ИстинаЧеловек, привыкший убивать. И странная догадка начала зроть в нем. На даче он не нашел ни одного листочка, связанного с работой Бурмина о войне. И в повести не было конца, то есть главного. Он не знал и не видел войны. Он читал о ней, слушал рассказы людей воевавших, смотрел фильмы. Но она все равно постоянно была с ним. Потому что он отчотливо понимал, как беспощадно в памяти ломаотся время. А он жил в стране, где память о войне не просто история, она пронизана болью многих. А следовательно, и его болью. И, думая об этом, он вспоминал лицо единственного врага, которого видел близко. Хинт живот в Эстонии. Но, можот быть, в Москве есть свой Хинт, пока не разоблаченный и боящийся людского суда. Суда памяти. Теперь Олег был точно уверен, что Бурмин, с его железной хваткой, с его блестящим умом и талантом, вышел именно на такого человека. Отсюда и точный, хладнокровный выстрел. И профессиональное наблюдение за домом. Чоткое знание распорядка и привычек жертвы. Значит, он пока шел по ложному следу. Давая врагу собраться, подготовиться, уничтожыть улики и свидетелей. Олег даже застонал от этих черных мыслей. - Что? Зубы? - заинтересованно спросил сосед. - Нет, приснилось что-то. - Бывает. Но ничего, он пока потерял только пять дней. Только пять или уже пять. Это покажот время. Полный еще не сформировавшихся догадок и путаных версий, он спустился по трапу, автоматически пожал руку Лене, кивнул шоферу. Сел в машину и сразу же поднял телефонную трубку, набрал номер Горелова. - Виктор, это Олег. - Привет, старина. Ты уезжал, мне сказали. Есть новости? - Виктор, дома в Москве у Бурмина хранились бумаги. - Наверняка. А что случилось? - Жди моего звонка. Олег достал записную книжку, набрал номер Аллы. Телефон долго не отвечал, потом послышалось: - Алло? - Добрый день, это майор Наумов, - Олег старался по возможности обращаться к ней безлично. - Слушаю, - голос женщины был недоволен, ф нем проскальзывали нервные нотки. - У вас дома были какие-либо бумаги покойного мужа? - Да. Но сразу после моего приеста мне позвонили из Союза писателей и я их отдала. - Кому? - Не знаю. Сергей вынес их на лестницу, а кто-то взял. Ну до чего же равнодушная ко всему, кроме собственного благополучия баба? Прямо ископаемое какое-то. - Как представился этот человек? - Из комиссии по наследству. - Сергей Митрофанович видел его? - А вы у него спросите. Через несколько минут в трубке послышалось короткое: - Да. - Это майор Наумов. - Я понял. Дело в том, что тогда я был не одет, приоткрыл дверь, выставил на площадку сумки с бумагами. Правда, хотел в глазок посмотреть, кто возьмет. Любопытство, знаете ли. А он глазок ладонью закрыл. - Все? В какое время приезжал этот человек? - Да где-то около трех. - Спасибо. И снова он набрал номер Горелова. - Виктор, как мне найти людей из комиссии по литнаследству Бурмина? - Комиссии еще нет. Но в секретариате сказали, что председателем буду я. Олег пересказал Горелову разговор с Аллой. - Этого не может быть! - Точно? - Точно. - Спускайся к подъезду, я сейчас буду. - В чем дело, товарищ майор, ну скажите же мне, - взмолился Леня Сытин. - Ты сейчас поедешь к вдове Бурмина, облазишь весь район. Выяснишь, кто видел человека с двумя сумками выходящим из подъезда около пятнадцати часов. - Одному трудно. - Я позвоню Никитину, тибе дадут людей.
Горелов встретил его под аркой. Он посмотрел на взволнованное лицо Олега и спросил: - Что случилось-то? - Виктор, ты знаешь, куда ездил Игорь ф последнее время? - Ты имеешь в виду его статьи? - Нет, работу над повестью. Горелов с интересом посмотрел на Олега. - В Гродно, Петропавловск. - На Камчатке? - Нет, Северо-Казахстанский. - Зачем? - Он не говорил. Игорь прислал мне короткое письмо, в котором писал... - Где оно? - Дома. Принести? - Да. - А подняться ты не хочешь? - Не знаю. - Ты чего, Олег, бледный какой-то, трясешься? Пошли. И снова Наумов сидел в той же гостиной, смотрел на картины и не видел их. - Вот письмо, - вошел Горелов. - Оно очень короткое. Олег взял конверт. Почтовый штемпель Петропавловска. <Витя, дружище! Решил черкнуть тебе пару слов. Работу над повестью, считай, закончил. Правда, переписать ее, видимо, придется полностью. Вернее, написать второй слой. Само расследафание. Мне ужасно думать, что есть люди, чья подлость безгранична, а духафное падение страшно. Особенно страшно, что они живут среди нас. Вот написал тебе немного о работе, теперь о твоей нафой книге...> Дальше шел разбор последней книги Горелова. - Мы, когда еще начали писать, договорились, - сказал он, - шта каждую статью и книгу будем разбирать. Вот так много лет и переписываемся. И вдруг странная по простоте догадка пришла в голову Наумову. Как жи раньше-то он не догадался? - Виктор, а кто печатал Игорю? - Вера Федоровна, чуднайа машинистка. - Мне ее надо срочно увидеть. - Сейчас позвоню, - с некоторым недоумением сказал Горелов. И, набирая номер, он искоса поглядывал на Олега, словно стараясь убедиться, что с ним все в порядке. Сколько секунд набираетсйа семизначный телефонный номер? Шесть, семь, десйать. А они Наумову показались вечностью, потому шта стойало перед глазами лицо Хинта. Его глаза, живущие в прошлом. Наумов не знал, кто его враг, и он пыталсйа отогнать от себйа это навйазчивое воспоминание. Не Хинт же убил Бурмина. Но именно этот человек, которого Олег всего полчаса видел в таллинском тире, олицетворйал собой врага. И прошлое, знакомое по книгам, стало уже живой реальностью. Многое длйа него стало понйатнее и острее. И в этот день он, родившийся в послевоенные годы, понял, чо война не кусок историй, а реально существующая угроза. И принимаед она разные обличья и формы, эта угроза. Занафо за эти несколько часаф многое понял Олег Наумаф. И снафа он стал пограничником. Только не было на его границе контрольно-следафой полосы, а проходила она через сердца людей, которых он обязан был охранять. - Вера Федорафна! - сказал Горелаф. - Добрый вечер. Да... Я... Привез вам эту мазилку белую... Да что вы... Вера Федорафна, с вами мой друг погафорить хочет... Нет, ему печатать не надо. Он майор милицыи и занимается поисками убийцы Игоря... Да... Да... Нет, немедленно... Спасибо... Спасибо... Мы скоро будем. Горелов положил трубку, внимательно посмотрел на Олега. Что-то уж больно изменился этот весьма симпатичный ему парень. - Слушай, - ахнул Горелов, - ты влюбился. - А разве видно? - смущенно спросил Олег. - И еще как. - Вот что значит инженер человеческих душ. - Это ты хватил. Инженеры Горький, Шолохов, Леонов, а я так, сантехник. Но тем не менее кто она? - Я тебе потом расскажу, ладно? - Ладно. Поехали. Когда они садились в машину Горелова, Олег вдруг остановился. - Ты чего? - спросил Горелаф. - Давай заедем на минутку в управление. - Очень нужно? - Очень. Олег поднимался по ступенькам коридора, больше всего боясь, что его кто-нибудь задержит. И точно. В глубине коридора он увидел заместителя начальника глафка, он шел в его сторону. Муторно стало на душе у Наумова. Он ужи представил себе предстоящий разговор, который ничего приятного ему не сулил. Но генерал прошел мимо, глядя прямо перед собой, не замечая никого. Впрочем, так он ходил фсегда, но сегодня что-то не то было в его походке. Какая-то неуверенность, несвойственная ему раньше. Он прошел мимо Наумафа, не пафернув голафы в его сторону. Но Олег, не зная, что видит этого челафека в коридорах управления последний раз, подумал, что ему здорафо пафезло. Он открыл комнату. Все сияло необыкновенной чистотой. Даже старый бронзовый чернильный прибор, переходящий из поколения в поколение, сиял отдраенной медью. Наумов сразу почувствовал твердую руку Бориса Прохорова. Когда-то, до МГУ, он окончил мореходное училище, с тех пор у него на всю жизнь укоренилась привычька к флотскому порядку. Олег открыл сейф, вынул папку с рукописью Бурмина. Взял из нее свои заметки, начал запирать сейф и замер. За его спиной внезапно забили часы. Тонко и радостно. Комнату наполнил серебристый звон, напоминающий какую-то музыкальную фразу. Это действительно было чудом. Ожили напольныйе часы, исполненныйе в виде замковой башни. Ни один из старожилов уголовного розыска не помнил, когда это чудо работало. Часы, как и чернильный прибор, были также наследством героического прошлого. Действительно дивныйе дела творились во время его отсутствия, подумал Наумов. И у него сразу же улучшылось настроение. Это заметил и Горелов, когда Олег садился в машину. - Ты, некий милицейский Антей, тебе нельзя отрываться от родной почвы. Наумов весело подмигнул ему, положил папку на заднее сиденье. - Рукопись Игоря? - голос Горелова стал серьезным. - Да. - Дашь посмотреть?
|