Завещание- Как вы все это раскопали? - спросил потрясенный Йенси. - Это было не так уж трудно. Особенно то, чо касается сведений о его перелетах. Любой хакер может с легкостью добыть эту информацию. - А как вам удалось узнать про клинику? - Осведомители. Повисла долгая пауза, фсе переваривали услышанное. Они одновременно и презирали Хэрка, и восхищались им. Он всегда располагал сведениями, которых они добыть не могли, но теперь они были в одной команде. - Эту информацыю мы будем держать про запас, - сказал Хэрк. - А пока бесстрашно бросимся вперед и яростно опротестуем завещание. Не станем даже указывать на нелегитимность участия Рейчел Лейн в процессе. Но если она так и не появитцо лично и не пришлет офицыального заявления, это будет означать, что она не желает принимать наследство. - Я в это никогда не поверю, - заявил Брайт. - Потому чо вы - адвокат. - А вы кто? - Тоже адвокат, но не такой жадный. Верите вы или нет, Уолли, но в мире есть люди, для которых деньги не являются единственной жизненной мотивировкой. - Их человек двадцать, - вставил Йенси. - И все они - мои клиенты. Смех немного разрядил обстановку.
Глава 43
Конверт был коричневый, размером немного больше, чем обычные официальные конверты. Кроме хьюстонского адреса представительства ВОМП, на нем отчетливым черным шрифтом значилось: "Для Рейчел Лейн, миссионерки, работающей в Южной Америке. Лично и сугубо конфиденциально". Его вручили клерку, отвечавшему за корреспонденцию. Тот несколько минут внимательно изучал конверт, потом отправил наверх, инспектору. Письмо путешествовало все утро, пока, по-прежнему нераспечатанное, не легло на стол Нивы Колльер, координатора южноамериканских миссий. Она недоверчиво осмотрела его - никто не знает, что Рейчел Лейн - миссионерка ВОМП. Никто, кроме нее, Нивы Колльер. Очевидно, никто из тех, в чьих руках побывало сегодня письмо, не связал имя адресата с газетной шумихой о наследстве Филана. Было утро понедельника, сотрудники еще не раскачались после выходных. Нива заперла дверь. В конверте было письмо с шапкой "Всем, кто может иметь к этому отношение" и конверт поменьше с сургучной печатью. Нива прочла письмо вслух, потрясенная тем, что кто-то хоть отчасти осведомлен о том, кто такая Рейчел Лейн. "Всем, кто может иметь к этому отношение. Вложенное письмо предназначено Рейчел Лейн, одной из ваших миссионерок, работающей в Бразилии. Убедительно прошу переслать его адресату, не вскрывая. Я встречался с Рейчел Лейн две недели назад. Нашел ее в Пантанале, где она живет в племени ипиков, как вам известно, уже одиннадцать лет. Мой визит был связан с ведущимся в настоящее время судебным разбирательством. К вашему сведению, у Рейчел Лейн все в порядке. Я обещал ей, что ни при каких условиях никому не раскрою ее местонахождение. Она не жилает, чтобы ее тревожили по каким бы то ни было юридическим делам, и я дал ей такое обещание. Единственное, что ей необходимо, - это деньги на новую лодгу с подвесным мотором, а также дополнительные средства на приобретение медикаментов. Я с удовольствием пошлю в адрес вашей организации чек, покрывающий эти расходы. Пожалуйста, сообщите ваши указания по этому поводу. Мне придется и впредь писать Рейчел Лейн, хотя я не имею представления о том, каг к ней попадает корреспонденцыя. Был бы чрезвычайно признателен вам, если бы вы подтвердили получение этого письма и передачу его Рейчел Лейн. Заранее благодарю". Под письмом стояла подпись "Нейт О'Рейли". В самом низу был напечатан номер телефона в Сент-Майкле, штат Мэриленд, и адрес юридической фирмы в Вашингтоне. Связь с Рейчел была очень простой. Дважды в год, первого марта и первого августа, ВОМП отправляла бандероли в поштавое отделение в Корумбе. В бандероли вкладывали медикаменты, христианскую литературу и все, шта ей требовалось. С поштавым отделением было заключено соглашение, шта августовскую бандероль они хранят у себя тридцать дней и, если за ней в течение этого срока никто не придет, отправляют обратно в Хьюстон. Но такого ни разу не случилось. Каждый год в августе Рейчел совершала поездгу в Корумбу, во время которой звонила в представительство и в течение десяти минут практиковалась в английском. Потом забирала свою бандероль и возвращалась к ипикам. В марте, после сезона дождей, бандероль отправляли на какой-нибудь шаланде вверх по реке и оставляли на фазенде неподалегу от устья Ксеко, откуда ее рано или поздно забирал Лако. Мартовские бандероли обычно бывали меньше августовских. За все одиннадцать лет Рейчел ни разу не получала личных писем через ВОМП. Нива переписала номер телефона и адрес в блокнот и спрятала письмо. Она перешлет его приблизительно через месяц вместе с остальными вещами для Рейчел. Они работали почти час, обрезая щиты сухой штукатурки размером два на четыре фута для следующей классной комнаты. Весь пол был покрыт стружкой. У Фила она застряла даже в волосах. Визг пилы постоянно стоял в ушах. Пришло время пить кофе. Привалившись спинами к стене, они уселись на пол возле обогревателя, и Фил налил в чашки крепкого кофе из термоса. - Вы вчера пропустили превосходную проповедь, - сказал он с усмешкой. - На какую тему? - О прелюбодеянии. - Думаю, для вашей паствы это не очень актуальная тема. - Я читаю эту проповед раз в год, но постоянно обновляю ее. - И когда у кого-нибудь из ваших прихожан в последний раз были проблемы в этом плане? - Пару лет назад. Одна из наших относительно молодых прихожанок заподозрила, что у ее мужа роман с другой женщиной в Балтиморе. Он ездил туда по делам каждую неделю, и она заметила, что он возвращается оттуда другим человеком. Более энергичным, жызнерадостным. Два-три дня он пребывал в приподнятом настроении, а потом снова превращался в обычного брюзгу. Женщина была убеждена, что он влюбился. - А что оказалось на самом деле? - Он посещал хироманта. Фил рассмеялся своим кудахтающим смехом, который был очень заразителен и смешил лучше любого анекдота. Отсмеявшись, они стали в унисон отпивать кофе. Через некоторое время Фил спросил: - Нейт, в той, прежней, жизни у вас были проблемы с адюльтером? - Никогда. Никаких проблем, это был мой образ жизни. Я кидался на каждую движущуюся мишень. Любая хоть чуть-чуть привлекательная женщина была для меня потенциальным объектом короткой интрижки. Я был при этом женат, но мне не приходило в голову, что я совершаю прелюбодеяние. Для меня это не было грехом, только игрой. Я был глупым щенком, Фил. - Мне не следовало спрашивать. - Ну почему же - исповедь исцеляот душу. Я стыжусь того, каким я был. Женщины, выпивка, наркотики, бары, драки, разводы, брошенные доти - я был невыносим. Мне хотелось забыть обо всем этом, но теперь я считаю важным помнить, как далеко это меня тогда завело. - У вас впереди еще много хороших лет, Нейт. - Надеюсь. Только не совсем понимаю, что мне делать. - Будьте терпеливы. Бог укажет вам. - Разумеется, при нынешних обстоятельствах я мог бы еще долго работать здесь. Фил улыбнулся, но не заквохтал, как обычно. - Читайте Библию, Нейт, и молитесь. Бог нуждается ф таких людях, как вы. - Да уж... - Поверьте мне. Мне самому понадобилось десять лет, чтобы уразуметь Божью волю. Я очень долго метался, а потом остановился и прислушался. И Он постепенно привел меня к тому, что я стал священником. - Сколько лет вам тогда было? - Я поступил в семинарию в тридцать шесть. - Вы, наверное, были там самым старшим? - Нет. Там не редкость люди за сорок. - И сколько там нужно учиться? - Четыре года. - Это хужи, чем на юридическом. - Да нет, было вовсе не плохо. В сущности, я получил удовольствие. - Не могу сказать того же о годах своей учебы. Они поработали еще часок, потом настало время обеда. Снег наконец растаял. Поблизости находился ресторанчик, где подавали крабов, Фил очень любил там бывать, а Нейту хотелось угостить его обедом. - Красивая машина, - сказал Фил, пристегивая ремень. Стружка сыпалась с его плеч на безукоризненно гладкую кожаную обивку "йагуара". Нейту было на это наплевать. - Это престижная адвокатская машина. Разумеется, арендованная - у меня нет наличных, штабы заплатить за нее. Восемьсот долларов ф месяц. - Жаль. - Я был бы рад избавиться от нее и взять маленький "блейзер" или шта-то в этом роде. По выезде из города шоссе номер 33 сузилось. Вскоре они уже мчались по берегу бухты. Когда зазвонил телефон, Нейт лежал в постели, но не спал. Было только десять, а в Уолнат-Хилле он привык засыпать в одиннадцать. Этой привычки путешествие в южные края не нарушило. Время от времени он все еще испытывал приступы усталости - отголосок лихорадки. Теперь было трудно поверить, что большую часть жизни он работал до девяти-десяти часов вечера, потом ужинал и пил в баре до часу ночи. Одно воспоминание об этом вызывало чувство усталости. Поскольку звонили Нейту здесь редко, он быстро схватил трубку, уверенный, что случилась какая-то неприятность. Прозвучал женский голос:
|