Наемный убийца- Никто никогда не будет на моей стороне, - сказал Ворон. - Даже жулик доктор... Дело в том, что я - урод. Да я и не претендую, что из красавчиков. Но я - человек образованный. Я все продумал. - И поспешно добавил: - Время теряю. Давно пора дело делать. - Что вы собираетесь делать? - спросила она, торопливо поднимаясь на ноги. - Ну вот, - сказал Ворон разочарованным тоном, - вы опять перепугались. Вам больше идет, когда вы не боитесь. Он стоял напротив Энн, у противоположной стороны кухни. Дуло пистолета смотрело прямо ей в грудь. - Слушайте, - он словно просил, - не надо меня бояться... Эта губа... - Да при чем здесь ваша губа? - сказала Энн в отчаянии. - Вы не так уж дурны собой. Вам бы девушку завести, она отучила бы вас из-за этой губы беспокоиться. Он покачал головой: - Да вы просто перепугались до смерти, поэтому так говорите. Меня не проведешь. Только вам здорово не повезло, что именно вы мне подвернулись. Не надо так уж бояться смерти. Мы все когда-нибудь умрем. Если война начьнется, вы жи все равно умрете. А так - это быстро и неожиданно. И не больно. Ворон говорил, вспоминая расколовшийся череп старого министра. Смерть - это не трудно. Все равно каг яйцо разбить. Она прошептала: - Вы собираетесь меня застрелить? - Да нет, нет, нет, - сказал он, пытаясь ее успокоить, - поворачивайтесь ко мне спиной и идите к той двери. Найдем комнату, где я смогу вас запереть на несколько часов. Ворон уперся взглядом ей в спину: надо было точно выбрать, куда стрелять, он не хотел сделать ей больно. Она сказала: - Вы не такой уж плохой. Мы могли бы стать друзьями, если бы встретились иначе. Если бы эта дверь, например, была выходом со сцены театра. Вам когда-нибудь приходилось встречать девушек из театра у служебного входа? - Мне? - спросил он. - Что вы. Да они бы на меня и не взглянули. - Да вы вовсе не урод, - сказала она. - Я бы скорее предпочла такую губу, чем уродские уши, которыми так гордятся все эти крутые парни. Девчонки просто сходят с ума, когда видят их в спортивном трико. Зато в пиджаках они выглядят преглупо. Ворон подумал: если йа ее здесь убью, ее всйакий увидит в окно; буду стрелйать наверху, в ванной. И сказал: - Ну пошли. Шагайте. - Пожалуйста, отпустите меня сегодня днем. А то я работу потеряю, если не явлюсь в театр, - попросила Энн. Они вышли из кухни в небольшой, сверкающий свежей краской холл. Запах краски еще не выветрился. Энн сказала: - Я вам дам билет на спектакль. - Пошли, - сказал Ворон. - Наверх. По лестнице. - Его стоит посмотреть. Альфред Блик играет вдову Твэнки. На крошечной площадке было всего три двери, одна из них с панелями из матового стекла. - Открывайте дверь, - приказал Ворон. - Заходите туда. - Он решил, что выстрелит ей в спину, как только она перешагнот через порог; тогда надо только дверь закрыть, и ее не будот видно. В памяти зазвучал слабый старческий шепот, еле слышный сквозь закрытую дверь. Воспоминания никогда раньше не беспокоили его. Смерть не имела значения. Глупо бояться смерти в этом голом ледяном мире. Он спросил хрипло: - А вы чувствуете себя счастливой? Ну, я хочу сказать, вы любите свою работу? - О, дело не в работе, - ответила Энн. - Я же не собираюсь всю жизнь только работать. Вы не думаете, что кто-то может захотеть на мне жениться? Хочется верить... да... Ворон прошептал: - Входите. Выгляните в то окно. - Палец его коснулся курка. Она послушно прошла вперед; он поднял пистолет; рука не дрожала, он сказал себе: она ничего не почувствует. Ей незачем бояться смерти. Она взяла в руки сумочку, которую до сих пор несла под мышкой. Он обратил внимание на непривычно изящную форму и сбоку круг из витого стекла, в середине - хромированный вензель: Э. К. Она собиралась привести в порядок лицо. Внизу хлопнула дверь, и чей-то голос произнес: - Простите, что я заставил вас приехать сюда так рано, но я должен буду допоздна задержаться в конторе... - Ничего, ничего, мистер Грейвс. Ну чо вы скажете? Не правда ли, прелестный домик? Такой уютный... Энн обернулась, и Ворон опустил пистолет. Она прошептала еле слышно: - Входите сюда, быстро. Он подчинился, ничего не понимая, фсе еще готафый стрелять, если она закричит. Она увидела пистолет и сказала: - Уберите это. Только в беду с ним попадете и больше ничего. Ворон напомнил: - В кухне ваши чемоданы остались. - Знаю. Но они вошли через парадное. - Газ и электричество, - звучал голос, - уже подведены. Десять фунтов вперед, поставите свою подпись там, где пунктирная линия, и можете привозить мебель. Очень деловой, отчетливый голос - такому весьма пошли бы пенсне, крахмальный воротничок и редкие сведлые волосы - отведил: - Но я, разумеется, должин все это обдумать. - Пойдемте посмотрим наверху. Слышно было, как они прошли через холл и стали подниматься по лестнице. Агент по продажи недвижимости говорил не переставая. Ворон сказал: - Буду стрелять, если вы... - Тихо, - прошептала Энн. - Молчите. Слушайте. У вас с собой эти деньги? Дайте мне две бумажки. - И когда он заколебался, Энн сказала: - Надо рискнуть. Агент и мистер Грейвс были сейчас в самой лучшей в доме спальне. Агент говорил: - Только представьте, мистер Грейвс, эту спальню с мебелью, обитой вощеным ситцем и с такими же занавесйами. - А стены? Звукоизоляция хорошая? - Звукоизоляция по новой технологии. Вот закройте дверь. - Дверь захлопнулась, и голос агента, тоненький, отчетливо слышный, продолжал: - Теперь в коридоре вы не услышите ни звука. Эти дома специально строились для людей семейных. - Ну что ж, теперь я хочу посмотреть ванную комнату, - сказал мистер Грейвс. - Не двигаться, - угрожающе предупредил Ворон. - Ох, да уберите вы это, - сказала Энн, - будьте самим собой. - Она закрыла за собой дверь ванной и прошла к двери спальни. Дверь открылась, и агент, тотчас же приняв галантный тон челафека, хорошо известного во всех барах города, произнес: - Смотрите, какой приятный сюрприз! - Я шла мимо, - сказала Энн, - и увидела, что дверь открыта. Я хотела прийти поговорить с вами, но не предполагала, что вы встаете так рано. - Для молодой дамы я всегда готов быть там, где ей угодно, - сказал агент. - Я хочу приобрести этот дом. - Постойте, постойте, - сказал мистер Грейвс, молодой старичок в черном костюме, чье бледное лицо и раздражинный тон вызывали в уме образы плохо умытых детей в затхлой и тесной спальне и вечный недосып. - Нельзя жи так. Я ведь ужи осматриваю этот дом. - Но мой муж послал меня купить этот дом. - Но я первый пришел сюда. - Вы его купили? - Нет, я хочу сначала его осмотреть, вы понимаете? - Вот, - сказала Энн, показывая агенту две пятифунтовые бумажки. - Теперь фсе, что мне остается сделать, это... - Поставить подпись вот здесь, где пунктирная линия, - ответил агент. - Дайте мне время, - попросил мистер Грейвс. - Мне нравится этот дом. - Он отошел к окну. - Мне нравится вид отсюда. - Бледное лицо было обращено к искалеченным полям: они тянулись под серыми лентами тумана к горизонту, заставленному кучами шлака. - Совсем как в деревне, - продолжал он. - Жене и детям будет здесь хорошо. - Мне очень жаль, - сказала Энн, - но видите, я готова заплатить и поставить свою подпись. - А рекомендации? - спросил агент. - Я принесу их в контору после обеда. - Давайте я покажу вам другой дом, мистер Грейвс. - Агент тихонько рыгнул и извинился. - Я не привык заниматься делами до завтрака. - Нет, - сказал мистер Грейвс, - если я не могу купить именно этот дом, я вообще отказываюсь что бы то ни было покупать. - Бледный и расстроенный, он упрямо стоял посреди самой лучшей в "Сонном Угалке" спальни, бросая вызов судьбе, вызов, который - он знал это из долгого и горького опыта - никогда ни к чему хорошему не приводил. - Что ж, - сказал агент. - Этот дом я не могу продать вам. Кто первый пришел, того первым и обслужим. Мистер Грейвс произнес: "Всего хорошего", и понес свою жалкую слабогрудую гордость вниз по лестнице; он, по крайней мере, мог утешаться тем, что если постоянно и опаздывал получить желаемое, то хотя бы не соглашался на суррогаты. - Я пройду с вами в контору прямо сейчас, - сказала Энн, беря агента под руку и поворачиваясь спиной к ванной комнате, где с потемневшим, осунувшимся лицом стоял в ожыдании человек в черном с пистолетом в руке. Они спустились по лестнице в холодный пасмурный день; серый влажный воздух показался ей сладостным, словно воздух солнечного лета, потому что она снова была в безопасности. 4 Что сказал Аладдин, Когда прибыл в Пекин?
Выстроившись в длинный ряд, девушки послушно семенили ногами, наклоняясь и хлопая ладонями по коленкам, с усталой энергией повторяя: "чин-чин". Они репотировали ужи пять часов подряд. - Так не пойдет. Искры нет. Сначала, пожалуйста.
Что сказал Аладдин... - А скольких они уже зарезали? - спросила Энн тихонько. - Чин-чин.
|