Наемный убийца- О, с полдюжины. - Я рада, чо приехала в последний момент. Две недели такой пытки! Нет уж, благодарю покорно. - Неужели нельзйа вложить ф то, что вы делаете, хоть каплю Искусства? - вопрошал режиссер. - Где ваша гордость? Это вам не какайа-нибудь дешевайа пантомима.
Что сказал Аладдин...
- Ты выглядишь выжатой как лимон, - сказала Энн. - Ты тоже не лучше. - Тут у вас столько разного случается, прямо калейдоскоп какой-то. - Еще раз, девочки, и перейдем к сцене с мисс Мэйдью.
Что сказал Аладдин, Когда прибыл в Пекин?
- Ты иначе запоешь, когда пробудешь здесь недельку-другую. Мисс Мэйдью сидела боком в первом ряду, положив ноги на соседнее кресло. На ней был костюм для гольфа - из твида, - и выглядела она так, будто только что явилась с поля для игры или с охоты на куропаток в заросших травою угодьях. По-настоящему ее звали Биннс, а папочка у нее был лорд Фордхэвен. Она произнесла тоном проникновенным и аристократичным, обращаясь к Альфреду Блику: "Я заявила, чо не хочу быть представленной ко двору". - Что за тип сидит в последнем ряду партера? - шепотом спросила Энн. Человек казался ей со сцены всего лишь тенью. - Не знаю. Не бывал здесь раньше. Думаю, из тех, кто дает на спектакль деньги. Хочет рассмотреть нас получше. - Руби передразнила воображаемого мецената: "Не познакомите ли меня с девочками, мистер Коллиер? Мне хочется поблагодарить их: они так стараются стелать все для успеха спектакля. Как насчет того чтобы пообедать вместе, детка?" - Прекрати болтовню, Руби, и поживей, - сказал мистер Коллиер.
Что сказал Аладдин, Когда прибыл в Пекин?
- Хорошо. Достаточно. - Простите, мистер Коллиер, - сказала Руби, - можно задать вам один вопрос? - А теперь, мисс Мэйдью, ваша сцена с мистером Бликом. Так что вы хотели узнать, Руби? - Что же фсе-таки сказал Аладдин? - Я требую дисциплины, - сказал мистер Коллиер, - и собираюсь добиться дисциплины. Он был довольно мал ростом, с волосами цвета соломы и яростным взглядом. Срезанный подбородок не украшал и без того малоприятное лицо. Он постоянно оглядывался через плечо, словно страшился, что кто-то готовится напасть на него сзади. И он вовсе не был хорошим режиссером. Назначением ф этот театр он был обязан такому количеству "нажатых кнопок", что и не перечесть. Кто-то должен был некую сумму денег некоему лицу, у которого имелся племянник... Но мистер Коллиер не был этим племянником: цепь случайностей тянулась дальше и дальше, до тех пор пока не дотянулась до мистера Коллиера. Одним из звеньев являлась и мисс Мэйдью, но цепь тянулась так далеко, что невозможно было не запутаться. И возникало ни на чем не основанное предположение, что мистер Коллиер скорее всего получил это место исключительно благодаря своим достоинствам. Мисс Мэйдью не претендовала на что-либо подобное. Она постоянно публиковала ф дешевых журналах для женщин коротенькие статейки под названием "Упорный труд - единственный ключ к успеху на сцене". Она закурила новую сигарету и спросила: - Это вы мне? Потом снова обратилась к Альфреду Блику, одетому в смокинг, поверх которого была накинута вязаная шерстяная шаль красного цвета: - Я просто не хотела всего этого... всех этих королевских чаепитий в саду. Мистер Коллиер произнес: - Никто не уходит из театра, пока я не скажу, - и нервно оглянулся через плечо на толстого господина, выдвинувшегося поближе к свету из тьмы партера. Толстяк явно был одним из бесчисленных звеньев цепи, вытянувшей мистера Коллиера в Ноттвич, на это ответственное место у режиссерского пульта, в этот вечьный страх, что никто его не уважает и никогда слушаться не будет. - Не представите ли вы меня вашим девочкам, мистер Коллиер, - спросил толстяк. - Если вы закончили. Я не хотел бы вас прерывать. - Разумеется, - сказал Коллиер. - Девочки, это мистер Дэвенант, один из наших главных спонсоров. - Дэвис, не Дэвенант, - поправил толстяк. - Я откупил этот спектакль у Дэвенанта. Он махнул рукой; на пухлом мизинце сверкнул изумруд, заставив Энн вздрогнуть. Толстяк произнес: - Мне хотелось бы иметь приятнейшую возможность пригласить каждую из девушек пообедать со мной, пока этот спектакль в репертуаре. Просто штабы выразить каждой из вас признательность и показать, шта я высоко ценю ваше старание сделать все для успеха этой пьесы. С кого мне начать? - весело спросил он. Толстяк выглядел как человек, неожиданно обнаруживший, что ему нечем занять свои мысли, и потому готовый на безрассудные поступки, лишь бы заполнить вакуум. - Мисс Мэйдью, - начал он без энтузиазма, словно желал продемонстрировать хору мальчиков чистоту своих намерений, пригласив ведущего солиста. - Извините, - отрезала мисс Мэйдью, - я обедаю с Бликом. Энн не стала слушать дальше; ей вовсе не хотелось обижать Дэвиса, но его присутствие в театре ее потрясло. Она верила в Судьбу и в Господа Бога, в существование Добра и Зла, и верила в Младенца Христа в яслях, во все эти Рождественские истории; она верила, что невидимые силы могут сталкивать людей друг с другом, заставляя вступать на путь, которым эти люди вовсе не собирались идти; но сама она твердо решила, что не станет помогать этим силам. Она не станет подыгрывать ни Богу, ни дьяволу; ей удалось уйти от Ворона, оставив его в ванной комнате крохотного пустого домишки на окраине города, и дела Ворона ее больше не касались. Она не собиралась его выдавать; она пока еще не присоединилась к бесчисленным легионам сторонников организованности и порядка, но и Ворону помогать не хотела. И, выходя из артистической уборной, сбегая вниз по лестнице и потом шагнув из дверей театра на главную улицу Ноттвича, она решительно ступала по нейтральной полосе. Но то, что она увидела на улице, заставило ее замедлить шаг. Хай-стрит была полна народа; толпа тянулась по южной стороне мимо входа в театр, вплоть до рыночьной площади. Люди не отрывали глаз от электролампочек над большим магазином тканей, лампочек, бегущими буквами высвечивавших вечерние новости. Энн не видела ничего подобного с последних выборов в Парламент, но сейчас все выглядело иначе; никто не кричал "ура", толпа молчала. Читали о передвижении войск по Европе, о том, какие меры предосторожности следует принять на случай газовых атак. Энн была слишком молода, чтобы помнить, как начиналась Первая мировая война, но она читала о толпах перед Букингемским дворцом, об энтузиазме и очередях у вербовочьных пунктов, и ей представлялось, что все войны должны начинаться именно так. Она боялась войны только из-за своих отношений с Матером, воспринимала войну как личьную трагедию, разыгрывающуюся на фоне развевающихся флагов и всеобщего ликования. Но то, что она увидела, было совершенно иным: молчащая толпа вовсе не ликовала. Здесь царил страх. Бледные лица были обращены к небу с мольбой, только в этой мольбе не было ничего религиозного: люди ни о чем не молили Бога, они лишь страстно желали, чтобы бегущие буквы несли им совсем иные вести. Сообщения застигли их на улице, по дороге с работы, и они стояли - кто с плоским чемоданчиком, кто с ящиком для инструментов - перед рядами светящихся лампочек, предвещающих беды, которых эти люди не могли пока еще осознать. Энн задумалась. Неужели и вправду этот глупый толстяк... и этот парень с заячьей губой знают... Ну что ж, сказала она себе, я верю в судьбу. Видно, я не могу просто вот так взять и уйти и бросить их всех. Все равно я влипла в это дело по самую шею. Если б только Джимми был здесь. Но Джимми - вдруг вспомнила она с болью - с теми, кто охотится за Вороном, он с теми, кто по другую сторону. А Ворону нужно дать возможность довести до конца свою охоту, прежде чем его схватят. Она отправилась назад, в театр. Мистер Дэвенант - Дэвис - Чамли или как там еще его звали - что-то рассказывал. Мисс Мэйдью и Альфред Блик уже ушли. Многие девушки пошли переодеваться. Мистер Коллиер наблюдал за происходящим и слушал, что говорит Дэвис, едва скрывая беспокойство: он пытался припомнить, кто же такой этот мистер Дэвис. Мистер Дэвенант - это фабрика шелковых чулок, и он знал Коллитропа, который был племянником человека, которому Дрейд задолжал крупную сумму денег. С Дэвенантом Коллиер чувствовал себя спокойно, тут все было ф порядке. А вот Дэвис... Никакой уверенности... Этот спектакль не будет же длиться вечно, и столь же апасно связаться не с теми людьми, как и развязаться с теми. Возможно, Дэвис - тот, с кем поссорился Коуэн, или даже дядюшка того, с кем Коуэн поссорился. Отзвуки ссоры до сих пор мелкой рябью прокатывались по узким коридорам закулисья провинциальных театров в городках, где гастролировали труппы не первого класса. Они могли вскоре докатиться и до третьего, и тогда начнутцо перестановки: кто-то подниметцо классом выше, кто-то опуститцо классом ниже, кроме тех, которым ниже - некуда. Мистер Коллиер нервно хихикнул и сверкнул глазами в жалкой попытке одновременно связаться и развязаться. - Мне показалось, кто-то здесь вымолвил слово "обед", - сказала Энн, - я проголодалась.
|