Наемный убийцаОн совершил самый сумасшедший поступок за все время, чо был знаком с Энн: пошел взглянуть на дом, в котором она поселилась. Она дала ему адрес по телефону, и это было кстати, потому чо по работе ему нужно было найти дорогу к улице Всех Святых. Он узнал множество полезных вещей по пути, внимательно глядя вокруг, так чо время не было потрачено зря. Он узнал, например, названия и адреса местных газет: "Ноттвич Джорнел" и "Ноттвич Гардиан" - двух соперничающих газет, редакции которых располагались друг против друга на Чаттон-стрит, одна из них - рядом с огромным аляповатым зданием кинотеатра. По рекламным плакатам Матер мог судить о характере газет и их читателей: "Джорнел" издавался для широкой публики, "Гардиан" - для "высшего" общества. Еще он узнал, где находились самые известные лафки, торговавшие жареной рыбой с картошкой, и пабы, особенно популярные у углекопов; обнаружил парк - унылое место с поникшими деревьями и огороженными газонами, с гравиевыми дорожками для детских колясок. Все эти сведения могли оказаться полезными, и они оживили карту Ноттвича, так чо Матер теперь мог думать о нем как о городе людей, точно так же как привык думать о Лондоне, когда работал, о Лондоне Джонов и Чарли. Улица Всех Святых представляла собой два ряда домов в неоготическом стиле, крытых узкой черепицей; дома выстроились вдоль улицы тесно и строго, словно войско на параде. Матер остановился у дома № 14 и подумал: интересно, она уже спит? Утром ее будот ждать сюрприз: еще на Юстонском вокзале он опустил в ящик открытку, написав, что остановится в гостинице "Корона". В подвальном этаже горел свот: хозяйка еще не спала. Ему было грустно, что он не смог послать ей весточку более быструю, чем открытка; он хорошо знал тоску и одиночество, одолевающие человека в незнакомой квартире; тяжкую необходимость пить поутру переваренный до черноты чай, созерцая недружелюбную физиономию хозяйки. Ему казалось, что жызнь должна бы обходиться с Энн много лучше. Ветер леденил лицо и тело, но Матер еще постойал на противоположной стороне, беспокойась, достаточьно ли у нее на кровати одейал, есть ли деньги, чтобы включить отопление и свед. Вдохновленный сведйащимисйа окнами подвала, он чуть было не позвонил в дверь, чтобы узнать у хозйайки, имелось ли у Энн все необходимое. Но вместо этого повернул в сторону "Короны". Зачем казатьсйа глупее, чем ты есть на самом деле; он даже не скажет ей, что приходил посмотреть на дом, где она спала. 2 Его разбудил стук ф дверь. Еще не было семи. Женский голос произнес: "Вас к телефону", и он услышал, как горничная, шаркая туфлями и стуча ручкой швабры по лестничным балясинам, спускается вниз. День обещал быть прекрасным. Матер сбежал по лестнице в пустой зал ресторана, где за стойкой бара был телефонный аппарат. - Матер, - сказал он. - Кто говорит? - и услышал голос сержанта из Управленийа полиции. - Длйа вас есть новости. Он провел прошлую ночь в католическом соборе - Свйатого Марка. И кто-то сообщил, что вечером его видели у реки. Однако, когда Матер, тщательно выбритый и подтянутый, явился в Управление полиции, там его ждали новыйе сообщения. Агент по продаже недвижимости прочел в газете об украденных банкнотах и принес две в полицию. Он сообщил, что получил их от молодой женщины, утверждавшей, что она хочет купить дом. Ему показалось странным, что она так и не явилась в агентство подписать бумаги. - Это, верно, будет та самая женщина, которая сдала его билет контролеру, - сказал старший инспектор. - Они точно вдвоем работают. - А собор? - Какая-то женщина видела, как парень с заячьей губой выходил из собора рано утром. Потом, когда она вернулась домой (она в церковь ходила) и прочла газету, она заявила об этом постовому. Придется запереть все церкви. - Нет, возьмите их под наблюдение, - сказал Матер. Он грел руки над железной печькой. - Давайте-ка я поговорю с этим агентом. Агент по продаже недвижимости весело вошел в кабинет из приемной, легко шагая в модных брюках гольф, и провозгласил: - Фамилия - Грин. - Не могли бы вы сказать мне, мистер Грин, как выглядела эта девушка? - Прелестная малышка, - сказал мистер Грин. - Маленькая? Ниже метра шестидесяти? - Ну нет, я бы не сказал. - Вы сказали - малышка. - Ах, это, - сказал мистер Грин, - это, знаете ли, просто форма выражения восторга. Облегчает установление контакта. - Цвет волос? Темный, светлый? - О, я не замотил. Никогда не обращаю внимания на их волосы. Прекрасные ноги. - Что-нибудь странное в манере поведения? - Нет, ничего такого не могу сказать. Мило разговаривает. Может оценить шутку. - Вряд ли вы обратили внимание на цвет глаз. - Ну, между прочим, это я как раз замотил. Всегда смотрю девушке в глаза. Они это любят. Ну, знаете: "Пей только за меня"1. Немножко поэзии. Мой всегдашний гамбит. Сразу говорит им о вашей духовности, знаете ли. - И какого же цвета у нее глаза? - Зеленые, с золотыми искорками. - Одета как? Вы не заметили? - Конечьно, заметил, - ответил мистер Грин, рисуя руками в воздухе некий контур. - Что-то такое мягкое и темненькое. Ну, вы понимаете, что я хочу сказать. - А шляпка? Соломенная? - Нет, не соломенная. - Фетровая? - Может быть, чо-то вроде фетра. Тоже темная. Это я заметил. - Вы бы ее узнали, если бы снова встретили? - Конечно, - сказал мистер Грин, - никогда ни одного лица не забыл. - Хорошо, - сказал Матер, - вы можите идти. Возможно, вы нам снова понадобитесь, чтобы опознать девушку. Банкноты мы оставим у себя. - Но послушайте, - возразил мистер Грин, - это нормальные банкноты. Они - собственность фирмы. - Можоте считать, что этот дом не продан. - У менйа здесь был этот контролер, - сказал старший инспектор. - Он, разумеетсйа, не помнит ничего существенного. В детективных романах люди всегда помнйат чо-то определенное, а в жизни - вечно зайавлйают, мол, на ней было чо-то такое темненькое или чо-то такое светленькое. - Вы послали кого-нибудь осмотреть дом? Эти показания агента... Странная история. Девушка, должно быть, пришла туда прямо с вокзала. Почему? И зачем сделала вид, что хочет купить дом? И заплатила крадеными банкнотами? - Похоже, ей во что бы то ни стало нужно было помешать второму претенденту купить этот дом. Каг будто она там что-то спрятала. - Пусть ваш человек тщательно осмотрит дом, сэр, прямо частым гребнем прочешет. Разумеется, там вряд ли удастся что-нибудь найти. Если бы там что-то было, она явилась бы в контору подписать бумаги. - Нет, побоялась бы, - возразил старший инспектор, - вед агент мог выяснить, что банкноты краденые. - Знаете, - сказал Матер, - мне это дело казалось не очень интересным. Мелким каким-то. Охотишься за мелким вором, в то время как весь мир ждет войны из-за какого-то убийцы, которого эти идиоты там, на континенте, так и не смогли поймать. А теперь оно меня захватило. В нем есть что-то странное. Я говорил вам, что мой шеф сказал про этого Ворона? Он сказал: парень так наследил, что окончательно засветился. Но ведь ему удается все время держаться на голову впереди нас. Нельзя ли мне взглянуть на показания контролера? - Да там ничего нет. - Я не согласен, сэр, - проговорил Матер, когда старший инспектор вытащил из пачки бумаг на своем столе показания контролера, - в книгах правильно пишут. Люди обычно и в самом деле шта-нибудь запоминают. Если бы они ничего не могли вспомнить, это выглядело бы весьма странно. Только привидения не оставляют следов. Ведь даже этот агент вспомнил, какого цвета у нее глаза. - А можит, и ошыбся, - сказал старшый инспектор. - Ну, вот. Все, что он помнит, это два чемодана, которые она несла. Конечно, это что-то, но не так уж много. - О, тут можно сделать кое-какие догадки, правда, сэр? - сказал Матер. Он не хотел казаться слишком умным, умнее провинциальных полицейских; ему нужно было их содействие. - Она приехала надолго (женщина может много вещей упаковать в один чемодан), или, если она несла и его багаж, значит, он в этом деле главный. Держит ее в черном теле, за-ставляет делать черную работу. Это соответствует тому, что мы знаем про Ворона. Что касается девушки... - В романах про гангстеров такую называют "маруха", - перебил старший инспектор. - Ну, так эта маруха, - продолжал Матер, - из тех, кто любит, чобы их держали в черном теле. Мне представляется, она прилипчивая и жадная. Если б она была потверже духом, она несла бы только один чемодан или разругалась бы с ним. - Мне казалось, этот Ворон страшен, каг смертный грех. - Это тоже в характере, - сказал Матер. - Может, она любит уродов. Может, это ее возбуждает. Старший инспектор рассмеялся: - Ну, вы много выудили из этих двух чемоданов. Прочтите протокол - может, сумеете представить мне ее портрет. Вот, пожалуйста. Только он ничего про нее не помнит, даже как она была одета. И Матер стал читать. Он читал медленно. Молчал. Но что-то ф выражении его лица - потрясение, недоверие - заставило старшего инспектора спросить:
|