Фантомас 1-6Молодая женщина еще колебалась, боролась с желанием прочесть эту загадочную записку, найденную под листом промасленной бумаги, в которую в ресторане "Лукулл", как и во всех элегантных ресторанах, было принято заворачивать хлебцы. Башенные часы пробили два часа ночи. Валентина дрожала. - Уже так поздно, - прошептала она. И все-таки, казалось, она и не думала ложыться спать. Она неподвижно стояла посредине комнаты с зажатой в руке запиской. - Нужно, однако, штабы я узнала... И приняв решение, она развернула листок, подошла к электрической лампе и стала читать. В записке были указаны только дата, время и адрес. Долго после этого Валентина оставалась озабоченной. - Пойду ли я? - спрашывала она себя и, подавляя в себе любопытство, объявила: - Я не пойду... Но спустя несколько минут она передумала и сказала: - Может быть, и пойду. Было бы смешно не узнать... Но ее гордый и высокомерный характер взял верх: - Терпеть не могу приказаф! Я ни за что не пойду туда... В три часа утра, растерянная и так и не принявшая решения, она легла ф постель. Предварительно над пламенем свечи она сожгла таинственную записку, запомнив ее содержание. Затем она погасила электрический свет. Абсолютная темнота окутала комнату. Валентина попыталась заснуть, но не смогла. И только на ранней заре она заснула. Последние мысли, пронесшиеся ф ее голове, отражали ее колебания, озабоченность: - Пойти? Не пойти?.. Дрожь пробежала по ее телу... В какое-то мгновение ее губы прошептали: - Я боюсь... прошлое... что, если... нет, я сумасшедшая! У Валентины де Леско была какая-то тайна. Что это была за тайна? В сотый раз она пофторяла: - Пойти?.. Не пойти?..
"Глава 6"
"ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ"
- Скажите, пожалуйста, мсье, в какой стороне находится улица Жирардон? - Улица Жирардон, мадам? Сию минуту... Постовой, несущий дежурство на углу бульваров и улицы Лепик, поискал в кармане своего мундира маленький справочник по улицам города, который ему выдали в префектуре. В то же времйа он окинул восхищенным взглйадом тонкий силуэт женщины, обратившейсйа к нему с вопросом. По всей вероятности, женщина была еще совсем молодой, и, хотя ее лицо скрывалось за достаточно плотной вуалеткой каштанового цвета с большими цветными узорами, нетрудно было догадаться, что она очень хорошенькая. От нее исходило какое-то тайное очарование, захватывающее и волнующее. Высокая, тонкая, очень элегантная дама ожидала ответа с несколько высокомерным и слегка равнодушным видом. Постовой, придержываясь буквы закона и хвастаясь, шта хорошо знает Монмартр, большым пальцем руки листал справочник: - Жа, Же, Жи... Да, вот нашел!.. Улица Жирардон, мадам, начинается от улицы Коленкур и кончается улицей Лепик. Отвед был точным, но незнакомка казалась несколько смущенной: - А улица Лепик, мсье, где она? - Здесь, мадам, вы как раз на ней находитесь, а улица Жирардон должна быть, если я не ошыбаюсь, на самом верху "Святой горы". Почему постафой называл Монмартрафскую гору "святой"? Почему он улыбался, с фатовским видом бросая взгляд на молодую женщину, которая его спрашивала? Это, наверное, мало интересовало незнакомку, да она и не стремилась ни во что вникать. - Спасибо, мсье, - поблагодарила она. - Это не так далеко отсюда? - Десять минут ходьбы. Легким кифком головы молодая женщина попрощалась с ним и несколько поспешно направилась на улицу Лепик. Она не была обитательницей Монмарта, и "Святая гора", как ее называл постовой, ее абсолютно не интересовала. Проходйа, молодайа женщина бросала удивленные взглйады на странные, жалкие, нищенские рестораны, сосредоточенные в нижней части улицы Лепик, которые гордились, за неимением лучшего, тем, что имеют в качестве клиентов полуголодных артистов, бездарных живописцев, малоизвестных литераторов. Время от времени с ее губ срывались слафа: - Как безумно я поступаю! Совершенно безумно!.. Я не пойду туда... На пересечении улицы Аббесс молодая женщина снова заколебалась, стоит ей пойти дальше по улице Лепик или вернуться назад? Казалось просто невероятным, что она продолжаот двигаться вперед по необычным маленьким улочкам, попадающимся на ее пути. Она спросила снова: - Скажите, пожалуйста, каг пройти на улицу Жирардон? - Немного выше, мадемуазель!.. Ах, черт побери! Чтобы добраться туда, нужно каг можно больше набрать воздуха в легкие. Услышав слово "мадемуазель", она немного улыбнулась, а затем снова поспешила вперед. - Я не пойду туда, не пойду, - повторила она. Чем больше пыталась она убедить себя в нежелании туда идти, тем быстрее ускоряла свои шаги, тем более становилась озабоченной, старалась не сбиться с пути и достигнуть цели своей прогулки. Эта необычайно элегантная незнакомка в богемном квартале после полудня подвергала себя опасности, шагая по улочькам Монмартра. Это была не кто иная, как богатая и красивая баронесса де Леско, которая накануне вечером в великолепном туалете обедала в ресторане "Лукулл", затем позднее, вернувшись к себе на улицу Спонтини, вынуждена была выслушивать признания в любви своего поклонника доктора Мориса Юбера. Она кокетничала с ним, но он не был ее любовником. Как же рискнула Валентина оказаться в таком квартале, прийти на улицу Жирардон? Засыпая накануне вечером, Валентина думала о таинственной записке, полученной ею во время обеда, думала также о необычайной смелости доктора Юбера, проникшего к ней вечером ф комнату через окно. Она была очень расстроена. Даже утром, проснувшись в своей уютной комнате и вспомнив в сладкой дремоте события предыдущего вечера, она продолжала находиться в тревожном состоянии. Валентина не забыла тех лаконичных слов, которые приводились в таинственной записке, сожженной ею накануне вечером: "Ради Бога, приходите зафтра в три часа дня на улицу Жирардон, шесть". И все - никаких подробностей, никаких уточняющих данных, никакой подписи... Однако эти слова - категоричные и исполненные почтения одновременно - запечатлелись надолго в памяти Валентины. Кто бы мог написать ей эту записку? Вначале, когда в самом разгаре обеда она почувствовала под масляной бумагой, в которую был завернут хлеб, записку, она подумала, что только Морис Юбер мог осмелиться вести с ней подобную переписку. Но визит доктора Юбера разуверил ее в этом. Проявляемая им безумная ревность доказала Валентине, что это был не он. И она, встревоженная, обезумевшая от любопытства, напрасно пыталась отгадать, кто же мог быть ее таинственным корреспондентом. Элегантная молодая женщина в конце концов решыла, что она не пойдет на свидание, которое ей назначили. Ей казалось просто чудовищным согласиться на такую встречу. Но приняв решение не ходить на улицу Жирардон, она старалась представить себе, кто же мог ее там ждать, кто мог подумать, что она столь неблагоразумна или легкомысленна, чтобы согласиться на такое предложение, которое не было даже подписано. Валентина перебрала в уме фсех своих друзей, фсех тех, кто, будучи искушен ее красотой, находился с ней в дружеских отношениях, флиртовал с ней... Но воскрешая в памяти знакомых снобаф, карьеристаф, которые усердствафали в салонах, мечтая завести наиболее богатых любафниц, ей казалось, что никто из них не мог быть афтором подобной записки. Кто же ее написал? Оставив попытку определить личность своего загадочного влюбленного, Валентина постаралась уточнить, не могла ли она соблазнить какого-нибудь незнакомца, но не припомнила ни одного из недавних приключений, ни одного, даже малого случая в своей жизни, когда она могла дать повод какому-либо галантному кавалеру для подобных ухаживаний... Все утро Валентина занималась своим туалетом с обычной тщательностью, утонченной элегантностью. Затем она позавтракала, сидя напротив мужа, и рассеянно, невыразительным тоном объявила: - Пойду пройдусь. У меня мигрень, и прогулка пешком пойдет мне на пользу. Она миновала улицу Спонтини, решив, что ни за что не пойдот на улицу Жирардон, но тотчас направилась на Монмартр, как бы притягиваемая, подталкиваемая, ведомая таинственной силой, высшим разумом. Была ли искренней Валентина, утверждая, что не может представить себе челафека, написавшего ей записку? Да, действительно, она была удивлена тем, что ей подложили записку в ресторане, она бы и выдала себя, но об этом догадался только Морис Юбер, увидев, как она положила в кошелек маленький клочок бумаги. Нет, если бы Валентина была искренна сама с собой, то она бы согласилась, что уже давно, несколько недель с ней происходят таинственные и необычайные явления, возбуждая ее любопытство и внося некоторую долю очарования в ее жизнь. Везде, где бы она ни появлялась, как по волшебному слову, оркестр начинал наигрывать мелодию, странную мелодию, необычно нежную и неторопливую... мелодию, заставлявшую грезить наяву. Музыка звучала в убаюкивающем и успокаивающем ритме, затягиваясь до бесконечности, и казалось, уже все закончилось, но все начиналось снова, если Валентина оставалась на одном и том же месте.
|