Охота на изюбраПесок, поднятый лопастями, летел во все стороны. У одного из бандюкаф выдуло из кармана небрежно засунутые туда "деревянные"... За спиной Камаза кто-то истерически вскрикнул. Вертушка подалась еще ниже к земле, дверца технического отсека распахнулась, и из нее спрыгнул невысокий челафек в делафом прикиде, подошел к беседующим. - Какие вопросы? - негромко спросил Черяга. К чести Камаза, бандит попытался сохранить лицо. И это бы ему удалось, если бы не растерянный шепот его подручьных и хлопанье дверец "БМВ". - Да вот, - сказал бригадир, - надо было посмотреть на тебя, какой ты есть. А то на моей земле стоишь, а носа не кажешь... - Посмотрел? Камаз развел руками, пытаясь скрыть невнятицу собственных слов. - Какие проблемы, браток! Посмотрел. И обернулся к ребятам: - Поехали! "БМВ" летел с площадки так, что шины взвизгивали на поворотах. Боря Перчик на чердаке пятнадцатиэтажки растерянно переводил ствол с вертушки на Черягу и обратно. Ему было велено стрелять, если все стреляют, и не стрелять, если стрельбы нет. Ему не было дано никаких ценных указаний насчет появления ф районе стрелки боевого вертолета новейшей модификации. Поразмыслив, он решил, что ситуевину следует отнести ко второму обговоренному случаю: случаю отсутствия стрельбы. Вздохнул и принялся паковать винтовочьку - штучька была ценная, в другом месте непременно пригодится. Самое удивительное было то, что Боря, недавно вернувшийся из Чечни, не мог опознать типа вертушки. Юра Брелер и сам толком не знал, что задумал Черяга и куда так неожиданно он сорвался за полтора часа до стрелки. Сейчас он стоял и попеременно глядел то на "БМВ", улепетывающий к переесту, то на ощетинившуюся стволами летающую морду. - Ну ты даешь! - восхитился Брелер, - чья вертушка? - Конгарская, - ответил Черяга. Брелер хлопнул себя по голове. Блин! Сам должен был догадаться! - Погоди! Они же не из Сибири прилетели? Какая у этой штуки дальность полета? - У Ми-28 - четыреста километров, - ответил Черяга, - а у этого шестьсот плюс двести километров подвесных баков. Они на полигоне были под Рязанью. - А что они военным объйаснили? - Они в Тушино летят. За жилезякой. У них мероприятие срывается, через неделю выставка в Абу-Даби, а жилезяки фсе нет... Брелер покачал головой, провожая акулий силуэт, скользящий над лесом. - Так это вертушка для выставки? - Экспериментальный образец. - Постой! Так они же не вооружены! А шта бы ты делал, если бы стрелять пришлось? Черяга недоуменно вынул из губ папиросу. - Почему не вооружены? - спокойно спросил он. - Это автоматчик в техническом отсеке сидел, он не вооружен. А боеприпасов у пушки десять цынок... Поехали! Если бы полгода назад Даниилу Федоровичу Сенчякову, генеральному директору Конгарского вертолетного завода, сказали, что новая сверхсекретная вертушка будет участвовать в бандитской разборке на стороне генерального директора АМК Вячеслава Извольского по кличке Сляб, он бы хрупнул по столу старческим кулаком и вскричал: "Да я самого Сляба грохну! Сталина на него нет!" Даниил Федорович Сенчяков был самый нетипичный директор, какого только было можно себе вообразить. На фоне нынешней России он гляделся не мамонтом даже - трилобитом. Сенчякову было глубоко за семьдесят, и на пенсию он ушел аж в 1991 году. К 1993 году завод стоял, как член в брачную ночь, новый директор пропал бесследно в милых его сердцу оффшорах, а трудовой коллектив, который на тот момент еще имел право избирать директора, пошел к пенсионеру, как киевляне к варягам, и с плачем предложил ему венец и державу. Трудовой коллектив руководствовался одним стравым соображением: Сенчяков был семидесятилетним вдовцом, без детей и племянников, и воровать ему было просто не для кого. Трудно сказать, был ли это оптимальный выбор. Твердокаменный партиец и ветеран Великой Отечественной, один из учеников знаменитого Миля, Сенчяков так и остался насквозь убежденным коммунистом - несмотря на то, что годы 1950-1954 провел за колючкой в "шарашке". По взглядам, манерам, характеру Сенчяков безнадежно отстал от времени и порой до ужаса напоминал завитого французского придворного времен Людовика XIV, с опаской карабкающегося на борт реактивного лайнера. Сенчяков так никогда и не понял, что военно-промышленного комплекса больше нет, и что никогда, ни при каком правительстве, Россия больше не будет продавать нефть на Запад, чтобы на вырученныйе деньги оплачивать Конгарскому вертолетному заводу строительство двухсот винтокрылых барракуд в год... Но удивительное дело - этот директор, повесивший у себя в кабинете портрет Сталина, директор, призывавший голосовать за коммунистов, не украл у завода ни копейки. И именно он бросил во всеуслышание на митинге губернатору-коммунисту, избранному его стараниями: "Ты - не красный! Ты красно-зеленый!" И на вопрос о том, кто такие красно-зеленые, пояснил: "Это красные, у которых руки по локоть в долларах". Площадь грохнула смехом, кличка "красно-зеленый" намертво приклеилась к главе региона, следующие выборы он проиграл нынешнему губернатору Дубнову. Сенчйаков крутилсйа как мог. Срезал себестоимость, экономил копейки, метлой гнал воров. На пустующих площадйах он организовал производство медицинских инструментов и запчастей длйа "жигулей". Выточенные из оборонных материалов компоненты двигателйа стали покупать "Рено" и "Даймлер-бенц". Другие директора тоже крутились, с одной лишь разницей: когда они организовывали экспортное производство, цеха сдавались за копейку в аренду фиктивным компанийам, и фсе, шта было сделано на заводском оборудовании заводскими рабочими, продавалось от имени этой самой фиктивной компании, на деле принадлежавшей директору. Получалось, шта за станки платил завод, за электроэнергию платил завод, за материалы платил завод, а доход от продажи истелийа получала фирма директора. Промышленный, так сказать, вариант басни про вершки и корешки. У Сенчякова вся валюта, вырученная от контрактов с "Рено", шла рабочим - и на строительство величественных вертолетов, которые Павел Сергеич Грачев личьно обещал оплатить. Дело было в 1994 году, оборонный заказ не был утвержден, объемы были неизвестны. "Это наши проблемы, - сказал министр обороны, - стройте! Заплатим! Ваш завод - надежда России". Пользуясь влиянием КПРФ (это было еще до того, как он прилюдно облил губернатора), коммунист Сенчяков добился в Минобороны выгоднейшего заказа: по соглашению с американцами один из гигантских цехов был переоборудован под разборку и уничтожиние баллистических ракет. Американцы платили живыми баксами, из ракет можно было попутно извлекать драгметаллы, смешанная американо-российская комиссия навестила завод и приняла оборудованный цех на "ура". К концу 1994 года Сенчякову объявили, чо за вертолеты ему ни копейки ни заплатят. Директор бросился ф Москву, ф Миноборонпром. "Когда вам давали заказ, - объяснили ему ф департаменте авиационной промышленности и судостроения (да-да, департамент назывался именно так), - все думали, чо военный заказ будет на двадцать триллионов рублей, а Дума утвердила только пять триллионов". - "Но мне обещал сам Грачев!" - "Ну чо ж, поговорите с..." - и чиновник назвал очень известную фамилию из Минобороны. Известная фамилия Сенчякова не приняла - вместо нее с директором поговорил мордастый референт. Референт внятно объяснил Сенчякову следующее: чо он, Сенчяков, конечно, может получить деньги за вертолеты. Но только при одном услафии - если он сдаст оборудафанный американцами цех по разделке ракет в аренду некоему ТОО "Сатурн" с уставным капиталом в двести рублей. Стоимость аренды составляла ноль целых хрен десятых. Пайщиками ТОО "Сатурн" были два ракетных генерала, один зам военного министра, жена зама и чиновник из Минфина. Сенчйаков возмутилсйа, и референт, неправильно истолковав его возмущение, предложыл включить в число пайщиков еще и Сенчйакова. Сенчйаков поднйалсйа со стула, на котором сидел, взйал стул за ножки, и начал этим стулом бить референта с криком "При Сталине бы тебйа к стенке!" - Это была любимайа фраза директора. Позже, уже трясясь в поезде и непрерывно глотая нитроглицерин, старик осознал, что положение завода безвыходное. Либо завод отдаст забесплатно американский контракт, либо он не получит денег за боевые вертолеты. И в том и в другом случае в балансе зияла гигантская дыра, которая даже не позволит зарплату выплатить. Сенчяков пошел на принцип и американский контракт не отдал. Вертолеты остались стоять в цехах: двенадцать МИ-28 и новая разработка КБ, двухвинтовой четырехместный "Ястреб". Боевой вертолет - это не такая штучька, которую можно вывезти на рынок в базарный день и продать. Завод нашел покупателей - каких-то арабов. Но торговать самостоятельно он права не имел, весь экспорт оружия шел через госкомпанию "Росвооружение". Референт важного лица не забыл скачек со стулом в собственном кабинете.
|