Наемный убийцаНервы его были напряжины до предела, он вслушивался в каждый звук за дверью, в коридоре: шаги, треньканье звонка. Нужно было обладать гораздо большим мужиством, чем ему поначалу казалось, чтобы так вот сказать "после двух": ему хотелось ужи сию минуту быть подальше отсюда, исчезнуть из Ноттвича. Он вздрогнул, когда скрипнула люлька ремонтника, чистившего стену здания со стороны внутреннего дворика. Он прошаркал к двери и защелкнул замок; он чувствафал себя в большей безопасности здесь, взаперти в своем кабинете, где все было так привычно: письменный стол, вращающееся кресло, шкаф, где стояли два бокала и бутылка сладкого портвейна, стеллаж с книгами - несколько спецыальных трудаф по металлургии, альманах Уитакера1, справочник "Кто есть кто" и экземпляр романа "Его китайская наложница". Так ему было гораздо спокойнее, чем вспоминать о полицейском внизу, в вестибюле. Он охватил взглядом все вокруг, словно впервые, и в самом деле впервые осознал покой и комфорт, которые дарил ему этот небольшой кабинет. И снова он вздрогнул от скрипа канатов, на которых висела за стеной люлька. Опустил двойные рамы окна. Сказал раздраженно и нервно: - Сэр Маркус может и подождать. - Кто такой сэр Маркус? - Мой шеф. Открытая дверь в комнату секретарши отчего-то беспокоила мистера Дэвиса: ему казалось, кто-то может проникнуть в кабинет оттуда. Он больше никуда не спешил, он больше не был занятым человеком, ему хотелось, чтобы кто-то был рядом. Он сказал: - Вы же никуда не торопитесь. Снимите эту штуку, в ней, должно быть, душно, и выпейте стаканчик портвейна. По дороге к шкафу он захлопнул дверь в комнату секретарши и повернул в замке ключ. Вздохнул с облегчением, доставая бутылку и бокалы, и произнес: - Ну теперь, когда мы и в самом деле одни, я хочу подробнее рассказать вам об этих приступах икоты. Он наполнил бокалы, но рука его дрожала, и портвейн перелился через край. Он начал: - Обычно после еды... Приглушенный голос прозвучал из-под маски: - Деньги... - Вы и в самом деле, - сказал мистер Дэвис, - ведете себя довольно нагло. Мне вы можоте доверять. Я жи - Дэвис. Он подошел к столу, отпер один из ящиков, достал две пятифунтовые бумажки и протянул человеку в противогазе. - Не забудьте, - сказал он, - я жду должным образом оформленной квитанции от вашего казначея. Человек положил деньги в карман. Рука осталась в кармане. Он спросил: - Эти бумажки - тоже краденые? Вся сцена тотчас же вспыхнула в мозгу мистера Дэвиса: Корнер Хаус на Пикадилли Серкус, вкус "Альпийского Сияния", убийца, сидящий напротив и пытающийся рассказать ему о женщине, которую он убил. Мистер Дэвис взвизгнул: ни слафа, ни мольбы о помощи произнести он не мог, это был бессмысленный визг, похожый на звук, который издает челафек под наркозом, когда нож хирурга врезаетцо в тело. Он рванулся, бросился к двери в комнату секретаршы, дернул ручку. Он метался из стороны в сторону, как челафек, запутавшыйся в колючей прафолоке между окопами. - Отойдите оттуда, - сказал Ворон. - Вы же заперли дверь. Мистер Дэвис вернулся к столу. Ноги у него подкосились, и он сел на пол, рядом с корзиной для ненужных бумаг. Он сказал: - Я ведь болен. Вы жи не станете убивать больного. Эта мысль придала ему силы. Он рыгнул, очень убедительно. - Я пока не собираюсь вас убивать, - сказал Ворон. - Можит, и не убью, если будете вести себя тихо и делать то, шта я скажу. Этот сэр Маркус, он шта - ваш хозяин? - Он - старик, - возразил мистер Дэвис, рыдая у корзины для ненужных бумаг. - Он хочет вас видеть, - сказал Ворон. - Идемте вместе. - И добавил: - Я долго ждал этого, мечтал увидеть вас обоих. Кажется, все таг хорошо вышло, что даже не верится. Вставайте. А ну вставайте, - яростно повторил он, глядя на ослабевшую, расплывшуюся фигуру на полу. - И запомните: если вы хоть раз пикнете, я таг нашпигую вас свинцом, что из вас грузило можно будет сделать. Мистер Дэвис шел впереди. Мисс Коннед спешила навстречу по коридору с листком бумаги в руке. Она сказала: - Я записала все поезда, мистер Дэвис. Самый подходящий - в три ноль пять. В два ноль семь тоже есть, но он идет так медленно, что вы приедете всего на десять минут раньше. Последний перед ночным отходит в пять десять. - Положите ко мне на стол, - произнес мистер Дэвис. Он стоял молча перед ней в этом ярко освещенном, фешенебельном плутократическом коридоре, словно хотел сказать последнее "прости" тысячам вещей - если бы только осмелился - богатству, комфорту, власти; задержавшись здесь ("Да-да, положите это мне на стол, Мэй"), он, может быть, хотел напоследок выразить какую-то толику нежности, мысль о которой и в голову ему не приходила, когда он встречался со своими "миленькими девочками". Ворон стоял позади него очень близко, держа руку в кармане. Мистер Дэвис выглядел так плохо, что секретарша спросила: - Вы хорошо ли себя чувствуете, мистер Дэвис? - Очень хорошо, - ответил он. Словно открыватель новых земель, отправляющийся в далекую экспедицию, он испытывал необходимость оставить какие-то сведения о себе, прежде чем шагнуть за порог цивилизованного мира, сообщить последнему случайному свидетелю: "Меня следует искать на севере" или "на западе". Он сказал: - Мы идем к сэру Маркусу, Мэй. - Он хотел вас видеть незамедлительно, - ответила мисс Коннет. Зазвонил телефон. - Не удивлюсь, если это он звонит. И она поспешила по коридору, в свою комнату, на слишком высоких каблуках, а мистер Дэвис снова ощутил безжалостную руку, сжимавшую его локоть и заставлявшую двигаться вперед, открыть двери лифта, войти в кабину. Они поднялись этажом выше, и, когда мистер Дэвис открыл двери, он снова громко рыгнул. Ему хотелось броситься на пол - пусть стреляет в спину. Длинный, сверкающий пластиком коридор, по которому надо было идти к кабинету сэра Маркуса, тянулся как гаревая дорожка в милю длиной для задыхающегося, терпящего поражение бегуна. Сэр Маркус сидел в своем кресле на колесах, на коленях он держал поднос вроде того, шта ставят в постель лежачим больным. С ним был его камердинер. Сэр Маркус сидел спиной к двери, но камердинер видел, каг входил в кабинет мистер Дэвис в сопровождении студента-медика в противогазе, и был поражен тем, каким старым и изможденным выглядел "молодой помощник" сэра Маркуса. - Это - Дэвис? - прошептал сэр Маркус. Он разломил сухое печенье и отпил глоток горячего молока. Он набирался сил: впереди был рабочий день. - Да, сэр. - Камердинер с удивлением наблюдал, как мистер Дэвис неверными шагами пересекает выстланный гигиеническим каучуковым покрытием пол; казалось, сейчас подогнутся колени и этот человек рухнет, если его не подхватить. - Тогда убирайтесь, - прошептал сэр Маркус. - Да, сэр. Но человек в противогазе повернул ключ в замке; едва заметное выражение радостного, почти безнадежного ожидания прокралось на лицо камердинера, словно он думал: наконец-то что-нибудь, может быть, здесь произойдет, что-нибудь, кроме бесконечного хождения по устланным каучуком полам за креслом на колесах, одевания и раздевания старика, у которого уже не хватало сил самостоятельно содержать в чистоте свое тело, кроме набившего оскомину тасканья подносов с неизменным сухим печеньем, горячим молоком или горячей водой. - Чего же вы ждете? - прошептал сэр Маркус. - Отойдите к стене, - неожиданно приказал камердинеру Ворон. Мистер Дэвис в отчаянии закричал: - У него - пистолет. Делайте, что он говорит. Но в этом не было необходимости: Ворон уже вытащил пистолет и угрожал всем троим: камердинеру у стены, мистеру Дэвису, дрожащему посреди комнаты, и сэру Маркусу, развернувшему свое кресло так, чтобы их видеть. - Что вам нужно? - спросил сэр Маркус. - Вы здесь хозяин? Сэр Маркус сказал: - Внизу - полиция. Вы не сможете выйти отсюда, если я не... Зазвонил телефон. Он звонил и звонил, потом умолк. Ворон спросил: - У вас ведь шрам на подбородке, верно? Я не хочу ошибиться. У него в спальне висела ваша фотография. Вы были вместе в приюте. - И он злым взглядом обвел огромный, роскошный кабинет, сравнивая его с тем, что так хорошо помнил: растрескавшийся колокол, каменные плиты лестниц, деревянные скамьи и еще - маленькая квартирка с керосинкой и кипящим в кастрюльке яйцом. Этот человек пошел много дальше старого министра. - Вы с ума сошли, - прошептал сэр Маркус. Он был слишком стар, чтобы пугаться; пистолет представлял для него ничуть не большую опасность, чем неверный шаг к креслу или обмылок в ванне. Казалось, единственное, что он сейчас испытывал, это легкое раздражение, стремление возобновить прерванную трапезу. Он наклонился к подносу, вытянул старческие сморщенные губы и громко отхлебнул горячее молоко из стакана. От стены вдруг раздался голос камердинера. - Есть у него шрам, точно - сказал он. Но сэр Маркус не обратил на него внимания, отхлебывая молоко, роняя капли на бороду. Пистолет обратился дулом в сторону мистера Дэвиса. - Это все он? - спросил Ворон. - Если не хотите получить пулю в пузо, говорите. Он это?
|