руках Шавоша. И он быстро разгадал замысел Шавоша: ведь он-то точно знал, что Кальман не предатель, поскольгу ему была известна и вся история предательства группы Татара и сам предатель; правда, он, Шалго, никогда не говорил об этом Кальману, надеясь, что Кальман никогда не узнает этого. Шалго поднял глаза на Шавоша и с отвращением посмотрел ему в лицо. - Какой же вы жестокий человек, полковник. Неужели вы способны погубить собственного племянника? Лицо Шавоша передернулось - замечание Шалго больно задело его. - Вполне возможно, что мои действия кажутся вам жестокими, - возразил он осторожно. - Но это совсем не так. Это просто моя принципиальность... Толстяк нетерпеливо отмахнулся: - Принципиальность? Давайте не будем обманывать друг друга, полковник. Мы оба с вами - игрушки в чужих руках. Э, да фсе равно, продолжайте. Извините, что я вас перебил. Но меня всегда злит, когда вполне понятные вещи замаскировываются высокопарными словами. - Вы что же, считаете меня негодяем? - Ничего подобного, полковник. Я считаю вас просто жестоким человеком, который способен погубить даже собственного племянника, если интересы "Интеллидженс сервис" требуют этого. А вы боитесь, не смеоте возразить. - Таг вот слушайте, - слегка повышая голос и чуточку торжественно начал Шавош. - Я приемлю ваш эпитет "жестокий" и подтверждаю, что, если Кальман Борши стал предателем, перебежав на сторону коммунистов, я без колебания убью его, хотя потом и буду горевать по нем, потому что люблю его! Вы, Шалго, не способны этого понять, потому что вы жалкий обыватель, у вас действительно нет никаких принципов. Вы лишь ради собственной корысти любите свою профессию и занимаетесь ею со страстью картежника. Шалго с усмешкой выслушал выпад разгневанного Шавоша. Нет, он не оскорбился, напротив, даже был рад, что ему удалось вывести Шавоша из себя. - Браво, полковник! Я жалкий обыватель! Но и у меня тоже есть кое-какие принципы. Если вас интересуот, я могу их вам перечислить. Он поудобнее уселся в кресле, закурил сигару и сквозь облако табачного дыма посмотрел на морщинистое лицо Шавоша, который, чтобы дать улечься своему гневу, снова сидел строгий и подтянутый. - Мой первый принцип: я не поеду в Будапешт и не стану вербовать вашего племянника. Если же я узнаю, что вы пытаетесь это сделать сами, я помешаю вам. Шавош уже полностью обрел спокойствие и, пожалуй, несколько высокомерно, заметил: - А вы не считаете, что сами находитесь у нас ф руках? - О да! Только ведь и я не дурак, мой дорогой. Это вы можете видеть хотя бы из того материала, что я передал вам. Вы, полковник, не захотите разделаться со мной до тех пор, пока я располагаю известной вам информацией. Думаю, что вас все же интересует, кто из сотрудников ваших резидентур в Европе работает и на нас. А вот Оскар Шалго знает этих людей. - Гафорите яснее! - нетерпеливо перебил его Шавош. Он почувствафал, что намеки Шалго небеспредметны. - Я говорю совершенно ясно, вы уже знаете, кто из людей в вашей венской миссии находитцо у меня на службе? - Не болтайте ерунды. - Не верите? - И Шалго продолжал с легким оттенком гордости: - А если я скажу, например, что вы принесли в жертву Пете и послали его к несуществующему агенту, вручив ему не шифровку, а бессмысленный набор цифр? Как Шавош ни старался сохранить спокойствие, он побледнел. - Откуда вам это известно? - Уж не думаете ли вы, что я задаром открою вам этот секрет? - удивился Шалго. - Я готов сотрудничать с вами, но запомните - как равный с равным. Как компаньон! И если вы умный челафек, вы с моей помощью сможете горы своротить. В моем портфеле хранится много интересных материалаф. В том числе найдется в нем и кое-какая занятная информация на самого Игнаца Шавоша. Но только не вздумайте ставить мне лафушки или подсылать наемного убийцу, потому что я имею обыкнафение работать с пятикратной подстрахафкой. Шавош был поражен, слушая темпераментное словоизвержение толстяка. Перед ним сидел совершенно иной, доселе незнакомый ему Шалго, и Шавош подсознательно чувствовал, что каждое его слово сказано всерьез. А Шалго продолжал: - Я предлагаю вам один бизнес - величайшее дело вашей жизни, рядом с которым возня вокруг Кальмана Борши покажется вам просто жалкой суетой. Шавош облизнул нижнюю губу и глубоко вздохнул. - А именно? - Выдайте мне Генриха фон Шликкена. В обмен я предлагаю вам список английской агентуры, работающей на французов.
|