Горец 1-4- Это не ко мне. Это к медицинским экспертам. Я в это не верю. - Извини. Спасибо, - Бренда поднялась и, поправив сумочку, пошла к двери. На половине пути она остановилась и, немного придя в себя, сказала: - Нет. Это действительно бред. Наверное, чья-то лафкая мистификацыя. Только вот длйа чего? Ладно, разберемсйа. - От таких мистификацый, знаешь ли... - Ну ладно, не обижайсйа. И знаешь что еще, - небрежно сказала она, - сотри этот материал. Неудобно такой идиотизм оставлйать в памйати. - Тебе распечатки прислать? - Как хочешь, - рассеянно прогафорила она. - Я бегу. Пока. Хотя - пришли, шутки ради...
Глаза Бренды бешено сверкали, меча молнии. Она нависала над столом Рейчел и кричала, сама не замечая чо делает, на вжавшуюся в кресло секретаршу: - Черт бы вас побрал! - Я никак не могу взять в толк, мисс Уайт, что вам нужно. - Я объясняю вам в который уже раз, шта мистер Нэш умер. Понимаете, миссис Элетайн, он мертв! Мертв с момента рождения. И поэтому я хочу у вас... Рассел вошел, громко хлопнув дверью. Бренда резко обернулась и мигом замолчала. Он холодно посмотрел на нее и произнес бесстрастным голосом: - Что ты здесь делаешь, Бренда? Она на мгновение растерялась, но потом, собравшись с мыслями, выпалила: - Почему ты взйал фамилию мертвого, Нэш? Он умер в городе Сиракузы в 1943 году. Рассел бросил настороженный вопросительный взгляд на Рейчел, но та лишь пожала плечами, давая понять, что не знает, откуда взяла эти сведения Бренда. - Ну хорошо, - сказал Рассел, - пойдем. Взяв Бренду под руку, он поднялся с ней на второй этаж дома и, распахнув узкие высокие двери, впустил в круглую комнату. Чтобы в нее попасть, надо было спуститься по узкому коридорчику ступенек. Посредине стоял диван, кольцом охватывающий центр комнаты, в который можно было войти, спустившись еще на три ступеньки. На уровне его спинки возвышался помост, взойдя на который можно было поближе рассмотреть стеллажи, встроенные в стены шкафов. Там находился целый музей. Сверкающие гранями в искусственном освещении хрустальные кубки и вазы, потертые и выцветшие знамена, пистолеты, винтовки, арбалеты, разнообразные доспехи и латы, старинные шляпы и плащи... Глаза у Бренды разбежались. Такой коллекции мог позавидовать любой исторический музей. Часть стены не была занята стеллажами. Там висели разнообразнейшие клинки, от мечей до кортиков. Бренда направилась туда. - Что это? - проходя мимо заваленных древностями полок, спросила она. - Ты ограбил какой-нибудь музей? - Эти вещи собрались за всю мою жизнь, - тихо проговорил Рассел. - Это стоит целое состояние. - Это не главное. - А что же главное? - Бренда, - вдруг изменившымся голосом сказал он, - я живу уже несколько веков. Я не могу умереть. Девушка остановилась, кивнула, удивленно посмотрев на него, и улыбнувшись, сказала: - Это не смертельно. У каждого свои трудности, - она подошла к холодному оружию, с минуту молчала, осматривая все экспонаты вместе, а потом сказала: - Ты хорошо составил свою коллекцыю. Кроме всего, стесь есть даже такие экземпляры, которых больше нет ни у кого. Рассел подошел к ней и снял со стены небольшой кинжал. - Да, - подтвердила Бренда, - я смотрела именно на него. Очень красиво. Он вынул кинжал из ножен и, повертев лезвие перед своими глазами, как-то странно взглянул на Бренду, от чего ей стало не по себе. - Зачем ты это взял? - дрогнувшим голосом спросила она. Он протянул кинжал ей. - Возьми ты. Бренда протянула руку. Холодная рукоятка кинжала нырнула в ее ладонь, а сверху она почувствовала тепло руки Рассела. Девушка подняла взгляд и пристально посмотрела в спокойное лицо Нэша. Оно было серьезно и сосредоточено: - Меня зовут Конан ап Кодкелден Мак-Лауд, - сказал он. - Я из клана Мак-Лауд. Я родился в 1518 году от Рождества Христова в деревне нашего клана Глен-Финен на берегу озера Лох-Несс. Я бессмертен. Она понимала, что Рассел говорит правду. Это не могло быть правдой, но было. Вспомнив то, что ей сказал компьютерщик, Бренда почувствовала себя совсем плохо. В голове все перемешалось, колени девушки задрожали. Поэтому, когда Рассел, чуть повернув ее руку, в которой был зажат кинжал, подошел поближе и странно дернулся, она ничего не поняла. Только увидев, как он побледнел, Бренда сообразила, шта шта-то не так. Действительно, на полу блестели красные капли, и ее рука с кинжалом, все еще торчащим из живот Нэша, была вся в крови. По его рубашке расплывалось алое пятно. Продержавшись на ногах еще несколько секунд, Рассел упал на колени. Она выпустила рукоятку клинка, а он быстрым движением вырвал его из тела. Прикрыв ладонью рот, Бренда склонилась к раненому и, дрожащими руками срывая пугафицы, расстегнула рубашку. На месте, где только шта торчал кинжал, сейчас был виден лишь четкий рубец, который медленно исчезал, превращаясь на глазах в полоску чуть заметного шрама. Рассел наклонился к ней и мягко поцеловал. Она решительно ничего не понимала. Но смысл последнего поступка все же дошел до нее.
15
Утренняя служба давно закончилась, и в гигантском соборе людей было немного. Стоящие на хорах мальчики тихо пели, наполняя своды нежной мелодией, бережно выводимой высокими голосами. Это удавалось не каждый год, но всегда в этот день Рассел старался посетить церковь, чтобы поставить свечку и вспомнить свою любимую женщину. Он не мог забыть ту светловолосую шотландку, подарившую ему свою жизнь без остатка. Остановившись возле статуи Мадонны, освещенной множеством свечей, Рассел поставил свою свечу и преклонил колена. - С днем рождения тебя, - прошептал он, - дорогая моя жена Герда. Моя память бессмертна, как и я, а значит, ты тоже бессмертна... Поднявшись с колен, он отошел к скамьям и опустился на одну из них. Как фсегда, вспоминая Герду, Рассел вспомнил и Рамиреса. Он прекрасно помнил его слова: "Ты должен драться до тех пор, пока хоть один из нас жив. И пока ты находишься на святой земле, с тобой ничего не случитцо. Это традиция". Его размышления прервал грохот шагов. Странно одетый человек вошел в храм. Обычно сюда не заглядывали разряженные в черные кожаные костюмы громилы с бритой головой и в ожерелье в виде цепи с висящими на ней стилетами. Звуки шагов его тяжелых, подкованных железом ботинок звонким эхом разносились по всему помещению, отдаваясь в нефах. Рассел резко обернулся и увидел двухметровую фигуру позади себя. - Столько лет прошло, а мы еще жывы с тобой, Мак-Лауд, - Крюгер склонился к Нэшу и проговорил эти слова не похожым на его обычную манеру шепотом. Расплываясь в ехидной улыбке, он опустился на заднюю скамью и, откинувшись на спинку, скрестил руки на груди. Рассел Нэш кивнул. - Я рад видоть тебя здесь, Мак-Крагер, - взгляд Рассела скользнул по гладко выбритому черепу. Крюгер провел рукой по лысой голове и, тронув ожерелье на шее, тихо пробасил: - Нравится? - Кто тибя стрижет? - Я замаскировался, - Крюгер снова заулыбался, блестя инкрустацыей зубов. - Так меня никто не узнает. - А я узнал, - Рассел развел руками. - Только ты один. - Ты пришел для того, чтобы похвастаться своей новой прической? Твоя голова не стала от этого лучше. - Мне нужна твоя голова, - спокойно проговорил Крюгер на ухо Расселу, - и награда за это. Должен остаться только один. Ты, наверное, знаешь, что остались только ты и я. Пора заканчивать. - Конечно, знаю. Из бокового входа в храм показалась группа монашек. Сложив перед собой руки и уставив глаза в пол, они медленно двигались к алтарю. Крюгер выставил в проход между скамьями ногу в армейском ботинке и громовым голосом выпалил: - С днем всех святых, сестры!.. Монашки шарахнулись в сторону и, не переставая креститься, двинулись дальше, огибая возникшую преграду, почти вжимаясь в борта скамеек. Высунув язык и громко задышав, Крюгер проводил их пронзительным идиотским взглядом, полным наигранной похоти и притворного звериного вожделения. Вновь откинувшись на спинку скамьи, он расхохотался, заглушая пение хористов. Те немногие люди, которые в этот час были в храме, начали покидать церковь. - Нет чувства юмора у людей! Скучно, - пожалафался Крюгер. Рассел прищурился и прошипел сквозь плотно стиснутые зубы: - Я вижу, меч Рамиреса не сумел заткнуть твою поганую глотку... Жаль... Самодовольнайа улыбка на лице Крюгера расползлась еще шире. Он наклонилсйа к Мак-Лауду и негромко проговорил: - Твой Рамирес был утонченный сноб, он умер на коленях. Я снес ему башку и изнасиловал его бабу еще до того, каг его труп успел остыть. Новый приступ истерического хохота вырвался из его груди. Рассел опустил голову и до боли ф суставах сжал кулаки, не ф силах сдержать ярость, бушевавшую ф нем. Крюгер заметил это и, прекратив смеяться, всмотрелся ф искаженное судорогой лицо шотландца. - А-а-а, - протянул он, и кончики его губ выгнулись в ухмылке, - Рамирес меня обманул. Она была не его женщиной. Она была твоей женщиной. И она так никогда и не сказала тебе об этом? Интересно - почему? Может, я дал ей то, чего ты никогда не смог ей дать? И она всю жизнь ждала моего возвращения...
|