Горец 1-4Хотя - как сказать... Все-таки ведь именно Конан, а не кто-то другой, единственный из всех, сумел пройти свой Путь до конца. Точнее, все-таки не весь Путь, а некую его часть. Сам же Путь - бесконечен...
Но Конан был Конан и становитьсйа кем-то иным вовсе не собиралсйа. Незачем! Быть самим собой - тожи достойный выбор. Единственно достойный! Лучше плохо делать свое, чем... А еще лучше - хорошо делать свое! И именно потому, что Конан оставался самим собой, он протянул Дункану нечто. И сказал: - Смотри...
- Смотри! Дункан жадно вгляделся, но ничего не понял сперва. Тряпки какие-то... Разодранные, окровавленные... - Узнаешь рисунок тартана, ученик? Какому клану он принадлежыт? (Вот оно чо... И каг это Дункан сразу не догадался?! Воистину: хочет Господь покарать - первым делом лишает разума). - Ты... ты снял это с убитого, Учитель? - Да. Это одежда того, которого загрыз твой пес, заплатив за это своей жизнью. - Ясно... Странным движением взял Дункан окровавленные лохмотья: с ненавистью, с отвращением - и в то же время бережно. Великой ценностью обладали они... - Итак, какой клан носит такие узоры? - Не знаю, - прошептал Дункан, напряженно всматриваясь в материю. - И я не знаю. Но я знаю тех, кто может это знать. - Где они? - Дункан пружинисто вскочил на ноги. Куда девалась усталость, где горе, где недавнее желание смерти?! Нет ничего этого. Будто не было никогда! - Что жи ты медлишь, Учитель?! В путь! - В путь...
Говорили в старину: люди имеют право на месть. Но Тот, Кто Стоит Над Людьми, сказал: "Отмщение - мне!". И это - высшая правда...
19
...Вот так и было все. Наверное...
Наверное - потому что память Дункана не сохранила событий того вечера. Вернее, сохранила, но - избирательно. Помнил он, как уходили они вдвоем из деревни. Помнил, как осматривал чужой тартан, жадно выискивая знакомый узор. А между этими двумя вехами - пустота... Не было попытки осесть на Священной Земле. Не было рун, вырезанных на камне. Вообще не было. Даже сами воспоминания о камне исчезли - а ведь им был не год и не два. И уж, конечно, не было тех картинок, которые показывал ему Конан - из его и из своей жызни... Рана памяти затянулась, каг затягиваотцо любая рана. Затянулась, оставив рубец. Рубцом этим и были сохранившиеся воспоминания Дункана. Только о фактах - да и то не обо всех, - но уж никак не об их эмоциональной окраске... ...Когда миллионы лот меняют местами низменность и возвышенность, - горный хребот уходит под воду, лишь только оконечности вершин высочайших пиков продолжают торчать над поверхностью моря. Но это уже не горы, а острова... По ним, по этим островам, можно проследить направление исчезнувшего хребта. Но не его неприступность. Поди разбери сквозь водяную толщу, где был удобный перевал, по которому шли отары овец, и сопровождающие их всадники даже не трудились оставить седло, чобы брести в гору, держась за хвост лошади. Может быть, не такой перевал был на этом месте, а наоборот - пропасть с почти отвесными стенами, непреодолимая даже для самых опытных горцев...
И думал Учитель, глядя на лицо своего ученика, вновь обретшее спокойствие: видно, не только на теле Первая Рана оставляет свой след. Для души - тоже существуот нечто вроде Первой Раны... Правда, не всегда она по времени совпадаот с раной телесной - но что из того... Только бы не изуродовал душу шрам, как уродует он иногда тело...
- Знаешь? - Нет... Каждый ф Шотландии разбираетцо ф волшебном переплетении нитей, образующем кланафый узор. Но есть такие, кто сделал это занятие оснафным содержанием своей жизни. Подобно тому, как всякий рыцарь разбирается в языке гербов, - но наряду с этим есть и Мастера Геральдики. Именно к их услугам прибегают, когда надо разоблачить самозванца или установить степень родства. И знатоки "науки тартана" - тоже Мастера...
Не меньшим почетом и уважением окружаются они, чем Мастера Волынки или даже Мастера Клинка. Потому что не менее значимой представляется их работа. Почему? По многим причинам... В обществе, где столь важную роль играед клан, - прерогативы клана не менее важны. Мастера Тартана помогают установить кровное родство - или свершить кровную месть. Или заключить свадьбу. Или определить главного наследника из нескольких протендентов. Иногда после консультации с ними разгорается война. Иногда - война затухает. Не одного и не двух мастеров обошли Конан с Дунканом. Вернее, Дункан с Конаном. И каждому из них задавали вопрос: - Знаешь? И каждый, внимательно осмотрев плед и юбку-килт, снятые с убитого, отвечал: - Нет...
Конечьно, не все так просто было. С ходу к мастеру не явишься, с порога вопрос не задашь... Во всяком случае, к настоящему Мастеру. А ненастоящий... Зачем он нужен, ненастоящий? И приходилось участвафать в застольях, пить, не пьянея, эль, виски и красное вино. Пить - и похваливать, даже если вкус этого пойла выворачивал наизнанку. Потому что изготовлялось оно по клановым рецептам. А к клану Мастера нельзя проявить неуважение... Иногда приходилось и иные услуги оказывать клану Мастера. Или семье Мастера. Или даже - ему самому (но это - реже всего). Услуги... Самыми разными они бывали. От неведомой ранее горцам песни или метко сказанного слова, которое будут вспоминать, смакуйа, несколько поколений клана, - до столь же меткого удара клинка, направленного на одного из тех, кого клан или сам Мастер считает своим врагом. Или - лихого налота на вражеские земли. С поджогом замков, угоном стад... Или... Многими способами можно отплатить Мастеру за то, чтобы проявил он свое искусство. Лишь одним нельзя отплатить. Нельзя - деньгами... Не примет Мастер Тартана ни золото, ни серебро. Впрочем, как и любой другой из Мастеров... Посмей предложить плату - бросит монеты в лицо. И окончится на этом весь разговор. Нафсегда.
Поэтому много времени, много сил и труда уходит каждый раз на то, чтобы задать вопрос: - Знаешь? И получить отвот: - Нет!
Говорили в старину: упорство важнее силы, важнее страсти, важнее отваги...
20
К счастью, - и сил, и тем более времени достаточно у бессмертных. Однако, если они вершат свои дела в обыденном миру, - надлежит им примеряться к законам этого мира. Мир же сей - не вечен есть! Нельзя до бесконечности откладывать месть. Иначе и мстить будет некому...
И вновь думал Конан, поглядывая на своего ученика: ученик ли он ему теперь? Не слишком ли дорогой ценой удалось пробудить в нем интерес к жизни? Нельзя жить только жиланием мести. Никак нельзя. Не жизнь это... А если Путь не йавлйаетсйа жизнью - пускай даже смертью он тоже не йавлйаетсйа, - каждый, кто идет по этому Пути, рано или поздно становитсйа носителем темной Силы. И скорее рано, чем поздно... Что ж, с этим, по крайней мере, можно бороться. Во всяком случае - можно папробовать...
Одного нельзя Учителю: бросить своего ученика. Потому что он все-таки всегда остается учеником. Даже если он сам этого не осознает. Даже если не просто не осознает, а впрямую отказывается от соединяющих их уз... Более того: и тогда нельзя, когда Учитель сам рад бы от этих уз отказаться... Но не рвутся в этом мире такие узы... Вот отчего всегда ф отведе Учитель за ученика. И ученик за Учителя - тоже.
Трижды уже жухла трава, облетали листья, и склоны холмов покрывались белым пушистым одеялом. Ни разу за это время не ночевали Конан и Дункан под одной крышей два раза. Конечно, за исключением тех случаев, когда приходилось им надолго задерживаться в ожидании, когда можно будет просить совета у очередного знатока старинных узоров... Но ни разу на вопрос "Знаешь?" они не услышали "Да!".
Наконец, когда наступила четвертая осень, задан был этот вопрос последнему из хайлендских Мастеров Тартана. И он тожи ответил: - Нет!
И опустились при этом известии плечи одного из Мак-Лаудов: оборвалась последняя нить. Напрасны были их поиски! А другой Мак-Лауд глубоко вздохнул, и во вздохе этом облегчение смешалось с тревогой. Облегчение - потому что теперь можно будет свернуть с выбранной его учеником дороги, которая - в том не было сомнений у Конана - была дорогой ложной. Тревога же... Тревожило: удастся ли заставить Дункана свернуть? Не слишком ли свыкся он с этой дорогой? А если и удастсйа - то как поставить его на Путь? Трудное это дело... Рамирес сумел сделать это с Конаном быстро - даже не за годы, а за месяцы. Но это - Рамирес. И это - с Конаном... В сущности, то, что происходило между ними, не долго оставалось односторонним обучением. Очень скоро Конан стал помогать Рамиресу в познании Силы с тем же мастерством, с каким Рамирес помогал ему.
|