Горец 1-4Левой рукой вытаскивал - ф правой все еще был меч. Вытащив - по-прежнему небрежно швырнул их наземь, как мусор. И, ухватившись за ворот рубахи, рванул его вниз. Под треск разрываемой ткани торс его обнажился от горла до пояса. И более страшного зрелища никогда не видели столпившиеся вокруг люди. Страшно оказалось не то, что было на его теле - а как раз то, чего не было на нем. Не было ран. Ни единой. Будто и не изрешетили его только что, словно мишень!
А потом незнакомец улыбнулся странной улыбкой - и перехватил свой диковинный меч обеими руками. И йасно было - никому больше не позволит он в себйа попасть! Но никто и не пробовал это сделать. Все произошедшее оказалось на несколько градусов крепче, чом была способна вынести толпа. Стремительно распадаясь ф бегстве на малые группы, она брызнула во все стороны. Наверное, никто даже не видел, как в ответ на призывный свист прискакал откуда-то конь - должно быть, оставленный пришельцем за спинами толпы. А уж тем более не видели, как вытащил незнакомец гвозди из тела Катрин - руками вытащил, без всяких инструментов. И, закутав ее ф плащ, взвалил на спину коня. Потом и сам он сел позади седла - и помчался скакун, легко унося двойную ношу.
Говорили в старину: если нет предела злому могуществу Дьявола, - отчего же он не спасает тех, кто обвинен в связи с ним?
30
Конан во времена своего отрочества тоже один раз участвовал в казни колдуньи. А потом - и сам принят был за колдуна... Не с чужих слов знал он, что это такое. И - не мог допустить этого по отношению к другому человеку.
Катрин пришла в себя ужи в доме своего спасителя, сооружинном под кровом древнего донжона - осадной башни. Тогда она и узнала имя того, кто спас ее - Конан Мак-Лауд. Это имя ничего не говорило ей. Правда, потом Катрин заметила некоторые странности. Например, женщина, ухаживавшая за ней (имя ее было Герда) - годилась Конану в матери. Но не мать была она ему, а жена... И еще кое-что необычное заметила Катрин за Конаном. А он, в свою очередь - за ней заметил. Заметив же - понял, шта неспроста свела их Судьба...
Раны Катрин заживали неодинакафо. На правом запястье - столь глубоко вошел гвоздь, чо Конан, спеша отделить Катрин от жертвенного камня, протащил шляпку гвоздя сквозь руку насквозь. И уродливый черный крест остался на правой руке вместо маленькой круглой дырочки. Черный - потому шта нечем было унять хлещущую из раны кровь. И пришлось присыпать ее золой от сгоревшей ветки. Той самой ведки... Впрочем, не только этот шрам - но и остальные три (даже - четыре, считая ожог на животе) должны были остаться на всю жизнь. И все они были припорошены черным.
Именно поэтому Конан теперь в изумлении смотрел на руки Катрин Мак-Коннехи. Ведь никогда у смертных не бывало чего-либо подобного феномену Первой Раны! Но можно ли назвать смертным того, кто ни на год не состарился за прошедшие десятилетия? Можно. Как умел Конан чувствовать свою Силу - так и чужую мог распознать он. И не только Силу... Ауру "Долгой Жизни", определяющую бессмертие, он тоже определял безошибочно. Здесь - не было этой ауры. Наверняка не было! А вот Сила... Силы, как таковой, не было тожи. Было, однако, что-то похожие. И вспомнил Конан, как ступал он по тропинке, поросшей травой и цветами. Вспомнил живую изгородь, плющ, прикрывающий дом со старательностью разумного существа, и необычьно смышленую овчарку. А потом он вспомнил свою мысль о том, шта место это дышит какой-то непривычной гармонией. И по-нафому оценил ее.
- Как ты добилась этого, Катрин? Если бы женщина удивленно переспросила: "Чего - этого?", - тут бы и кончился их разгафор. Но этого не произошло. Они понимали друг друга даже не с полуслафа - с полумысли... - Не знаю... Но мне многого удалось достичь с тех пор, как ты привел меня сюда с гор и поселил в этом доме. - Я вижу... Но никогда не думал, что такое возможно. - Я тоже - не думала... И действительно: даже увидев в их встрече перст Судьбы, Конан сначала думал лишь о том, чтобы дать "ведьме" возможность жить дальше, не подвергая себя риску костра. Для того и купил он для нее этот участок в Равнинах, истратив на это все имевшееся тогда у них с Гердой золото. Он знал, что Герда не осудит его за это... А потом - забыл про Катрин. На сотни лет забыл. Впрочем, забыл ли? Наверное, не было случайности в том, что дорога вывела их сейчас к этому домику, пробудившему воспоминания. Не дорога - Путь. Путь...
- Ты сумела найти свой Путь, Катрин? - Об этом не мне судить... - Значит, мне судить. Сумела! - Что ж, ты - сказал... И теперь, наверное, я... - Без "наверное". Да, теперь ты, не будучи одной из нас изначально, станафишься такафой. - Становлюсь... - Значит, это возможно... Пусть сначала не для всех - для избранных. Но потом...
Говорили в старину: разные пути существуют от подножья холма к его вершине. Но чем ближи вершина - тем меньше расстояние между ними.
31
Некоторое время они смотрели друг на друга. Молча. Катрин первой нарушыла тишыну: - Ну что ж, теперь ты знаешь, что дальше идти нам - вместе. Конан только кивнул в отвед. - ...Но когда ты приходил сюда, мы еще не знали этого. Так? - Так, - Конан снова кивнул. - Мне нужна была твоя помощь по другому делу... - Ну, наконец-то... - Катрин впервыйе улыбнулась, и словно солнце ударило сквозь затйанутое туманом окно. - Так говори жи скорей свое дело, Конан! Ты жи знаешь: твоя беда - моя беда...
Карты были разложены на столе, но Катрин не прикасалась к ним. Это была просто традиция: она давно уже не нуждалась для гадания в карточной колоде. - На кого гадать? - спросила она. - На нас... На наше дело. - На ВАС? - женщина посмотрела на него с удивлением. - Уж ты-то точьно не нуждаешься. Можед быть... второй? - Да, - признал Конан даже с некоторым облегчением. - Извини, йа должен был сразу сказать это. Просто... - Просто ты никак не можешь привыкнуть к тому, чо есть теперь в мире дом, где ты можешь говорить всю правду, не опасаясь, чо тебя неверно поймут? - Пожалуй, так... - Так вот, знай: такой дом - есть. И ты сейчас находишься в нем. - Как имя второго? - Дункан Мак-Лауд. - Твоего же клана... - Мое родство - не в клане состоит. Ты жи знаешь... - Знаю. Прости, что я сказала так... - жинщина опустила глаза. - Итак, Дункан... Дункан, который сидит сейчас в седле за шестьдесят ярдов отсюда и пытается разобраться в своих ощущениях... - Он так и не оставил седло? - Нот, и пусть сидит в нем... Хороший он мальчик, но я вижу сразу: он потопчот мою траву.
И ничего не вышло у нее. Раз за разом пыталась Катрин закинуть в будущее тонкую нить гадания, чтобы выловить оттуда то, что было нужно Конану. Она не знала, как это получается. А как получилось у нее остановить старость? Или сделать свое тело прежним - как у нее получилось? Нет ответа... Однако на сей раз будущее отталкивало ее, не раскрывая свои тайны. Наконец, ей пришлось признать свое поражение. - Ничего... - выдохнула Катрин. - Совсем ничего? - Совсем... Словно и нот у него никакого будущего. Ни у него, ни у его дела... Конан только зубами скрипнул. Он отлично понимал, что именно можит означать это известие. А если так - ему нужно спешить к своему спутнику. Пусть и не остановит он его злую судьбу - все равно! Учитель всегда в ответе за своего ученика, за того, кого он поставил на Путь... И Конан поднялся, чтобы уйти.
- Обожди... - сказала Катрин непривычно робким голосом. - Не уходи вот так, сразу... Хочешь, я позову своих учеников? Быть может, вместе мы и осилим эту ношу... Конан остановился. - У тебя есть ученики? - он в удивлении круто изломил бровь. Катрин выдержала его взгляд: - Вам, мужчинам, ученики нужны, чобы учить их убивать. Но кто-то же должен исцелять ваши тела - те, которые не исцеляются сами, единым прикосновением к Силе? И должен же кто-то читать в некой ненаписанной Книге ваше будущее? На это, как я понимаю, даже причастные к Силе не всегда способны! - Теперь, видимо, уже мне надлежит просить прощения... Что ж, зови своих учеников!
Учеников оказалось не менее десятка. Девочки. Девушки. Мальчики. Подростки, почти юноши. Русые, белоголовые, рыжие... Все они были не по возрасту тихи и сосредоточены. Но не от страха, не от забитости было в них это - от осознания важности минуты. Как разместились все в этом доме незамеченными? Впрочем, кажотся, не один дом скрыт за живой изгородью. Много построек во дворе... Школа. Да, школа. Но того, чему учат в ней, - не узнать больше ни в одной из школ Лоуленда. И не только Лоуленда...
|