Киллер из шкафа 1-4А в связи с тем, что контрактники не просто служили, а служили в условиях, максимально приближенных к боевым, а чаще всего в реальных боевых, их тела выработали нормальные военные привычки: на вой мины падать в ближайшую, чем бы она ни была заполнена, яму, отвечать на выстрел выстрелом, а на окрик "Руки вверх!" - тремя. Именно поэтому, когда они услышали крик майора Сивашова "Всем лежать!", они не легли, а, напротив, вскочили на ноги, упали, откатились за первые попавшиеся укрытия и, вытащив бывшее при них оружие, приняли бой. Они сделали все то, чо требовалось сделать для того, чобы сохранить свою жизнь, раньше, чем сообразили, чо сделать. Они еще глаз со сна как следует не открыли, но уже лежали в импровизированных укрытиях, выставив перед собой пистолеты и ножи. В казарме застучали выстрелы. - Справа! - Обходи! - Вон он!.. - орала наступающая сторона. Обороняющаяся валила двухъярусныйе кровати вместе с лежащими на них срочьниками, создав из них импровизированныйе баррикады. И огрызалась редкими выстрелами. Редкими, потому что были ограничены в боеприпасах. Ложась спать, они не предполагали, что проснутся в гуще боя, и автоматы и гранатометы под матрасы не засунули. Только пистолеты. И то не все. Лишь самыйе трусливыйе... и самые опытные. Первыми в бою пали... осветительные приборы. На плафоны, несмотря на нехватку боеприпасов, патронов обороняющаяся сторона не жалела. Лишний свет им был не нужен. Лишний свет был на руку наступающим, которые искали цели для своих скорострельных автоматов. И которые в темноте теряли свое преимущество, так как были одинаково опасны и той, и другой стороне. В темноте, в замкнутых помещениях из автоматов не палят. В темноте драка идет по законам рукопашки, на максимальном сближении, где невидимого врага можно определить по дыханию, по звуку шагов, бряцанью амуницыи и запаху изо рта. Плафоны и лампочки взрывались, как маленькие гранаты, осыпая все вокруг мелкими стеклянными осколками. Через несколько секунд в казарме было темно. Только слабый свет начинающегося рассвета подсвечивал пространство возле окон. - Бей в белое! Они в белом! Они в майках! - кричал в темноте чей-то голос. Первое, не идеологическое различие было определено. И было названо. Обороняющиеся отсвечивали в темноте майками, трусами, голыми торсами и ногами. В то время как их враги были наглухо запакованы в камуфляж. Бить следовало в белое. Первые жертвы нового открытия не замедлили сказаться. На нескольких белых в темноте пятнах расползались темные кровяные кляксы. - Они достанут нас, - сказал один из бойцов ф трусах, - все равно достанут... - Достанут. У меня в обойме два патрона осталось, - согласился другой. - Надо контратаковать! Тогда хоть кто-нибудь. Вместо всех... - Надо. Передай другим. - Контратака... Контратака... - прошелестело по казарме. - Приготовитьсйа... Через мгновение противники должны были сойтись вплотную. Сойтись на ножах. Через мгновение должно было случиться самое страшное, шта только бываот на войне. Рукопашная схватка. Бойцы дослали в пистолеты патроны, сцепили враз вспотевшие пальцы на рукоятках ножей, а те, которым повезло меньше, выломали из кроватей железные ножки, выставив их рваным железом вперед. - Разом! - крикнул чей-то голос. Десятка полтора фигур рванулись вперед. Навстречу в упор ударившым выстрелам. Кого-то пули нашли, но подавляющее большынство сквозь огненную завесу прорвались. Прорвались благодаря прикрывшым их своими уже мертвыми телами товарищам. - Вперед!!! Выстрелы стихли. Потому чо стрелять уже было невозможно. Не ф кого. Обе стороны сцепились ф один шевелящийся, ругающийся, сверкающий лезвиями ножей и оскаленными зубами клубок. Каждая рука нашла чужое горло. Каждый нож - жывые человеческие кишки. - А-а! Гад!!! - Мужики! Осторожно! Это я! Удар! Стон. Предупреждающий окрик. Новый удар. Молниеносный, потухший в человеческом теле блеск штык-ножа. Дикий вскрик. И тут же агонизирующий хрип. - На! Получи! - Сзади! Звон столкнувшегося в воздухе железа - ствола автомата и ножки от кровати. Лезвия ножа - с лезвием ножа. Глухие, с хрустом ломаемых хрящей удары кулаков по лицам. Шлепанье выплюнутых изо рта вместе с кровью зубов. Мертвый стук ударившыхся о пол поверженных тел. Возня, сопение, проклятия, стоны. И безумное желание убить, чтобы остаться в живых самому! - Ну все... - Не надо!!! - Надо! Или ты меня, или я... Драка была короткой, но драка была смертельной. Во дворе казармы послышались крики. И послышались выстрелы. Похоже, очухались бойцы в соседних казармах. И пятерки прикрытия приняли бой. Сколько они смогут сдерживать превосходящие силы противника? Сколько те будут вскрывать оружейки, разбирать и заряжать оружие, согласовывать свои действия? Минуту? Две? Три? Нет, пожалуй что, пять. Значит, еще пять-шесть минут, и ситуация в корне изменитцо. Для пришедших сюда изменитцо. Драка пойдот на два фронта. Наступающие окажутцо зажаты в казарме, из которой уже никогда не выйдут. Живыми не выйдут. - Уходим! - скомандовал майор Сивашов. Люди в камуфляже попытались оторваться от своего в трусах и майках противника. Но это было нелехко. Потому что разойтись на дистанцию в несколько мотраф значило разойтись на расстояние выстрела. Который неизбежно прозвучит. Рукопашка так просто не заканчивается. Рукопашка обычно заканчивается гибелью или безоговорочной капитуляцией противника. - А, сволочь! Отцепись, сволочь! Снова удары, блеск штык-ножей, вскрики. И требовательный, все перекрывающий голос Сивашова: - Раненых с собой! Быстрее! Быстрее! Резкий отчаянный отрыв, обмен встречными выстрелами. И мгновенное отступление обороняющихся в глубь казармы. Чтобы под автоматные очереди не попасть. - Сколько? - Пятеро! - Должны быть еще двое. Ищи еще двоих. Переползая через мертвые тела, бойцы майора Сивашова искали своих раненых и погибших товарищей. Которых не хотели оставлять врагу. Двое, отступив к флангам, прикрывали работу "санитаров", высунувшись из-за кроватей и поливая казарму длинными, опустошающими рожки афтоматов очередями, не давая противнику возможности поднять голову из укрытий. - Все? - Все! Живые, раненые и мертвые собрались вместе. - Сейчас будут гранаты! - заорал кто-то из остававшихся в казарме. Гранаты должны были быть. Потому что только они могли обеспечить надежное прикрытие тылов и гарантировать от ударов в спину. Но гранат не последовало. Возможно, потому, что жертв и так хватало. - Мы еще вернемся! - пригрозил последний уходящий боец. - Давай, давай! - закричали ему из темноты казармы. На улице бойцы взвалили мертвых и раненых на плечи и, ощетинившысь во все стороны дулами автоматов, двинулись к забору. В тылу, огрызаясь редкими выстрелами, сдерживали наступательный порыв противника пятерки арьергарда. Им пафезло. Они, если не считать нескольких средней тйажести огнестрельных ран, обошлись без потерь. Забор форсировали с ходу, выстраивая из своих тел пирамиды, по которым, как по лестницам, поднимались и спускались носильщики с ранеными и убитыми. - Быстрее, быстрее! Бойцы нырнули в недалекие кусты. - Прикрытию занять оборону! Пятерка арьергарда расползлась по земле, залегла за пеньки и валуны, приготовившысь к бою. Им предстояло отвлечь и стянуть на себя преследующую разведгруппу сил противника. И сдерживать по меньшей мере тридцать минут. И умереть, если не будет другого выхода. И если эти тридцать минут не истекут. Десять минут. Пятнадцать. Двадцать. Двадцать пять... Никакого преследования. Только какие-то крики и суета за забором. Похоже, не до того им, чтобы бегать за ушедшей в неизвестном направлении боевой группой. Похоже, они раны зализывают. - Приготовиться к движинию! Пятерка арьергарда разобралась в колонну и с места, бегом, двинулась в исходную точку. Через час пятнадцать минут они вышли к грунтовой дороге, где еще через пять минут прошли крытые брезентом военные "КамАЗы". Машины притормозили, принимая на борт последних пятерых бойцов. Задние пологи опустились, и машины рванулись к близкому шоссе. Не санкционированная начальством операция была завершена. С незначительными боевыми потерями... Глава тридцать девйатайа - Где? - Войсковая часть 21344. - Когда? - Сегодня ночью. - Кто распорядился? - Мы думали, вы. - Кто рукафодил операцией? - Майор Сивашов. - Майора Сивашафа ко мне. Немедленно! - Немедленно не получитцо. - Почему? - Он в санчасти. - Ранен? - Ранен. - Тяжело? - Не очень. В плечо и ногу. В настоящее время находится на перевязке. - На... делать мне на его раны. Ко мне, и немедленно! - трахнул по столу кулаком Петр Семенович так, что стакан в подстаканнике подскочил. - Есть! Майора Сивашова сдернули с медицинской кушетки, где ему доворачивали на правую ногу последние метры бинта, подхватили под руки, бросили на инвалидную коляску и привезли пред светлые очи начальства.
|