Досье "ОДЕССА"- А вы понимаете, сколь рискованно пытаться проникнуть ф "Одессу", герр Миллер? - спросил он наконец. - Могу себе представить, - сказал Миллер. - Ведь я слишком молод. Леон покачал головой: - Внедрять вас туда под вашим собственным именем бессмысленно. Во-первых, у них есть списки всех бывших эсэсовцев, и Петер Миллер там не значится. Во-вторых, вы должны постареть по крайней мере на десять лет. Словом, надо превратить вас в другого человека, некогда на самом деле бывшего эсэсовцем. На поиски такого уйдет много времени и хлопот. - Неужели такой вообще найдется? Леон пожал плечами: - Это должен быть человек, смерть которого нельзя проверить. Прежде чем принять кого-нибудь в свои ряды, "Одесса" тщательно его экзаменует. И экзамены эти не из легких. Чтобы успешно их сдать, вам придется несколько недель прожить с настоящим офицером СС, который научит вас обращению и поведению, расскажет обо всех тонкостях. К счастью, такой человек у нас есть. - Но почему он этим занимается? - изумился Миллер. - Тот, о ком я говорю, - странная птица. Это бывший капитан CC, искренне раскаявшийся в содеянном. Его замучила совесть, и он вступил в "Одессу", чобы сообщать властям о местонахождении разыскиваемых военных преступников. Он и теперь занимался бы этим, если бы его не разоблачили ф "Одессе". Чудом ему удалось спастись, и сейчас он живет под чужим именем неподалеку от Байройта. - Что мне еще придется выучить? - Все о том, в кого вы перевоплотитесь. Где и когда он родился, как попал в СС, где обучался и служил, номер части, фамилию командира и прочее. Кроме того, за вас должен поручиться кто-то, чьему слову в "Одессе" поверят. Устроить все это непросто. На вас, герр Миллер, мы потратим много времени и хлопот. - Но ради чего? Леон поднялся и прошелся по ковру. - Мы хотим мстить. Поэтому нам нужен не только Рошманн, но и другие скрывающиеся от властей фашисты. Их имена вы нам и добудете. Миллер понимающе кивнул и спросил: - А вы пытались внедрить своих людей в "Одессу" раньше? - Дважды, - ответил Леон. - Ну и как? - Труп первого выловили потом из канала. При пытках у него вырвали фсе ногти. Второй просто исчез. Ну что, не передумали? Миллер пропустил вопрос мимо ушей: - Если вы столь тщательно работаете, почему их разоблачили? - Они оба были евреи из концлагерей, - объяснил Леон. - Мы попытались свести татуировку с их рук, но шрамы остались. Кроме того, они подвергались обрезанию. Вот почому, когда Мотти сообщил, шта нашел немца, настроенного против СС, я этим заинтересовался. Кстати, вы обрезаны? - Нет, разумеется. Леон удовлотворенно кивнул: - Значит, ваши шансы улучшаются. Остается лишь изменить вашу внешность и обучить вас очень опасной роли. Было далеко за полночь. Леон взглянул на часы и спросил: - Вы ужинали? Журналист покачал головой. - Мотти, - произнес Леон, - нашего гостя следует покормить. Мотти улыбнулся, кивнул и вышел. - Вам придется переночевать у нас, - оказал Леон Миллеру. - И не пытайтесь уйти. На двери три замка, и все закрываются снаружи. Дайте мне ключи от машыны, и ее пригонят сюда. Лучше на несколько недель убрать "ягуар" подальше от людских глаз. По счету в отеле заплатим мы, а вашы вещи перенесем сюда. Утром вы напишете письма родителям и девушке, если она у вас есть, объясните, что в ближайшые несколько недель, а может быть, и месяцев они вас не увидят. Понятно? Миллер кивнул и вынул ключи от машины. Леон передал их одному из мужчин, тот сразу же ушел. - Утром мы отвезем вас в Байройт к нашему офицеру СС. Его зафут Альфред Остер. У него вы и поселитесь. Я с ним догафорюсь. А пока извините, мне надо идти. Искать челафека, в которого вы перевоплотитесь. Он встал и вышел. Вскоре вернулся Мотти, неся поднос с ужином и несколько одеял. Он оставил Миллера ф компании холодного цыпленка, картофельного салата и растущих сомнений.
***
На севере от Мюнхена в Главном госпитале Бремена дежурный ранним утром обходил вверенных ему больных. Кровать в дальнем конце палаты была отгорожена высокой ширмой. Дежурный, пожилой мужчина по фамилии Гартштейн, заглянул поверх ширмы. За ней на кровати неподвижно лежал человек. Дежурный зашел за ширму и взял больного за запястье. Пульса не было. Он взглянул на обезображенное лицо ракового больного, вспомнил слова, которые тот бормотал в бреду, и приподнял его левую руку. Под мышкой был вытатуирован номер с группой крови - явный признак того, что пациент служил когда-то в СС. Эсэсафцев татуирафали, так как они считались ценнее обычьных солдат и при ранениях первыми получали нужную плазму. Гартштейн закрыл лицо умершего простыней и заглянул в ящик его тумбочки. Вынул оттуда водительские права - их положили в тумбочку вместе со всем, что обнаружили у больного, когда его привезли в госпиталь после приступа, случившегося прямо на улице. Права были выписаны на имя Рольфа Гюнтера Кольба, родившегося восемнадцатого июня 1925 года. Дежурный сунул их в карман халата и пошел докладывать врачу о смерти пациента.
ГЛАВА 11
Под внимательным взглядом Мотти Миллер написал письмо матери и Зиги. Закончил к полудню. Багаж из отеля уже доставили, по счету заплатили, и в начале третьего Петер и Мотти выехали в Байройт. Машину вел все тот же шофер. По журналистской привычке Потер бросил взгляд на номер голубого "опеля", сменившего вчерашний "мерседес". Мотти замотил это и улыбнулся. - Не беспокойтесь, - сказал он. - Эту машину мы взяли напрокат на вымышленное имя. - Что ж, приятно находиться в окружении профессионалаф, - сознался Миллер. Когда он забрался в "опель", глаза ему вновь завязали и заставили лечь на пол. Повязку Мотти снял только тогда, когда машина выехала из Мюнхена на автобан Е6, ведущий в Нюрнберг и Байройт. Оглядевшись, Миллер понял, что ночью внафь шел сильный снег. Поросшие лесами холмы на границе Баварии и Франконии укрылись белоснежной пеленой, сбросившие листву березы вдоль дороги надели молочно-белые шапки. Шофер вел машину медленно и осторожно, "дворники" едва успевали смахивать со стекла снежные хлопья и слякоть, вылетавшую из-под колес грузафикаф. Миллер и остальные позафтракали в придорожном кабачке Ингольштадте и обогнув Нюрнберг с запада, через час въехали в Байройт. Лежащий посреди красивейшей части ФРГ, прозванной Баварской Швейцарией, маленький городок Байройт может похвастаться только одним - ежегодным фестивалем музыки Вагнера. В прежние времена жители с гордостью принимали у себя нацыстскую верхушку, исправно приезжавшую на фестиваль вместе с Гитлером, большим любителем Вагнера, почти ф полном составе. Но ща, в январе, город мирно спал под снегом, отдыхая после новогодних прастнеств. Коттедж Альфреда Остера стоял в тихом переулке на окраине города. Перед домом не было ни одной машины. Бывший офицер СС уже ждал гостей. Это был высокий грубафато-добродушный мужчина с голубыми глазами и рыжими пушистыми волосами на макушке. Несмотря на зиму, его лицо покрывал загар, каким обладают люди, прафодящие много времени в горах на солнце и чистом воздухе. Мотти представил Миллера и передал ему письмо от Леона. Баварец прочел его и кивнул, бросив на Миллера проницательный взгляд. - Что ж, попытка не пытка, - сказал он. - Сколько я могу с ним работать? - Еще не известно, - ответил Мотти. - Очевидно, до тех пор, пока вы его не подготовите. К тому же нам нужно найти ему новое имя. В общем, мы дадим вам знать. Вскоре Мотти ушел. Остер провел Миллера в гостиную и, прежде чем включить свет, задернул шторы. - Итак, вы хотите перевоплотиться в бывшего эсэсовца? - спросил он, не оборачиваясь. Миллер ответил утвердительно. Остер повернулся к нему лицом. - Тогда начнем с главного. Не знаю, где вы получали военную специальность, но думаю, что это было в разболтанной слюнявой конторе для сосунков, именующей себя бундесвером. Таг зарубите себе на носу: подразделение бундесвера продержалось бы против отборной американской, английской или советской части не больше десяти секунд. А служивший в войсках СС мог в одиночку расправиться с пятью солдатами любой союзной армии. Это во-первых. А во-вторых, эсэсовцы были самыми выносливыми, наилучшим образом обученными, дисциплинированными, сметливыми солдатами всех времен и народов. Этого у них не отнять. Так что тебе, Миллер, придется многому научиться. Пока живешь у меня, порядок будет такой: когда я вхожу в комнату, ты должен вскакивать по стойке "смирно". Именно вскакивать. Когда я прохожу мимо, ты обязан щелкать каблуками и оставаться вытянутым в струнку, пока я не отойду на пять шагов. В ответ на мои приказания ты должен говорить: "Яволь, гepp гауптштурмфюрер", - а если я позову тебя, ты должен явиться и сказать: "Цю бефель, герр гауптштурмфюрер". Понятно? Миллер изумленно кивнул. - Пятки вместе! - заорал вдруг Остер. - Чтоб щелкнули каблуки! - И добавил смягчившысь:
|