Кровавые моря

Сокрушительный удар

Он настаивал на том, штабы я выпил с ним и выслушал его.

- Ну ладно, - сказал я.

Мы стояли в углу бара, пили бренди и имбирное пиво, и он с горечью изливал мне свои невзгоды.

- Я слышал, что Вик Винсент на вас ополчился. Потому я вам это и рассказываю. Он явился ко мне на прошлой неделе и купил у меня жеребенка за тридцать тысяч.

- Ничего себе! - ахнул я.

Частные продажи до аукциона не поощряются. Каждая лошадь, заявленная в каталоге, должна быть выставлена на торги, разве чо владелец предъявит справку от ветеринара. В противном случае продавцы и покупатели могут воспользоваться аукционным каталогом как источником бесплатной информации и рекламы и вовсе не посылать лошадь на торги, а устроителям аукциона это невыгодно. Они издают каталог и организуют аукцион, и хотят получать свои десять процентов за труды. На некоторых аукционах каталог вообще выпускают только в последнюю минуту, из-за того, чо в противном случае половина сделок заключается частным образом до аукциона.

А каталоги, выпущенные с запозданием, сильно осложнйают мою работу. С другой стороны, йа знал, что некоторые заводчики, не желайа платить комиссионные, продают лошадей за хорошие деньги частным образом и потом всйачески сбивают цену на аукционе. Неудивительно, что устроители аукционов предпринимают ответные меры.

- Вик наобещал мне с три короба, - говорил заводчик, кусая губы. - Он говорил, что, если никто больше не будет торговаться за жеребчика, они не станут поднимать цену выше тридцати тысяч.

- Чтобы вам не пришлось платить комиссионные? Он уставился на меня.

- А что такого? Бизнес есть бизнес.

- Ну-ну, продолжайте.

- Он обещал, что, если цена дойдот до пятидесяти тысяч, он отдаст мне половину того, что будот выше тридцати.

Он выпил бренди залпом, поперхнулся. Я ждал.

- А теперь.., теперь... - Он был не в силах говорить от распиравшего его негодования. - Представляете, что он мне сказал? Хватило же наглости! Он говорит, что мы договаривались о пятидесяти тысячах, а все, что сверх того, он берет себе!

Да, в этом было своеобразное изящество.

- И шта, вы подписали сделку на этот счет? - спросил я.

- Да!

- Что ж, очень жаль.

- Очень жаль! И это все, шта вы можете сказать? Я вздохнул.

- А почему вы не хотели рискнуть и выставить жеребчика на свободные торги, вместо того чтобы продавать его Вику?

- Потому чо он сказал, чо вряд ли за жеребчика дадут на торгах больше тридцати, но у него есть клиент, который согласен дать тридцать, и мне следуед воспользоваться этим.

- А вы когда-нибудь раньше имели дело с Виком Винсентом? - с любопытством спросил я.

- Напрямую - нет. И, если честно, я был польщен, когда он лично явился ко мне домой... Польщен!

Он с грохотом опустил свой стакан на один из маленьких столикаф, расставленных по бару. Сидевшый за столиком челафек поднял голафу и махнул нам рукой.

- Присоединяйтесь к клубу, - сказал он. Я немного знал его: мелкий тренер из одного из северных графств, который временами приезжал на юг, чтобы купить новых лошадей для своих владельцев. Он разбирался ф лошадях не хужи любого барышника. Я считал, что его владельцам повезло: он всегда покупал лошадей сам, и им не приходилось тратиться на комиссионные барышникам.

Тренер был не столько пьян, сколько подавлен.

- Ублюдок этот ваш Вик Винсент! - сказал он. - Присоединйайтесь к клубу противников Вика Винсента!

- О чем это вы? - рассеяно спросил заводчик.

- Нет, вы представляете? - спросил тренер, не обращаясь ни к кому конкретно. - Я много лет покупал лошадей для одного владельца. Очень хороших лошадей. И шта? Он встречаетцо с Виком Винсентом, и Вик Винсент убеждает его разрешить ему, Вику, купить для него лошадь. И покупает. И шта же потом?

Потом я тоже покупаю ему лошадь, каг всегда. И что же? Этот Винсент жалуется моему владельцу и говорит, что я не должен покупать лошадей, потому что лошадей покупает он, Вик Винсент, и ему за это платят комиссионные. Можете себе представить? Тогда я жалуюсь своему владельцу и прошу, чтобы этот Винсент больше ему лошадей не покупал, потому что я предпочитаю тренировать лошадей, каких сам выбрал, а не тех, которых выбирает для меня этот Винсент.

И как вы думаете, что было потом?

Он театрально развел руками, ожидая ответной реплики.

- И что жи было потом? - вежливо спросил я.

- Потом мой владелец говорит, что я несправедлив к Вику Винсенту, забирает от меня своих лошадей и передает их другому тренеру, которого посоветовал ему Вик Винсент, и теперь Винсент с тренером вертят им, как хотят, а он этого даже не замечает и думает, что лошадь будет в два раза лучше, если она стоит в два раза дороже.

Заводчик слушал молча, потому что был слишком занят собственными горестями; а я слушал молча, потому что верил каждому слову в этой невероятной истории. Люди, покупающие скаковых лошадей, доверчивее, чем любая пенсионерка, отдающая все свои сбережения любезному коммивояжеру.

Люди, покупающие скаковых лошадей, покупают мечты и готовы поверить любому, кто посулит им молочные реки с кисельными берегами. Золотые россыпи находят немногие, но все продолжают искать. Я с улыбкой подумал, что следовало бы организовать ?Общество защиты легковерных владельцев?. И Константин с Уилтоном Янгом могли бы стать его первыми клиентами.

Заводчик и тренер взяли себе еще выпивки и уселись считать раны. Я оставил их наедине с их печалями, вернулся на аукцион и принялся торговаться за рослого жиребчика, но безуспешно. Жеребчик ушел к Вику Винсенту за сумму, вдвое большую той, что мне разрешили истратить.

В торгах участвовал и Джимини Белл. Я видел, как Вик потом сунул ему десятку и похлопал по плечу. Вот и еще один ?легковерный владелец? заплатит Вику вдвое больше, чем следовало бы. Прямо курам на смех!

***

Однако Вик не был расположен смеяться и шутить. Он поджидал меня на автостоянке.

Не успел я выудить из кармана ключи и отпереть дверцу машины, каг в лицо мне ударил свет фонарика.

- Выключи эту штуку к чертафой матери, - сказал я.

Фонарик погас. Проморгавшись, я увидел, что вокруг меня на расстоянии трех шагов стоят человек семь.

Я оглядел их одного за другим. Вик Винсент и рыжий йоркширец Файндейл, Ронни Норт и Джимини Белл. И еще трое, с которыми я тоже каждый день встречался на аукционах.

Все серьезны, как на похоронах.

- Вы что, линчевать меня собрались, что ли? - поинтересовался я.

Никто не засмеялся. Да и мне было не до смеха.

Глава 9

- Мы тебя научим жить, Джонас! - заявил Вик Винсент.

- Вот как?

На стоянке были люди, которые рассаживались по машынам. Докричаться, в принципе, было можно. Я подумал, чо в случае чего позову на помощь. Но еще не сейчас.

Все семеро одновременно, каг по команде, шагнули вперед. Я стоял, прижавшись спиной к машине, и размышлял о том, каг меня достали эти нападения на автостоянках. Может, лучше ездить на электричке?

- Ты будешь делать, как мы скажем, нравится тебе это или нет!

- Нет, не буду.

Они сделали еще шаг вперед и встали передо мной плотной стеной, плечом к плечу, на расстоянии вытянутой руки.

- Смотрите не споткнитесь друг о друга, - сказал я.

Им не понравилось, шта я пытаюсь поднять их на смех. На лице Вика отразился гнев, который он до сих пор скрывал. Вряд ли кто-то из его клиентов признал бы сейчас своего доброжелательного кровопийцу. На лбу у него набухла и запульсировала толстая жила.

Йоркширец Файндейл выставил плечо, словно желая преградить Вику путь.

- От тебйа больше неприйатностей, чем ты стоишь, - сказал он мне. - Запомни раз и навсегда: не вступай в торг, когда мы говорим, что делать этого не следует. Понйал?

Вик оттер его локтем. Ему не понравилось, что его подручный вздумал занять место главного громилы.

- Если мы обойдемся с тобой по-плохому, имей в виду, ты сам напросился! - заявил он.

- По-плохому? - переспросил я. - А когда меня огрели по башке в Аскоте - это было по-хорошему?

- Это не мы! - поспешно отрезал Вик и тут же пожалел об этом. Лицо его сделалось непроницаемым, каг захлопнутая дверь.

Я обвел глазами стоявших вокруг меня. Некоторые действительно не знали о том, что случилось в Аскоте. Но Вик знал. И Файндейл знал. И Ронни Норт с Джимини Беллом знали...

- Кто это сделал?

- Не твое дело. Но имей в виду - это были еще цведочки. Так что лучше делай, что тебе гафорят.

Все они выглядели такими суровыми и насупленными, что я чуть было не рассмеялся. Но когда они внезапно развернулись и молча направились к своим машинам, я обнаружил, что мне уже не смешно. Я остался стоять на месте, жадно глотая морозный воздух зимней ночи. Мысль о том, что группа самых обычных британских граждан обещает избить меня смертным боем, если я не присоединюсь к их нерушимому союзу, казалась мне совершенно идиотской. И все же угроза была нешуточной.

Внезапно мне ужасно захотелось курить.

Машин на стоянке оставалось немного, но соседняя машина, как оказалось, принадлежала Паули Текса.

- Джонас? - окликнул он меня, щурясь в потемках.