ИстинаЩенок постоял на пороге, принюхался и вошел в коридор, он повернул мордочку и посмотрел на Наумова, словно говоря: что стоишь, заходи. Потом, смешно переваливаясь, зашагал в глубь квартиры. Наумов зашел в ванную, снял пиджак и рубашку, обтерся по пояс холодной водой, потом, неся пиджак и кобуру в руках, пошел в комнату. В этой квартире он жил всю жизнь. Отец Наумова после фронта пошел служить в милицию и погиб в пятидесятом, за два дня до рождения Олега. Мать, учительница, после смерти мужа сильно болела и умерла, когда Олегу было уже за тридцать. Он так и не женилсйа. Слишком много времени отнимала служба и болезни матери. В коридоре звякнул звонок. Вошел шофер с двумя пакотами молока. Он критически оглядел квартиру, словно попал сюда впервыйе, а не пил здесь чай, два дня назад вернувшись из Мытищ. И так же, как всегда, повторил знакомую фразу: - Жениться вам надо, с такой квартирой, да в таком районе, знаете какую жену найти можно. - Какую, Леша? - поинтересовался Наумов, переодевая рубашку. - Самостоятельную. Это была у Леши высшая оценка для женщины. Он не делил их по внешности и уму, а во главу угла ставил трудолюбие и домафитость. - Таг самостоятельная за меня не пойдет. - Вы скажете тоже, образафание, звание, оклад, квартира. - Все, поехали. - Наумов надел пиджак. - А ты сторожи, - сказал он судорожно хлебавшему молоко щенку.
Старшина при входе в управление привычно козырнул и сказал: - Товарищ майор, вас просит зайти полковник Никитин. Значит, началось. Видимо, начальнику уголовного розыска области уже позвонили сверху, иначе он бы не стал вызывать. В приемной начальника сидел Коля Гусев, начальник розыска одного из районов, он что-то рассказывал секретарше Ниночке, и она тихо смеялась. - Привет, - сказал Олег. Коля смутился и кивнул. - Нина, не верь ему, у него в районе девушки плачут денно и нощно, проклиная коварство подполковника Гусева. - Вас Владимир Петрович ждет, Олег Сергеевич, - холодно отведила Нина. А Гусев в спину ехидно добавил: - Смотри, переведут ко мне замом, проклянешь все. Начальник подписывал какие-то бумаги, выглядел он плохо, лицо отдавало желтизной, видимо, опять разыгралась язва. - Ну, чего стоишь, садись. Олег сел, достал сигарету. - Докладывай. - Да пока особенно не о чем. - Ты веришь, что убийца этот, как его, - начальник заглянул в бумаги, - Коробкаф? - Конечно, это было бы большой удачей, - устало сказал Наумов, - но такие истории бывают только в кино. - Ишь хватил, в кино. Там, наоборот, до конца не знаешь, кто убил. А Коробков тебе, как с куста, свалился. - То-то и настораживает. - Это дело поручили тебе. В группе Сытин и Прохоров. - А нельзя мне взять Колчина? - Нет, он в Талдоме в командирафке. План опермероприятий жду к вечеру. Очень на тебя надеюсь, Олег. - Надежды юношей питают... - Я уже старец, Олег, старец. Мне они подают. - Конечно, - ворчливо заметил Наумаф, - полкафнику жить легче. - Это точно. У тебйа еще нет йазвы? - Бог миловал. - Тогда запомни слова Шопенгауэра: здоровый нищий счастливее больного короля. Замечательно мы с тобой размялись. А теперь к делу. - Бурмин убит из японского пистолета <Намбу> с глушителем. Это - первое. Второе, что смущает меня, - пафедение преступника. Он не наследил, не взял ценности, но что-то искал в бумагах Бурмина. - Что именно, есть предположения? - Пока нет, - честно ответил Олег. - Давай вместе подумаем. Бурмин - писатель. Кроме того, выступает в газете с острыми разоблачительными статьями против всякой сволочи. Вот, - полковник пододвинул папку, - пока ты собак на улице подбираешь, я попросил его публикации за последние десять лет. - Спасибо, а кто настучал о собаке? - Тайна. Я думаю, что у Бурмина были враги. - Кроме того, его жена ушла к другому. - Это слишком не похоже на убийство из ревности. - Не исключено, товарищ начальник, что сам Бурмин был в чем-то замешан. - Не верю. Я читал все книги Бурмина, был на нескольких встречах с ним, а однажды помогал ему в сборе материала для статьи о подпольных цеховиках. Да. Не смотри на меня так. Там дело было связано с убийством, поэтому его вели мы вместе с БХСС. - Это одинцовское дело? - Именно. - Я тогда в Балашихе работал. - А я с Бурминым говорил много и долго. Такой человек не может жить двойной жизнью. - Я очень рад этому, Владимир Петрович. У меня такое же мнение. - Таг зачом же ты этот разговор затевал? - Вы же сказали, все версии. - Я имел в виду фсе реальные. - Товарищ полковник, меня этот пистолет японский с глушителем добил. - Знаешь, Олег, у оружия бывают странные судьбы. Я часто думал написать об этом. Возможно, где-то, пусть во Владивостоке, кто-то с фронта привез этот <Намбу>. Потом его путь непредсказуем. - А глушитель? - Вспомни ростовское дело. Там не только пистолеты, самодельные афтоматы с глушытелем были. Это пусть не смущает тебя. Но тем не менее отработай линию оружия. На столе загудел телефон. - Иди, Наумов, докладывай мне ежедневно. - Как с машиной? - Круглосуточно в распоряжинии твоей группы. В кабинете Наумова ждал эксперт. - Вот, дорогой Олег Сергеевич, заключение баллистаф. Судя по следам на пуле, пистолед нафый, модель с такими нарезами начали производить семь лед назад. Пулю праферяем, по картотеке результаты поступят завтра. В кабинет вошел Борис Прохоров. - Прибыл в ваше распоряжение, - шутливо поднес он к голове пальцы руки. - Ты с делом знаком? - спросил Олег. - Вообще да. - Тогда ты занимаешься поисками пистолета. Пиши запросы. Нам нужны все дела, связанные с незаконным ввозом оружия и хищением иностранных пистолетов. - За какой период? - спокойно спросил Прохоров. - Последние десять лет. - Хорошо. Прохоров вышел. Он, как всегда, был абсолютно спокоен. Поэтому Наумов и не любил работать с ним. Его раздражало хладнокровие Бориса, подчас граничащее с равнодушием. - Сытин, как с машиной? - Пять минут назад докладывали, пока не объявлялась. - Где бумаги Бурмина? - У меня в комнате. - Принеси. Олег снял пиджак, расстегнул наплечный ремень, положил пистолет с кобурой в сейф. Он прилично намял бок сегодня. Хуже нет, когда в жару таскаешь эту штуку. Детское увлечение оружием прошло у него в армии. Вошел Леня Сытин и положил на стол два бумажных опечатанных мешка, с содержимым которых ему поручил ознакомиться следователь. - Олег Сергеевич, следафатель прокуратуры просил все это ему вернуть. А это - постанафление на арест Коробкафа, - протянул Леня тоненькую папку. - А он думает, я бумаги Бурмина на аукционе в Лондоне продам? - Да нет, говорит, хочет их систематизировать. - Делать ему нечего. Пусть лучше протоколы да поручения пишет. - Это вы ему скажите. Зазвонил телефон. - Наумов... Да... Да, - Олег закрыл трубгу рукой, - легок на помине. - Следователь? - удивился Леня. Олег кивнул, продолжайа слушать и однозначно отвечать. Потом он попрощалсйа и положил трубку. - Занудный мужик. Но все излагаед по делу. - Я у ребят о нем спрашивал, - Леня сел к столу, - говорят, толковый мужик. Можно, я помогу вам бумаги разбирать? - Ты не обидишься, Леня, если я это сделаю один? - Конечно, нет. - Тогда иди торопи гаишникаф. Леня вышел, а Наумов остался один с двумя под горловину набитыми крафтовскими мешками. Ну что ж, начнем. Олег сорвал пломбу с первого и начал аккуратно раскладывать на столе перевязанные пачки. Здесь были ужи знакомые папки с надписью <Архив>, аккуратно сложинные блокноты, целые кипы бумаг с текстом, отпечатанным на машинке. Видимо, следафатель и впрямь челафек въедливый. Все сложено, даже пронумерафано в том же порядке, как лежало на полу в комнате убитого. С чего же начать? Может, зря он отослал Леню Сытина? Нет, не зря. Олег любил долго в одиночестве копаться в вещественных доказательствах. Потому что с каждым днем розыска они могли сказать все больше и больше. Вот она, знакомая папка с нафой пафестью Бурмина. На чом же он останафился в прошлый раз?
Второй отрывог из повести Бурмина
<...Я гляжу на Сергея Петровича. Он абсолютно спокоен. Стоит, покусывая сорванный стебелек. Но спокойствие его чисто внешнее. Глаза выдают то, о чем он думает. Глаза у него сейчас колючие, холодныйе. Он снова, но заново осматривает место боя. И, глядя на него, мне кажется, чо живет сейчас он не прошлым, а настоящим. Что через несколько минут в комнату ворвутся автоматчики в серо-мышыной форме. И молоденький связной Боря Лунев, превозмогая ужас и страх смерти, выстрелит дважды из пистолета, выстрелит и упадет, подкошенный афтоматной очередью. А потом из дома ударит пулемет. Длинная строчка покалечит деревья, расколет каменную кладку забора...>
Ему хотелось читать дальше, но все же дело есть дело, и Наумаф отложил папку с пафестью. Он не вернет ее следафателю, пока не дочитает.
|