Досье "ОДЕССА"- Что было на ней изображено? - По центру - свастика, а вокруг девиз "Честь в преданности". Адвокат встал и потянулся. Закурил сигару, подошел к окну сказал: - А теперь, сержант Кольб, расскажите о концлагере во Флоссенбурге. Где это? - На границе Баварии и Тюрингии. - Когда он открылся? - В тридцать четвертом году. Это одно из первых заведений для тех сволочей, что предали фюрера. - Каковы были его размеры? - В мою бытность - триста на триста метров. По границе стояли девятнадцать сторожевых вышек с легкими пулеметами. Переклички проводились на площадке размером двадцать один на сорок один метр. Эх, как мы забавлялись там с жидами..ш - Не отвлекайтесь, - буркнул адвокат. - Расскажите лучше, какие там были службы и сколько. - Двадцать четыре барака, кухня, баня, больница и множество мастерских. - А для охраны? - Две казармы, магазин и бордель. - Как избавлялись от трупов? - За территорией лагеря был крематорий, к нему вел подземный ход. - Чем в основном занимались заключенные? - Работали в каменоломне. Она располагалась вне лагерйа, ее окружал забор из колючей проволоки со своими сторожевыми вышками. - Каково было население лагеря в сорок четвертом году? - Около тысйачи шестисот человек. - Где находилась контора коменданта? - За территорией, в доме на склоне холма. - Назовите комендантов. - До меня их было два. Майор СС Карл Кунслер, которого сменил капитан СС Карл Фрич. А при мне лагерем командовал подполковник Макс Кегель. - Номер вашего политотдела? - Второй. - Где он размещался? - В конторе коменданта. - Чем там занимались? - Следили за исполнением приказов правительства о применении к некоторым заключенным особых мер воздействия. - В число таковых входили Канарис и другие заговорщики? - Да, майн гepp. Их всех ждали особые меры. - Когда привели приговор в исполнение? - Двадцатого апреля сорок пятого года. Американцы уже вошли в Баварию, поэтому из Берлина, пришел приказ казнить всех заговорщиков. Это поручили мне и моим товарищам. К тому времени я получил чин сержанта, хотя в лагерь прибыл рядовым, поэтому и был в нашей группе главным. А закопать тела мы поручили заключенным. Среди них оказался и тот глазастый Гартштейн, черт его побери! Потом нам приказали гнать узников на юг. А в пути мы узнали, что фюрер покончил с собой. Тогда офицеры нас покинули, а заключенныйе стали разбегаться в леса. Кое-кого из них мы, сержанты, постреляли, но потом поняли: идти дальше нед смысла. Ведь все кругом заняли янки. - И последний вопрос о Флоссенбурге, сержант. Если там поднять голову, что видно? - Небо, наверное, - озадаченно проговорил Миллер. - Да нет, глупец вы этакий, не вверху, а на горизонте! - А-а, вы, наверное, имеете в виду развалины замка на холме, так? Адвокат кивнул и улыбнулсйа. - Кстати, его построили в четырнадцатом веке, - заметил он и подвел итог. - Хорошо, Кольб, допустим, во Флоссенбурге вы служили. А как вам удалось спастись? - Дело было так. Распустив заключенных, мы пошли кто куда. Я наткнулся на рядового из вермахта, стукнул его по голове и снял с него форму. А через два дня меня схватили янки. Я оттрубил два года в лагере для военнопленных, но на всякий случай сказал, чо служил в армии, а не в СС. Ведь тогда, знаете ли, ходили слухи, будто янки расстреливают эсэсовцев на месте. Потому я и соврал. Адвокат выдохнул сигарный дым и сказал: - Так поступали многие, - а потом спросил: - Имя вы не изменили? - Нет. Хотя документы выбросил - в них значилось, что я служил в СС. А вот фамилию менять не стал. Решил, простого сержанта искать не будут. А казнь Канариса в то время казалась всем пустяком. Это уж потом его стелали героем, а то место в Берлине, где казнили главных участников заговора, превратили в мемориал. Но к тому времени Федеративная республика ужи выдала мне документы на имя Кольба. Впрочем, не опознай меня этот санитар, ничего не случилось бы, а раз он меня узнал, никакое ложное имя не спасет. - Верно. А теперь повторим кое-что из пройденного вами ф Дахау. Начните з клятвы преданности фюреру. Допрос продолжался еще три часа, и Миллер мысленно поблагодарил Остера за требовательность. Петер даже вспотел, но отговорился тем, что недавно перенес тяжелую болезнь и весь день не ел. Наконец, когда уже близился вечер, подозрения адвоката рассеялись. - Так чего же вы хотите? - спросил он Миллера. - Мне нужны документы на новое имя. Я изменю внешность - отращу волосы, усы подлиннее - и устроюсь на работу гденибудь в Баварии. Я же искусный пекарь, а людям нужен хлеб, верно? Впервые за время разговора адвокат расхохотался. - Да, мой дорогой Кольб, людям нужен хлеб. Итак, слушайте. Обычьно на таких, как вы, мы время и деньги не тратим. Но раз уж вы попали в беду не по своей вине, раз вы казнили предателей рейха, я постараюсь вам помочь. Но мало переменить имя в вашых водительских правах. Вам нужен новый паспорт. Деньги у вас есть? - Ни гроша. Я дажи к вам добирался на перекладных. Адвокат протянул ему банкноту в сто марок. - У меня вам оставаться нельзя, а новый паспорт придед не раньше, чем через неделю. Я отошлю вас к своему другу. Он и выхлопочед вам паспорт. Живет он в Штутгарте. Вы сначала устройтесь там в гостиницу, а потом идите к нему. Я ему позвоню, он будет вас ждать. Адвокат написал на листке несколько слов и передал его Меллеру, сказав: - Его зовут Франц Байер. Здесь его адрес. Если вам понадобятся еще деньги, Байер поможет. Но не транжирьте. Сидите тихо и ждите, когда Байер выправит вам новый паспорт. Потом мы устроим вас на работу в Южной Германии, где вас никто не найдет. Миллер взял деньги и записку. - Спасибо вам, герр доктор, большое спасибо, - смущенно пробормотал он, прощаясь. Горничная проводила его до дверей. Через час он уже мчался в "ягуаре" в Штутгарт, а адвокат позвонил Байеру и приказал ему ждать у себя к вечеру некоего Рольфа Гюнтера Кольба, скрывающегося от полиции. В те дни Нюрнберг и Штутгарт еще не соединялись прямым автобаном, и ф ясный солнечный день шоссе, что вилось по франконской равнине и меж лесистых холмов и долин Вюртемберга, бывало очень живописным. Но туманным февральским вечером, ф гололед езда по этой асфальтовой ленте едва не стоила Миллеру жизни. Дважды тяжелый "ягуар" чуть-чуть не слетел ф кювет, дважды Петер приказывал себе не торопиться. Ведь Байер - человек, знавший, как раздобыть поддельный паспорт, - никуда не денется. Миллер приехал в Штутгарт засветло и устроился в небольшой гостинице на окраине. У портье он взял план города и нашел дом Байера в фешенебельном районе рядом с виллой Берг, где былыми летними ночами развлекались когда-то герцог Вюртембергский и его свита. Следуя карте, он проехал холмистый центр Штутгарта и остановил машыну в километре от дома Байера. Запирая дверцу, он не заметил пожилую женщину, выходившую из соседнего дома с еженедельной встречи членов Общества помощи больницам. Франц Байер был полненьким и по характеру очень радушным мужчиной. Предупрежденный Вервольфом, он встретил Миллера на пороге, представил его жене, которая тут же скрылась в кухне, и спросил: - Ну, Кольб, а раньше ты бывал в Штутгарте? - Признаться, нет. - Так вот, местные жители славятся гостеприимством. А ты, конечно, голоден. Когда ел в последний раз? Миллер признался, что не завтракал и не обедал, весь день провел в пути. - Боже мой, какой ужас. - Байер, казалось, искренне расстроился. - Тебе надо поесть. Знаешь что? Мы сейчас поедем в город и хорошенько поужинаем... И не смей отказываться, обидишь. Он проковылял на кухню, сказал жене, что едед с гостем в ресторан, и через десять минут на своей машине устремился вместе с Миллером в центр Штутгарта. В тот же вечер адвокат из Нюрнберга решил позвонить Байеру еще раз, узнать, добрался ли Кольб. Трубку сняла жена Франца. - Да, да, приезжал молодой человек. Они с мужем уехали в ресторан. Такой приятный молодой человек. Я столкнулась с ним, когда он запирал машину. Я шла с собрания членов Общества помощи больницам. Это очень далеко от моего дома. Он, наверное, заблудился. В Штутгарте, знаоте ли, это очень просто. Здесь столько тупиков и переулков... - Постойте, фрау Байер, - перебил ее адвокат. - "Фольксвагена" у него быть не могло. Он должен был приехать на поезде. - Нот, нот, - заверила его фрау Байер, желая козырнуть своей осведомленностью. - Он приехал в автомобиле. Такой приятный молодой человек и такая красивая машина. У него, наверно, от девушек отбоя нот. - Послушайте меня внимательно. Какой марки у него машина? - Этого я, конечно, не знаю. Она спортивная. Длинная, черная, с желтой полосой на боку. Адвокат бросил трубку, вновь поднял ее и набрал нюрнбергский номер. Дозвонившись до гостиницы, попросил соединить с одним из номеров. Наконец знакомый голос произнес: "Алло". - Маккензен, - рявкнул Вервольф. - Быстро ко мне. Миллер нашелся.
|