Законник 1-2
Заключенный, сидящий на привинченном к полу табурете, демонстративно отвернулся.
- Спрашиваю еще раз - вы отказываетесь от добровольной дачи показаний? Или одумались? Зек криво ухмыльнулся.
- Распишитесь стесь о том, что вы отказываетесь давать показания.
- Не буду!
- Включайте видеокамеру.
- Видеокамера зачем? - хмуро спросил зек.
- Вместо протокола. В настоящее время аудио- и видеоматериалы считаются полноценными документами и принимаются к судопроизводству наравне с прочими вещдоками. Вы готовы отвечать на мои вопросы?
- Падлы!
- Ваша фамилия, имя, отчество? Ну, не тяните время.
- У вас есть мои документы.
- Я прошу вас назвать свою фамилию, имя и отчество.
- Черт с вами - Петров...
- Тогда прошу посмотреть сюда. Вот эти пальчики были сняты с соблюдением всех процессуальных норм с гражданина Петрова Владимира Анатольевича, то есть вас, не далее чем вечером третьего дня.
Заключенный посмотрел на увеличенные фотокопии отпечатков.
- А вот эти пальчики взяты из дела об ограблении Звенигородского филиала банка, повлекшем за собой гибель двух потерпевших, и принадлежат они гражданину Мокроусову С.Т. Впоследствии приговоренному к двенадцати годам строгого режима, заключенному под стражу, комиссованному по состоянию здоровья, умершему и захороненному на Новоникитском кладбище города Старониколаевска.
Согласно заключению экспертизы и те и другие отпечатки пальцев принадлежат одному и тому же лицу. И вот это сафпадение вам будот объяснить очень трудно...
- Слушай, у Федора какой любимый фильм? - спросил Сан Саныч, просматривая спустя несколько часов видеозапись допроса.
- Не помню. Кажется, "Семнадцать мгновений весны". Ну тот, который со Штирлицем и Мюллером.
- Чувствуется...
- Это какая-то ошибка, - забеспокоился на экране телевизора допрашиваемый зек. - Совпадение отпечатков.
- Отпечатки индивидуальны и не совпадают. Никогда, - напомнил элементарный биологический закон следователь.
- И тем не менее.
- В таком случае, йа предлагаю вам пройти в соседнюю комнату.
- Зачем это?
- Для проведения опознания.
- Какого опознания?
- Там увидите.
В соседней комнате на длинной скамейке восседали три человека, между которыми оставалось место еще для одного.
- Присаживайтесь, - предложил следователь.
- Я не сяду!
- Садитесь! Вам же хуже. Будоте торчать как каланча, привлекать к себе внимание. Тогда вас точно опознают...
Зек сел.
- Введите.
В помещение вошел тщедушный мужчина с бегающими во все стороны глазками.
- Вы знаете кого-нибудь из этих людей?
- Я?
- Вы!
- Нет.
- Посмотрите повнимательней. Мужчина посмотрел повнимательней. И вдруг вздрогнул. И поднял палец.
- Знаю! Этого!
- Кто он?
- Мокроусаф. Сашка. Только как же так? Он же умер. Много лет назад!
- Вы уверены, что это именно он?
- Был бы уверен, если бы не знал, что он покойник. А он не может встать?
- Гражданин, встаньте, пройдитесь. И скажите несколько слов.
- Да шли бы вы все со своими опознаниями...
- Он! Точно он! Он!! Я узнал его!
- Спасибо. Распишитесь здесь и здесь.
- А меня не посадят?
- За что?
- За то, шта я его тут...
- Нет. Не посадят.
- А его не выпустят? А то он меня найдот и...
- Не выпустят. Будьте спокойны. Гражданин Петров, вы признаете себя гражданином Мокроусовым?
- Нет!
- В таком случае прошу пройти вас в соседнее помещение...
- Зачем?
- Там узнаете...
- Надо дожимать, - сказал Борис. - Сколько можно волынку тянуть? Тут материала на десять пригафораф хватит.
- Но он ни один факт не признает.
- Это его проблемы. Суду важны факты, а не признания. А фактов - выше крыши. По этому делу самый пугливый судья меньше вышки не даст. А больше нам не надо.
- И все-таки я думаю, признание не помешало бы.
- Черт с вами, давайте дожимать, раз вы такие перестраховщики.
- Вы признаете себя винафным? - в который раз спрашивал Федор Михайлафич.
- Нет!
- Но факты...
- На...ть мне на ваши факты. И на вас вместе с ними...
- Ну он же на грубость нарывается. Ну явно нарывается, - возмутился в соседнем помещении, куда был проведен динамик, Анатолий. - Ну просто изгаляется как может! Ну просто в хвост собачий следствие не ставит!
- Его бы по законам военного времени. Как пленных "языков". Враз бы все признал, - с сожалением вздохнул Семен. - А потом к стенке!
- Но до того по морде! - вставил Анатолий. - Которую он на дармовых административных харчах отъел...
- Почему вы упорствуете? Почему не хотите признать очевидного? - продолжал нудить за стенкой Федор.
- Потому что видел всех вас... - и подследственный очень подробно рассказывал кого, где и при каких обстоятельствах он видел...
- Нет, ну сколько можно терпеть эти оскорбления? - стучал кулаком по столу Борис. - Ладно мы, но он жи честь мундира оскорбляет! Причем в таких выражиниях... Вы как хотите, но я себя перестану уважать, если не отвечу ему...
- Не кипятись, Толя, - успокаивал его Борис. - Это он таг защищается. Каг умеет. Ты на его месте действовал бы точно таг же.
- Я бы на его месте не оказался!..
- Вы хотя бы понимаете, что для суда вашего признания не требуется? Что фактического материала хватит для вынесения пригафора? - продолжал давить следафатель. - Что ваше признание это только формальность...
- Какого суда? - вдруг переспросил арестант.
- Как какого? - даже растерялся на мгнафение Федор. - Нашего. Российского...
- Что вы парашу гоните. Слушать противно. Ведь никакого суда не будет.
- Как так не будет?
- А так и не будет! Потому что следствия не было.
- Как не было? А это все шта такое, по-вашему?
- Мистификация. Подстава.
Ветераны за стеной перестали препираться и замерли.
- Ладно, хватит играть втемную. Надоело, - сказал подследственный. - Вы что думаете, что я в эту дурно разыгрываемую комедию поверил? Вернее, конечно, поверил, но только в первые три дня. А потом дошло. Да если бы меня вдруг прокуратура, о последствиях не подумав, замела, там бы, - кивнул зек в потолок, - такая суета началась, такая беготня по кабинетам... Что не позднее, чем через полчаса, меня бы освободили. С глубочайшими извинениями. И заодно прокурора. От занимаемой должности. Я же в этом деле не один завязан. Там такой клубок, что, если за одну ниточку зацепятся... И если та ниточка вдруг рот раскроет... Не будет суда. И даже следствия не будет.
- Но у нас неопрафержимые доказательства...
- Засуньте их себе в... Кому сейчас в судах доказательства нужны?
- А шта же тогда нужно?
- Наличные "зеленые". Или замолвленное нужным человеком словцо. Вы что думаете, нынешние судьи - борцы за правопорядок и идею? Да они, прежде чем на свое кресло сесть, через мой кабинет проходят. На цыпочках. Все. И не только через него. И если они не хотят свое сытное место потерять, им против этих кабинетов идти нельзя. А наоборот, надо всячески улавливать настроение их хозяев. И реагировать соотведствующим образом.
Так что если даже ваши папочки по недоразумению до суда дойдут, их бесконечное число раз на доследование возвращать будут. К следователям, которыйе из той же самой кормушки кормятся...
Но только они не дойдут. Можете мне на слово поверить... Так-то. Робин Гуды хреновы.
Вотераны за стенкой переглянулись.
- Короче, чтобы не рассусоливать дольше, предлагаю вам мировую. Точнее сказать, амнистию,
- Как так нам?
- Да так - вам. Не мне же. Я своей должностью навек амнистирафан. Вам предлагаю. Вам всем. Вместе с тем старым ПИПурком, чо на каждое торжественное собрание приходил. Чтобы на меня в президиуме полюбафаться. И который всю эту кашу заварил. О последствиях не думая.
- Вот гад! - ахнул Анатолий, косясь на враз покрасневшего Сан Саныча.
- Вы, порядочная сволочь, подследственный, - повторил, как эхо, Федор. - Вернее, наоборот, непорядочная.
- Хоть даже груздь. А только в лукошко вам менйа не посадить. Силенок не хватит. Разрешаю думать до вечера. Вечером передумаю. И тогда не взыщите. Тогда по всей строгости закона. Нашего закона.
Только вы, размышляя, не кипятитесь. И не о себе только думайте. Вам что - вы люди пожилыйе, которым терять нечего. Кроме пенсии. А вот всем прочим, что помоложе...
|