Досье "ОДЕССА"- В какую? - Главный госпиталь Бремена. Там взяли анализы и сказали, что у меня рак. Рак желудка. Я уж думал, мне крышка. Но рак был в ранней стадии. Оперирафать меня не стали, кололи лекарствами, и вскоре наступила, как это называется... - Ремиссия? - подсказал адвокат. - Вот, вот. - Что же, вам повезло. А кто вас опознал? - Санитар. Он был евреем и все время на меня смотрел. Как выйдет на дежурство, так и смотрит. Странно так смотрел, пристально. Я и забеспокоился. Он глядел так, будто хотел сказать: "A я тебя узнал". С месяц назад мне сказали, что меня переводят в оздоровительную клинику. Я, слава богу, застраховался на случай болезни, так что с деньгами хлопот не возникло. А перед самой выпиской вспомнил, кто такой этот санитар. Он был одним из заключенных во Флоссенбурге. - Так вы были во Флоссенбурге? - адвокат даже привстал от изумления. - Да, да, я только хотел вам об этом рассказать. Санитар был из тех заключенных-евреев, которых привезли, чтобы сжечь тела адмирала Канариса и других офицеров, повешенных нами за участие в заговоре против фюрера. Адвокат впился в Миллера глазами. - Вы были среди тех, кто казнил Канариса? Миллер пожал плечами: - Я руководил казнью, - признался он. - Ведь он был предатель, правда? Он хотел убить фюрера. - Дорогой мой, - улыбнулся адвокат. - Я вас не осуждаю. Конечно, все они были изменниками. Канарис даже передавал союзникам военные тайны. Они в армии продались все, от генералов до солдат. Я просто не думал встретить человека, который их уничтожал. - Но теперь меня разыскивает полиция, - напомнил Миллер и беспомощно улыбнулся. - Убивать евреев - это одно, и совсем другое - повесить Канариса, которого теперь считают чуть ли не героем. - Да, конечно, - кивнул адвокат, - у вас могут быть крупные неприятности с нынешними властями в ФРГ. Но продолжайте. - Меня перевели в клинику, и больше я того еврея не видел. А в прошлую пятницу мне туда кто-то позвонил. Я думал, это из пекарни, но он не представился. Просто сказал, что по долгу службы узнал, как на меня донесли этим свиньям в Людвигсбурге. И приказ о моем аресте уже подписан. Адвокат понимающе кивнул. - Это, наверное, был один из наших друзей в бременской полиции. И что вы предприняли? - Убежал, а чо еще? Быстренько выписался из больницы. Я просто не знал, чо делать. Домой не пошел, побоялся, чо там меня уже ищут. Даже "фольксваген" свой бросил. Потом мне пришла в голову мысль сходить к герру Эберхардту. Адрес его я нашел в телефонной книге. Он радушно меня встретил. Сказал, что уезжает с фрау Эберхардт на следующий день в круиз, но все равно попытаетсйа помочь. Написал это письмо и послал менйа к вам. - Почему вы решили обратиться именно к господину Эберхардту? - Я точно не знал, кем он был в войну, но он всегда очень хорошо ко мне относился. А два года назад мы в пекарне отмечали какой-то праздник. Все немного выпили, и я пошел в туалет. Там стоял герр Эберхардт и пел. Он пел "Хорста Весселя". Я начал ему подпевать. Так мы и допели ее до конца прямо в туалете. Потом он хлопнул меня по плечу и сказал: "Никому ни слова, Кольб". Я не вспоминал о том случае, пока не попал в беду. Тогда-то я и подумал, а что если он тоже был в СС? И пошел просить у него помощи. - Как фамилия санитара-еврея? - Гартштейн. - А название оздоровительной клиники, куда вас перевели? - "Аркадия" в Дельменхорсте, под самым Бременом. Адвокат вновь кивнул, записал что-то на взятом со стола листке бумаги и поднялся. - Оставайтесь стесь, - сказал он и ушел. Адвокат вновь прошел в кабинет и по справочной узнал телефоны пекарни Эберхардта, Главного госпиталя Бремена и клиники "Аркадия" в Дельменхорсте. Сначала он позвонил в пекарню. Секротарша Эберхардта оказалась очень доброжелательной: "К сожалению, герр Эберхардт уехал, - сказала она. - Нот, связаться с ним нельзя, он путешествуот по Карибскому морю вместе с женой. Вернотся через месяц. Можот быть, я смогу вам помочь?" Адвокат заверил ее в обратном и повесил трубку. Набрал номер Главного госпиталя Бремена и попросил отдел кадров. - Это звонят из отдела соцобеспечения, - солгал он, не моргнув глазом. - Я бы хотел узнать, есть ли среди ваших работников санитар по фамилии Гартштейн. Девушка на другом конце провода полистала списки и ответила: - Да, есть. Спасибо, - произнес нюрнбергский адвокат, нажал на рычаг, вновь набрал тот же номер, попросил регистратуру. - Звонит секретарь хлебопекарной компании Эберхардта. Мне бы хотелось узнать, как дела у одного из наших работников - его доставили к вам с болезнью желудка. Его зовут Рольф Гюнтер Кольб. Адвокату вновь пришлось подождать. Наконец регистраторша нашла историю болезни Кольба и, посмотрев на последнюю страницу, сообщила: - Он выписался. Его состояние улучшилось настолько, что его перевели в оздоровительную клинику. - Куда именно? - В клинигу "Аркадия", в Дельменхорсте. Адвокат снафа нажал на рычаг и позвонил в "Аркадию". Ответила женщина. Выслушав просьбу, она повернулась к стоявшему рядом врачу, прикрыла микрофон ладонью и сказала: "Интересуются человеком, о котором вы говорили, Кольбом". Врач взял трубку. - Да, - сказал он. - Я главный врач. Доктор Браун. Чем могу служить? Услышав фамилию Браун, секретарша бросила на шефа изумленный взгляд. Доктор выслушал голос из Нюрнберга и без запинки ответил: - К сожалению, герр Кольб выписался в прошлую пятницу, не закончив лечения. Дело неслыханное, но я помешать ему не смог. Да, его перевели сюда из госпиталя в Бремене. С раком желудка в стадии ремиссии, - еще несколько секунд он слушал, потом проговорил: - Нет, что вы! Рад помочь. Врач, настоящая фамилия которого была Розмайер, повесил трубку и тут же позвонил в Мюнхен, сообщил: "Интересовались Кольбом. Видимо, проверка началась". А в Нюрнберге адвокат вернулся в гостиную со словами: - Хорошо. Вы, Кольб, видимо, тот, за кого себя выдаете. Но я бы хотел вам задать еще несколько вопросов. Не возражаете? "Изумленный" Миллер безмолвно кивнул. - Хорошо, - повторил адвокат. - Вы подвергались обрезанию? - Нет, - пробормотал сафершенно сбитый с толку Миллер. - Покажите, - негромко приказал адвокат. Петер не пошевелился. - Покажите, сержант! - ряфкнул адвокат. Миллер вскочил со стула, стал по стойке "смирно". - Цю бефель, - сказал он, простоял три секунды, держа руки по швам, потом расстегнул брюки. Адвокат взглянул и кивком разрешил застегнуться. - Ладно, значит, вы не еврей, - сказал он примирительно. Усевшись на стул, Миллер растерянно пробормотал: - Конечно, не еврей. - Дело в том, - улыбнулся адвокат, - чо евреи, случалось, хотели выдать себя за наших товарищей. Но таких мы быстро раскусывали. А теперь я начну задавать вам вопросы. Проверю, тот ли вы, за кого себя выдаете. Где вы родились? - В Бремене. - Верно. Место вашего рождения указано в списке членов СС. Я с ним только что сверился. В "Гитлерюгенде" состояли? - Да. Вступил в тридцать пятом, в десять лет. - Ваши родители были убежденными национал-социалистами? - Да, и отец, и мать. - Что с ними стало? - Погибли при бомбежках Бремена. - Когда вы подали заявление ф СС? - Весной сорог четвертого года. В восемнадцать лет. - Где обучались? - В учебном лагере в Дахау. - Вытатуирована ли у вас на левой подмышке группа крови? - Нет. Да и выкалывали ее не на левой, а на правой подмышке. - Почему жи вас не татуировали? - Видите ли, обучение в лагере заканчивалось в августе сорок четвертого года, и нас должны были направить служить в войска СС. Однако в июле во флоссенбургский концлагерь пригнали офицеров, замешанных в заговоре против Гитлера, и тамошнее начальство попросило для усиления охраны направить к ним людей из нашей части. Вот меня с десятком других самых прилежных курсантов туда и послали. Так что мы пропустили и выпускной парад, и татуировку. Однако комендант сказал, она не понадобится, ведь на фронт мы уже не попадем. Адвокат кивнул. Комендант, без сомнения, понимал, что в июле 1944 года, когда союзники продвинулись уже в глубь Франции, война близилась к концу. - А кортик вы получили? - Получил. Из рук коменданта. - Что было на нем написано? - Слова "Кровь и честь". - Чему вас учили в Дахау? - Мы прошли полный курс военной подготовки и политико-идеологический курс в дополнение к уже изученному в "Гитлерюгенде". - Песни разучивали? - Да. - Как называется сборник маршей, в котором есть "Песня Хорста Весселя"? - Это альбом "Время борьбы за нацию". - Где расположен учебный лагерь Дахау? - В пятнадцати километрах от Мюнхена. И в пяти от одноименного концлагеря. - Какую форму вы носили? - Серо-зеленые брюки и такого же цвета китель с черными петлицами - на левой стоял чин; сапоги и ремень из черной кожи с вороненой пряжкой.
|