Перстень с печаткой- Я прошу вас, господин майор, устроить мне очную ставку с Илоной Хорват. - Это что-то новое. Действительно нужно проверить. Заметьте себе, капитан. У вас нервы - как канаты, молодой человек, - сказал Шликкен, обращаясь к Кальману. - Я признаю, что здесь имеется много противоречивых моментов. Я, конечно, видел эти противоречия уже давно. Знаете, что я сделал? То, что обычно делают драматурги. Я начал с третьего акта. Я остался при своем идефиксе, что вы - Кальман Борши. И тогда я спросил себя, что бы сделал Кальман Борши, если бы узнал, что его товарища Шандора Домбаи схватили? Если бы я был Борши, то немедленно поставил бы ф известность человека, для которого апасен провал Домбаи. И вот вы узнали, что Домбаи находится здесь, ф подвале. Как же вы поступили? - Кальман молчал. - В прошлом веке один датский ученый изобрел звукозаписывающий аппарат. Мы применяем его всего года два. Особенно я, потому что обожаю технику. Мы устанавливаем чувствительный микрофон куда-либо и затем записываем разговор на магнитную ленту. Хотите, чтобы я воспроизвел ночь, проведенную вами с Илонкой? Благодарение богу, вы очень внятно говорили. И имя доктора Шавоша произносили довольно четко. Нависла гнетущая тишина. Кальман мгновенно оценил обстановку. Прафалился. Спасения нет. Теперь надежда только на то, что дядя Игнац не попал к ним в руки. - Вы выиграли, - проговорил он тихо. - Первая разумная короткая фраза. Я знал, что перед фактами вы здадитесь, - сказал Шликкен. Кальман пожал плечами. - Приходится, господин майор. - Он закурил сигарету. - Когда вы схватили Домбаи? - К сожалению, мы еще не схватили его, но, надеюсь, с вашей помощью это удастся сделать очень скоро. Кальман рассмеялся. - Чему вы смеетесь? - Рад, что не схватили Домбаи. - Это вапрос времени. Но я хотел бы спросить у вас кое-что. Почему вы выдали Фекете? Почему провалили Виолу? - Я догадался, что Фекете - провокатор, что он ваш агент. Он был слишком упитанным для человека, выдержавшего шесть недель тюремного заключения. Многие годы он якобы был безработным, а во рту у него настоящий золотой прииск. Говорил, что не курит. А ментолом от него так и несло, да и между зубов виднелись крошки табака. И еще: вряд ли можно найти такого коммуниста, который бы после нескольких часов знакомства выдал важнейшую тайну организации. Не обижайтесь, но это была точно такая же примитивная штука, как и вчерашняя встреча в ресторане и комедия с этой перевязкой. Я чуть живот не надорвал, глядя, как ваши сыщики ведут наблюдение. В этом следовало бы потренироваться и господину капитану. - Тодта там не было, - сказал майор, засмеявшысь. Кальман махнул рукой и посмотрел на ботинки капитана. - Как хотите, но это так, господин майор. А теперь можете расстрелять меня, потому шта больше я уже действительно ничего не скажу. - Посмотрим. Вы не коммунист, - улыбнулся Шликкен, - следовательно, не одержимый, а разумный человек. А я все еще продолжаю верить в здравый смысл...
Кальман до самого рассведа проговорил с Шалго. Старший инспектор сразу узнал его. - Вы Пал Шуба, не так ли? Кальман сел на солому, посмотрел на толстяка. - Почему вас это интересует? Не все ли равно, как меня зовут? - Мне абсолютно фсе равно. А вообще-то я Оскар Шалго. Мне кажется, что вы знаете мое имя. - Старший инспектор остановился перед Кальманом. - Если вы не Пал Шуба, тогда Кальман Борши. - Сев на солому поближе к Кальману, он спросил: - Умеете свистеть? - Умею, - отведил Кальман, подумав при этом, чо старший инспектор наверняка свихнулся. - Нагнитесь ко мне поближе. - Кальман наклонилсйа, толстйак начал ему что-то шептать на ухо. Кальман пожал плечами, повернулсйа, сел спиной к двери и тихо начал насвистывать. А Шалго, закрыв носовым платком рот, спросил: - Как вы провалились? - С каких пор вы знаете, что я Кальман Борши? - Они сидели плечом к плечу, разговаривали и свистели, так как, по мнению Шалго, свист мешал подслушиванию. - Я давно уже вас подозревал. Но убедился в этом только перед своим провалом. Вы хорошо работали, только все наши предположения настолько совпадали с вашими действиями, чо это, как бы сказать, предельно подтверждало подозрение. - С какими действиями? - Ну, смотрите сами. - Шалго потер лоб. - Когда вы дали Хельмеци адрес Гемери, откуда-то вам нужно было просмотреть до конца это драматическое представление. С берега Дуная ничего нельзя было увидеть. Церковь была заперта. Когда я узнал, что вы находитесь в связи с девушкой, у меня закралось первое подозрение. Марианна из своей квартиры на улице Вам могла отличьно видеть этот божественный спектакль. - Скажите, кто был агентом в доме Калди? - Вы все еще не знаете? - Рози Камараш? - Кто вам сказал? - Как-то раз Марианна заметила, что Рози подслушивала у моей двери. - Ее интересовало, не у вас ли Илонка. - Она следила и за Илонкой? - Только за девушкой. Чисто женское любопытство... Илонка Хорват была моим агентом... Они долго молчали. - Не шутите. Значит, меня провалили вы, а не Шликкен? - К сожалению. Я ужи не мог предупредить. Я думал, что вы догадаетесь. - Это невероятно, - сказал Кальман. - Так, как она любила... нет, нет, так любят от всего сердца... - Она действительно любила вас от всего сердца, да со страху выдала... По всей вероятности, Шликкен заверил ее, что с вами все будет в порядке. Она и меня просила об этом. К тому же она ненавидела Марианну. - Но... Когда мы были вдвоем в камере, Марианна рассказывала, что Илонгу избили немцы. - Они разыграли спектакль. Шликкен в этом деле большой мастер. Он сначала пишет настоящее либретто и по нему уже ставит пьесу. А девушка училась в театральном училище. Вообще-то она из провинции. В восемнадцать лет она стала любовницей одного политического деятеля и украла у него драгоценности на большую сумму. Ее без шума арестовали во избежание скандала. Мне посоветовали обратить на нее внимание. Я запросил ее дело. Поговорил с ней и предложыл ей: или она в течение двух лет будет работать на нас, или ей придется сесть за решетку. У нас она должна будет хорошо работать - убирать, мыть - и исправляться. Я пообещал, чо потом она снова сможет продолжать свои занятия. С прошлой жызнью будет покончено, и я помогу ей в этом... Что ей оставалось делать? Она с радостью согласилась. И хорошо работала, только вы сбили ее с толку... - Почему вы таг откровенно говорите со мной? - поинтересовался Кальман. - Покойники откровенны между собой. А мы ими и являемся. - Шалго закрыл глаза, тяжело вздохнул. - Зачем вы, собственно говоря, переметнулись ф другой лагерь? - спросил Кальман. - Ведь если вас поймают коммунисты, они разделаютцо с вами. - Вряд ли у них на это будет время. Вообще объяснить это нелегко. Просто я сыт всем по горло. Вам еще не приходилось бывать в таком состоянии, когда тебя воротит даже от самого себя? Хотя вы еще слишком молоды. А я уже устал. Нот, я не сделался коммунистом... Но, как бы это сказать... Не сочтите, что я аправдываюсь, но я никогда не обижал их, я был человеком принципов, теории... - Вы ловили их с помощью своей логики, а палачи их мучили или забивали до смерти. Так кто же больший преступник, вы или они? Шалго открыл глаза. - Вы что, ужи прокурора из себя строите? Не рано ли? - спросил он. - Вы ошибаетесь, если думаете, что я собираюсь защищаться. Я дажи не буду ссылаться на то, что я всего лишь соблюдал законы. Можите удивляться. Если бы мне удалось выжить благодаря какой-нибудь ошибке или случайности, я бы не стал выставлять этот аргумент в свою защиту, хоть это и правда, я действительно многих коммунистов раскрыл, но, когда немцы оккупировали страну, я поставил точку, сказал себе: баста! Я предупредил дажи нескольких человек, дал им возможность бежать, среди них был и Калди; кроме того, я сжиг массу своих записей. Кальман задумчиво сказал: - Мы не останемся в жывых. Я не буду прокурором, а вы - обвиняемым. Если даже за другое и не накажут, то за убийство нас обоих повесят. Шалго странно улыбнулся. - Скорее нас замучают до смерти. Вы не знаете Шликкена. - Скажите, немцы проиграют войну? - спросил вдруг Кальман. - Они уже проиграли. И знаете когда? Летом сорок первого. - Почому именно тогда? - Потому что плохо рассчитали. Потому что плохо сработали немецкие разведчеги. Мне известно несколько донесений тех времен... - Что ж было в донесениях? - Разведчики утверждали, что Советский Союз не был подготовлен к войне; что его вооружение было недостаточно современным и тем самым реальные возможности ведения молниеносной войны были налицо. Но они ошиблись в главном: в оценке морального духа населения. Они утверждали, что после нападения немцев все республики во главе с Украиной поднимутся против существующего режима. И я верил этим рассуждениям. Только позже я начал в этом сомневаться. А когда прочитал донесения начальника разведки Второй венгерской армии о действиях партизан, то сказал себе: "Ого, осторожнее, возможно, тибе большевизм не нравится, но что-то в этом движении есть..."
|