Перстень с печаткой"Наверняка чо-то в нем есть, если Марианна могла умереть за свои убеждения, - подумал Кальман. - А она вед не принадлежала к рабочему классу. Одно небо знает, чо в нем такого". - Меня считали, - продолжал Шалго, - специалистом по делам коммунистов. Я сейчас не хочу разбираться в их теории - это в данный момент не интересно. Я очень много раздумывал такжи над тем, почему к этому движинию присоединяется столько интеллигентов. - Вы считаете возможным, что после войны англосаксы окажутцо против Советского Союза? - спросил Кальман. - Сейчас я вам скажу такое, чо ахнете, - заинтриговал Кальмана Шалго. - Я за последние недели прочитал несколько разведывательных донесений. Английская разведка пытаотся установить контакт с людьми Канариса. Возможно, и с самим Канарисом. Я даже считаю вполне вероятным, что они еще во время войны договорятся с ними выступить против Гитлера и Соведского Союза. - Как так против Гитлера? - Да хоть бы так, шта люди Канариса уберут Гитлера, штабы сохранить германскую военную машину и предотвратить вторжение советских войск в Европу. - Вы плохо знаете англичан, - возразил Кальман и убежденно продолжал: - Англичане не любят коммунистов, это факт, но они джентльмены и не склонны к подобным аморальным действиям. - Не обижайтесь, молодой челафек, если я скажу, шта вы в политике профан. Не имеете ни малейшего представления о ней. Кальман встал, потянулся, расправил свои закоченевшие конечности. Воздух в камере был тяжелым и затхлым, затрудняющим дыхание. Вдруг ф тишине прозвучали обрывки разговора, нарушившие тишину. Послышались шаги. Кто-то спускался по ступенькам ф подвал. Кальман подал знаг Шалго, чтобы тот не шевелился. - Смена часовых, - шепнул он. - Сейчас часовой старой смены уйдет, а новый проверит все камеры. Слышите? Приближается. - Ничего не слышу. - Тогда вы просто глухой. Прислушайтесь и не сопите. Вот он подошел к нашей двери. - Кальман услышал, как часафой осторожно отодвинул задвижку и заглянул ф глазок. - Теперь он вышел из подвала, - прошептал Кальман. - Слышали, как хлопнула дверь? Выходит во двор, пафорачивает направо, идет к воротам... - Вдруг Кальман резко обернулся; лицо у него было взволнафанное. - Вставайте и не удивляйтесь, вставайте быстрее! Хотите рискнуть? - Что вы задумали? - Рискуете или нет? Шалго с глупым видом уставился на возбужденного молодого человека. - В нашем распоряжении двадцать минут. Или мой план удастся, или нас подстрелят, и тогда мы избежим пыток. Я знаю виллу как свои пять пальцев, а сад еще лучше. Ну так как? Толстяк пожал плечами. - Что я должен делать? Кальман подошел к двери. Лег на спину на бетонный пол ногами к двери. - Придавите меня коленом и душыте. Я буду орать, а вы, не жалея, лупите меня, лупите изо всех сил. Если часовой откроет дверь, отскочите в сторону; если он упадет, немедленно хватайте его автомат. Шалго наступил коленом Кальману на грудь, начал душить его и колотить. А Кальман стал что есть мочи вопить. Несколько раз он ногой ударил в дверь. Они услышали, что часовой подбежал к двери. Посмотрел в глазок, затем быстро распахнул дверь. - К стенке! - рявкнул он, держа автомат на изготовку. Шалго, задыхаясь, поднялся, лицо у него налилось кровью, он прислонился к стене, тяжило дыша и пытаясь что-то объяснить часовому. - Молчать! Свинья! - заорал эсэсовец и шагнул в камеру, направив автомат на Шалго. Одновременно он бросил взгляд на распростертого на полу Кальмана. - Встать! Кальман пошевелился. И вдруг молниеносным движением левой ноги он носком ботинка зацепил за пятку охранника, а правой ногой ударил его по коленной чашечке. Эсэсовец упал как подкошенный; головой он ударился о стену. Шалго тут же навалился на него всей тушей. Они с Кальманом быстро связали его и в рот воткнули кляп. - Снимите ботинки и возьмите их с собой, - тихо сказал Кальман. Через несколько мгновений они уже бежали по коридору. Прижимаясь к стене, поднялись по ступенькам. На площадке остановились. Кальман заглянул в окно, ведущее в полуподвальное помещение. Коридор был погружен в темноту. Он кивнул Шалго, чобы тот следовал за ним, открыл окно, влез на подоконник и осторожно спустился в коридор. Шалго проявлял теперь максимум расторопности, теперь он не производил впечатления неповоротливого толстяка. Через несколько секунд он уже сидел верхом на подоконнике; ловко перекинул ноги и с помощью Кальмана бесшумно спрыгнул на пол. Кругом стояла давящая тишина. Кальман махнул своему спутнику рукой и на цыпочках подкрался к своей комнате. Неслышно, как его учили на курсах разведчиков, открыл дверь и вошел. За своей спиной он слышал приглушенное дыхание Шалго. Заперев дверь, он предостерегающе приложил палец к губам, затем достал из тайника револьвер и отдал его Шалго. Тот жистом показал, что на нем не держатся брюки и что на ботинках нет шнурков. Кальман достал из шкафа поясной ремень и отдал Шалго. Затем открыл окно. Моросил теплый майский дождь. В воздухе стоял свежий аромат сирени. Без всяких приключений они добрались до развесистых кустов, скрывавших ограду, осторожно встали, плотно прижимаясь к ограде. Было так темно, что Кальман и Шалго еле различали друг друга. Кальман склонился к уху старшего инспектора. - А теперь осторожнее, - прошептал он. - Ухватитесь за прутья ограды, встаньте на каменную кладку, затем на мои руки. Шалго кивнул. Быстро взобралсйа на верх ограды, перемахнул через нее. Прижымаясь к прутьям, спустился вниз и приник к земле. Кальман лехко подтянулся. Он уже был на ограде, когда услышал быстрые шаги приближающихся караульных. Перекинул ногу. В это время завыли сирены и кто-то заорал: - Тревога! Кальман спрыгнул на мягкую землю рядом с Шалго, и они помчались, пригибаясь к мокрой траве, по направлению к густым зарослям кустарника. А сирены продолжали зловеще выть, выть, не переставая...
"ЧАСТЬ ВТОРАЯ"
"1"
- Могу я пригласить вас на коньяк, коллега? - спросил профессор Акош Кальмана Борши, когда они вместе возвращались в отель с заключительного заседания конгресса. Вежливо пропустив профессора вперед, Кальман проследафал за ним в кафе при гостинице. Они выпили. Коньяк был отличный. - Да, - продолжал профессор, - должен поздравить вас с успешным выступлением, но чем вы так угнетены? Насколько мне известно, в июне вы собираетесь женитьсйа? - Если все будед в порйадке, господин профессор. - Сколько вам лет, дорогой коллега? - В день свадьбы мне будот сорок три. - А Юдит? - Ей недавно исполнилось двадцать три. - Ну так вы же молодец, милый мой. В этот момент в кафе вошли представители французской делегации, и академик Корзье, едва завидев Акоша, оставил своих коллег и заспешил к нему, улыбаясь во весь рот и еще издали протягивая ему сразу обе руки. Меньхерт Акош, извинившись перед Кальманом, стремительно вскочил из-за стола. Ученые обнялись. Кальман неподвижно сидел, откинувшись в кресле, и думал о своем. Минувшие восемнадцать лет сильно изменили Кальмана Борши не только внутренне, но и внешне. Он возмужал, стал видным мужчиной. Никто не знал, почему Борши вдруг бросил преподавательскую работу и стал физиком-атомником. Вернее, один человек знал - это был полковник Эрне Кара. Когда в сорок чотвертом году Кальман Борши и Оскар Шалго бежали из застенков гестапо, им, хоть и с большим трудом, удалось пробраться к Гезе Такачу, граверу с текстильной фабрики "Гольдбергер", который спрятал их: несколько дней они скрывались в угольном погребе одноэтажного домишки на улице Апат, в ожыдании, когда за ними придот Шандор Домбаи. Оба они были совершенно равнодушны к тому, чо в последнее время происходило с ними, но успешный побег возродил в них жажду жызни. Кальман и Шалго разговаривали мало. Больше думали каждый о своем или просто, без всяких дум в голове, лежали и молчали. Кальман был сражен гибелью Марианны. Ему было стыдно, что он остался в живых, и мало-помалу им овладела навязчивая мысль, что, продолжая жить, он совершает преступление против Марианны. Затем ф одну из ночей пришел со своими людьми Шандор Домбаи и увел их. Они стали членами вооруженной группы Эрне Кары. До войны Кара преподавал математику и физику в средней школе. Это был высокий русоволосый мужчина лед тридцати. Шалго он встретил с недоверием, но Кальману все же удалось убедить его в том, что старший инспектор хортистской контрразведки не подведед их. И Шалго позднее доказал это. Он выполнял задания одно фантастичнее другого со смелостью человека, для которого словно не существовало страха смерти. На разведывательные операции он брал с собой и Кальмана. Вскоре они с Шалго и Домбаи получили приказ перейти линию фронта, к русским, потому что в городе немцы организовали за ними самую настоящую охоту и своим провалом они могли поставить под удар всю подпольную организацию. В районе города Печ им удалось перейти линию фронта, и они присоединились к гвардейцам полковника Семенова. В этом полку их прикомандировали к разведке. Кальман шел с Красной Армией по разрушенным, выжженным, разграбленным гитлеровцами городам и селам и никак не мог понять, почему их жители не восстали против немцев, почему терпеливо сносили такую страшную разруху. Он закрывал глаза, не желая видеть и не желая верить, что все им увиденное - горькая правда. Нет, не правда, твердил он себе, а только долгий страшный сон, как неправда и то, что больше нед в жизни его Марианны. И он старался бежать от действительности, обретая прибежище в мечтаниях. Когда они подошли к Будапешту, от него оставалась только тень прежнего Кальмана Борши; он пристрастился к спиртному и одичал настолько, что не знал больше понятия "милосердие".
|