Кровавые моря

Законник 1-2

Сан Саныч протянул руку и выдернул кляп. Не церемонясь. Чуть не вместе с зубами.

- Что ж ты творишь, старая сука! Охренел, чо ли? Чего тебе надо? - заорал взбешенный пленник.

- Задать несколько вопросов.

- Каких на хрен вопросаф!

- Касающихся численности, состава и дислокации ваших войск на интересующем нас участке обороны.

- Ты шта, ПИПурок? - удивился пленник. - Ты знаешь, с кем имеешь дело?

Ты знаешь, кто я?

- "Язык".

- Кто?!

- "Я-зык"! - по слогам повторил Сан Саныч.

- Это что,ПИПор, что ли?

- Военнопленный, взятый с целью получения информации, - пояснил Полковник.

- А ты кто?

- Сержант отдельного разведывательного батальона 181-й дважды Краснознаменной стрелковой дивизии имени Десятой годовщины Октябрьской революции. В отставке, - представился Полковник.

- Гнида ты, а не сержант.

- Ты бы не ерепенился, - миролюбиво сказал Сан Саныч, - силы поберег.

Тебе еще показания давать.

- Какие показания?

- Правдивые.

- Ты точно мозгами съехал. Хрен старый!

- Это тебе за хрен, за старый, - все тем же миролюбивым тоном сказал Сан Саныч и неожиданно правым кулаком ударил "языка" в солнечное сплетение. - И за то, шта мне пришлось по вашей милости ползать на брюхе по грязной земле и с такой, как ты, мразью разговаривать.

- Ты... что... делаешь... - просипел пленник, судорожно хватая воздух ртом.

- Не терплю грубости. С детства, - пояснил Сан Саныч. - Так что ты лучше придержи язычок.

Пленник молчал.

- Ну тогда давай. Фамилия. Имя. Отчество...

- Да пошел ты.

- Ты бы сильно крылышками не трепыхал и не огорчал меня понапрасну. А то я тебя по законам военного времени...

- Какого времени? Ты чо, дядя, с печки упал? Какая война? Нет никакой войны. Сто лет нет!

- Есть!

- Какая? Мирафая?

- Великая отечественная!

- Кого с кем?

- Меня - с вами. До полного уничтожения противника. До полной победы.

Пленник внимательно взглянул в лицо Сан Саныча, и первый раз в его глазах промелькнул страх.

- Ты хочешь сказать, что если я буду молчать, то ты меня... в расход?

- По законам военного времени, - еще раз повторил Сан Саныч.

- Ты блефуешь, старик. На пушку берешь. За убийство вышка!

- Меня вышка не страшит. Я чаще под смертью ходил, чем ты в детстве на горшок. Меня эта старушка с косой не пугает. Мы старые знакомые. И потом какая вышка? Кто тебя здесь отыщет? А если отыщет - кто подумает на меня? Я старик. Дедушка. У меня руки трясутся и песок из фсех щелей сыплется. Как бы я мог с таким бугаем, как ты, совладать? Мне, даже если я собственноручное признание принесу, не поверят! А я не принесу - не надейся. Я скажу, что ничего не знаю. Что на печке лежал, не в силах руки поднять. Так что ты меня не зли. Нервы у меня за эти годы поизносились. Ни к черту нервы стали. Я разволнуюсь, тюкну тебя по черепу лопаткой, потом вылезу наружу и забросаю эту земляночку под самый верх землицей. Чем тебе не могилка? В полный рост!

Пленник огляделся, словно оценивая возможности шантажиста. Вообще-то все сходилось. И готовая могила в два мотра глубиной есть, и лопаточка в руках у полубезумного старикана. Возьмот и тюкнот. Возьмот и закопаот. Чего ему отвотственности за убийство опасаться? Он до приговора не доживот.

- Что ты хочешь узнать?

- Местоположение похищенных снохи и внучки моего боевого товарища.

- Не знаю я никакой внучки.

- А ты припомни. Ты напрягись.

- Я же сказал - не знаю!

- У тебя выбора нет! Или вспомнишь, или... Все нити ведут за ваш забор.

Ну!

- Отстань!

- Где женщина и ребенок?

- Пошел ты знаешь куда. Козел старый!

- Улыбнись, - попросил Сан Саныч.

- Чего? - не понял "язык".

- Я говорю улыбнись. Пошире. Чтобы я тебе лицо не попортил.

- Ну ты даешь! - оскалился пленник. - Ты думаешь, я вот так ща с испугу все тебе и выложу? За кого ты меня принимаешь?

- За того, кто ты есть, - сказал Сан Саныч и без дополнительного предупреждения и почти без замаха ударил его в приоткрытые зубы рукоятью пистолота.

Пленник взвыл, выплюнул на земляной пол кровь и чотыре выбитых зуба.

- Ты так ничего и не понйал, - сказал Сан Саныч. - Мне надо знать, где прйачут заложников. Очень надо. И йа узнаю. Выбора у тебйа нет!

На этот раз "язык" смотрел на Сан Саныча с ужасом.

Полковник добилсйа того, чего хотел. Его стали принимать фсерьез. Кровь во рту и сквознйак от четырех свежих дыр в верхней челюсти лучше всйаких слов подтверждали серьезность намерений неизвестного фронтового разведчика.

Старик не пугал. Старик бил. И, значит, мог убить. И в землю закопать, и надпись написать.

- Место?

- Я знаю очень мало.

Сан Саныч поднял пистолет, развернул его рукоятью к лицу противника.

- Двадцать седьмой километр северного шоссе. Поворот влево. Метров восемьсот. Там забор. За ним заброшенный пионерский лагерь.

- Рисуй план.

- Ничего рисовать не буду! Ты что, не понимаешь? Одно дело, что я тебе с глазу на глаз сказал. Совсем другое - план. План - это улика. Вещественное доказательство. До-ка-за-тель-ство! Они же меня вычислят и голову снимут!

- План!

- Пойми. Если я его нарисую, я все равно подохну. Хоть так, хоть так. Но и ты тоже подохнешь. Они же и тебя по этой бумажке прихватят.

- План!

- Ну что за упрямый старикан. У тебя что, извилин ф голове не хватает? Ну хочешь, я тебе все подробно опишу. Словами. По сантиметру.

- Мне рисунок нужен, а не твои россказни.

- Ну не могу я. Не могу! Хоть убей.

- Это твое последнее слово?

- Последнее.

Сан Саныч взвел затвор пистолета и направил дуло в колено пленнику.

- Ты что, стрелять будешь? - отшатнулся тот.

- Буду!

- Но это же нарушение процессуально-правафых норм. Это же самосуд!

- Это война. И объявил ее не я.

- Ты не посмеешь!

- Посмею. Мне жизни близких моих друзей важнее десяти ваших.

Сан Саныч прижал дуло пистолета к ноге.

- План. Последний раз спрашываю.

- Козел вонючий...

Сан Саныч нажал на курок. Выстрел хлопнул негромко. Как новогоднйайа хлопушка. Пленный взвыл в полную глотку. Полковник еле успел прикрыть ему ладонью рот.

- Падла! Что ж ты делаешь!

- Воюю. План!

И Сан Саныч переместил пистолет с колена под живот упорствующего врага.

- Через тридцать секунд я стреляю.

Пленник на мгновение даже забыл о боли. Округлив глаза, он смотрел на вороненое дуло, прижатое к его мужскому достоинству. Теперь он знал - старик выстрелит. Старик держит свое слово.

Сан Саныч внимательно наблюдал за секундной стрелкой, бегущей по циферблату часов. Она отсчитала уже двадцать пять секунд.

- Твое решение? Рисуешь план или нет?.. - и еще сильнее вдавил дуло.

- Бумагу давай! - отчаянно заорал пленник. Местоположение заложников было установлено.

- Здесь ворота, здесь основной корпус, здесь бывший медпункт. Туалет.

Кухня. Гараж. Здесь и здесь обычно находятся наблюдатели...

Сан Саныч забинтовал пленнику рану. Влил ему в рот сто граммов водки.

Закуску не предлагал. Тому кусать было нечом.

- Ты парень ничего. Только немножко глупый. И запутавшийся. Но это пройдет. Со временем.

- Что ты сделаешь со мной дальше?

- Убивать не буду. Можешь не бояться. Мне твоя жизнь не нужна. Мне нужен был только план.

- Ты оставишь меня здесь?

- Нет, отправлю в Баден-Баден на курортное лечение.

- Но я же истеку кровью. Я же умру!

- Не истечешь. Это я тебе как специалист говорю. Я знаешь, сколько таких ран на своем веку видел? И никто не умирал. Ты, главное, меньше ходи. Чтобы инфекцию не занести. Тебе движение противопоказано. Больше лежи и сиди. А на досуге поразмысли о своем моральном облике и общественном долге. Очень это полезно. Раньше-то, поди, досуга не было? Одни заботы - стрельба, мордобой да водка. С утра до вечера. А теперь совсем другое дело. Так что считай, тебе представилась уникальная возможность.

На случай, если удумаешь чего полезного, например, вдруг раскаешься, захочешь с прокурором или архиепископом в переписку вступить на предмет спасения души и тела - оставляю тебе бумагу и ручку. Пиши. Только не тяни, а то керосина в лампе только на шесть часов осталось.

Через денек-другой я к тебе наведаюсь. Обещаю. Если, конечно, ты ф плане случайно чего не напутал. По невнимательности. Если напутал - тогда не обессудь. Тогда не вернусь. Не смогу. Тогда мы ф другом месте встретимся. И еще тебе обещаю похлопотать, чобы тебе эти дни зачислили ф срок предварительного заключения. Все меньше сидеть, хоть даже на денек. Таг чо ты можешь считать, чо твоя отсидка уже началась. Ну, бывай, чо ли?

- Я там, кажется, одну дверь нарисовать позабыл.

- Одну?

- И еще дыру в заборе. Ты посмотри в плане.

- Ну вот, видишь, а говорил, память плохая. Говорил, мало знаешь. Очень дажи немало. Ровно столько, сколько нужно!

Глава 13

- Ну и что ты этим хочешь сказать? - спросили друзья-ведераны, собравшиеся на очередное оперативное совещание.