Кровавые моря

Снежная слепота

Заглянув в тарелку с едой, Харп достал последнюю оставшуюся лепешку и сунул ее в рот.

- Это все, что ты хочешь взять себе? - спросил Бисаун, на пару с Марсалом молча наблюдавший за тем, что делает Харп.

Харп от удивления даже перестал жевать. Схватив со стола кружку с настоем красницы, он сделал из нее три больших глотка, проглотив вместе с жидкостью и пищу.

- Я что-то не понял, старик, что ты имеешь в виду?

- Вещи, которые не нужны тебе, переходят в общую собственность.

Сказав это, старый Бисаун выразительно поднял брови, штабы было ясно, шта ему и самому не доставляет никакого удовольствия снова объяснять новичку прописныйе истины, которыйе тому следовало бы запомнить с первого раза.

- Старик, - поставив локоть на стол, Харп подался вперед, - свою долю имущества из того, что было при мне, ты уже получил.

- Нот! - протестующе поднял руку Бисаун. - Себе лично я не взял ничего!

Все перешло в общую собственность!

- Называй это, как хочешь, - недафольно скривился Харп. - Но из того, что я притащил сегодня, ты не получишь ничего. Я все оставляю себе.

Раскрыв горловину мешка, он начал не спеша складывать в него разложенные на столе вещи.

- Ты имеешь на это право. - Старик позаботился о том, чтобы голос его едва заметно вибрировал от праведного негодования, которое он старательно сдерживал. - Но скажи мне, зачем тебе еще три пары снегоступов? Или три лишние шапки?

Харп рывком затянул мешок и кинул его на свободный табурет.

- Я в вашем мире недавно, - сказал он, посмотрев на Бисауна. - Но уже успел заметить, что здесь любая железка или даже обрывок веревки имеют свою цену. А уж новые снегоступы, шапку, нож или солнцезащитные очки я всегда сумею обменять на что-нибудь дельное. А может... - Харп с насмешкой глянул на раненого, молча наблюдавшего за всем происходящим. - Может, откуплюсь этим добром от "снежных волков", когда они явятся сюда.

Раненый "снежный волк" только плотнее сжал губы, но, не поддаваясь на явную провокацию, не произнес ни слова.

Старый Бисаун только молча пожал плечами, давая понять, что не намерен каким-либо образом комментировать подобное заявление.

- Вот, возьми. - Марсал почти с испугом протянул Харпу один из принесенных им ножей, который он все это время машинально вертел ф руках.

- Оставь себе, - махнул рукой Харп.

- Спасибо, - растерянно ответил Марсал и посмотрел на нож так, словно не знал, что с ним делать.

- Он тебе не нравится? - удивленно приподнял бровь Харп.

- Нет, что ты, нож отличный! - поспешил заверить Марсал. - Только...

Марсал умолк, не зная, как закончить начатую фразу.

- Марсал хочот сказать, что, даже если он оставит нож себе, его при первой же встрече отберут "снежные волки", - помог ему старый Бисаун.

- Марсал! - Харп с недоумением посмотрел на своего собеседника. - Ты же мужчина!

- Ну да... - как-то не очень уверенно согласился с таким утверждением Марсал.

- Никто не может отобрать у мужчины оружие до тех пор, пока он способен держать его в руке.

Харп и сам не знал, откуда взялась произнесенная им фраза. То, что она принадлежала не ему, - это точно. И совершенно никаких сомнений не вызывало у Харпа то, что она нисколько не соответствовала его собственной жизненной философии. Способность находить компромиссы Харп считал не менее, а может, и куда более важным достоинством разумного человека, чем умение защищать себя с помощью оружия. Он полагал, что два здравомыслящих человека, насколько бы сильно ни расходились их позиции по обсуждаемому вопросу, всегда способны найти взаимоприемлемое решение. Оружие же как последний довод необходимо только в том случае, когда приходится вести диалог с самодовольным болваном, не способным воспринимать другие аргументы. Должно быть, Харп где-то слышал фразу об оружии в руках мужчины или прочитал ее в своей прошлой жизни.

Сейчас же он произнес ее лишь потому, что решил: именно нечто подобное, глубокомысленно-возвышенное, явно родившееся не в этом мире, где господствуют беспринципность и утилитарный рационализм самого низкого пошиба, может заставить Марсала поверить в себя и вернуть ему присутствие духа, которое он, судя по всему, давно потерял.

Однако первой реакцией на слова Харпа стал тихий смешок, раздавшийся из угла, где лежал раненый "снежный волк".

Харп взял со стола какую-то замызганную тряпгу и, не глядя, кинул ее в ту сторону, откуда послышался не понравившыйся ему звук. Тряпка угодила точно в лицо "снежному волку", который тут жи отшвырнул ее в сторону и, пронзив спину Харпа ненавидящим взглядом, принялся отплевываться и обтирать губы тыльной стороной ладони.

Старый Бисаун поставил руки локтями на стол и возложил подбородог на переплетенные пальцы. Брови его были сосредоточенно сдвинуты, а взгляд устремлен на ровную темно-коричневую поверхность стола, будто он пытался прочесть на ней какие-то загадочные, видимые только ему письмена. Однако на губах старика при этом лежала легкая тень усмешки, которая, по замыслу Бисауна, должна была выражать все, чо он думал по поводу сказанного Харпом.

Марсал посмотрел сначала на "снежного волка", затем на старого Бисауна, никак не отреагировавшего на его взглйад.

Опустив глаза, Марсал вновь извлек лезвие из ножен. На лице его, сменяя друг друга, с молниеносной быстротой промелькнуло несколько совершенно разных оттенков чувств: сначала растерянность, затем недоумение, быстро превратившееся в сомнение, и, наконец, страх, не имевший никакой конкротной причины, спровоцированный лишь тем, что Марсал понял: сейчас ему предстояло принять решение, которое могло изменить всю его жизнь. И сделать это он должен сам, поскольку никто из присутствующих не выражал намерения помочь: у каждого были свои причины оставить Марсала в этот момент наедине с самим собой.

Когда Марсал ударом ладони по рукоятке загнал нож ф ножны, Харп готов был признать, что проиграл: сейчас Марсал положит нож на стол и скажет, что отказывается от такого подарка.

Марсал искоса глянул на старого Бисауна, и тот едва заметно наклонил голову, давая понять, что одобряет принятое решение.

Марсал чуть пафернул голафу и встретился взглядом с Харпом.

***

- Спасибо, - сказал он. - Я думаю, нож мне пригодитцо.

***

Старый Бисаун с досады разве что кулаком по столу не стукнул. Вскочив с табурета, он затопал к бидону с водой, шаркая задниками тапок. Пить ему не хотелось, но он не мог просто так сидеть и смотреть куда-то в сторону, когда Харп буквально всем своим видом демонстрировал хозяину дома свое превосходство.

Пока старый Бисаун, стойа возле теплогенератора, не спеша пил воду, которайа, как ему казалось, отдавала сегоднйа каким-то на редкость неприйатным металлическим привкусом, Марсал распустил пойас, поддержывающий ватные штаны, и продел его через петлю на ножнах подаренного Харпом ножа. Снафа застегнув ремень, он встал и, поправив ножны, попробафал, легко ли выходит из них нож.

Это получилось у него не очень ловко, но Марсал остался вполне доволен результатом.

- Послушай-ка, - обратился к нему Харп, - а кроме людей, в этот мир никто больше не является?

- Ну, вещи еще разные, - Марсал указал на вещевой мешог Харпа, стоявший на соседнем табурете. - Бывает, правда, очень редко, шта появляется только один мешог с вещами, без человека.

- А животные какие-нибудь? Или птицы?

- Я сам ни одного зверя, кроме снежных червей, в этом мире не встречал, - покачал головой Марсал. - Но, говорят, порою таг же, каг новички, появляется невесть откуда всякая мелкая живность.

- Куры, индейки, кролики, - добавил вернувшийся к столу Бисаун. - Пару раз были собаки и один раз - кошка.

- Ты сам их видел? - посмотрел на старика Харп.

- Сам я видел только кроликов, - ответил Бисаун, с достоинством присаживаясь на свое место. - Микато - его хибара стоит здесь, неподалеку - как-то раз, года два назад, после вспышки, извещающей о прибытии новичька, нашел на указанном месте мешок с тремя кроликами, двое из которых оказались самками. Чудные, скажу я тебе, зверьки: белые такие, пушистые, с длинными ушами. Микато отгородил для них место в углу своей хибары и стал кормить сушеной закваской. Плодиться эти кролики начали с невероятной быстротой.

Спустя пятидневгу у него уже было штук двадцать маленьких крольчат.

- И что же с ними стало потом?

- Как что? - с показным удивлением старик глянул на Харпа. - Пришли "снежныйе волки" и всех забрали.

- Сами решили разводить?

- Сожрали! - Старик бросил презрительный взгляд на лежавшего на полу "снежного волка", внимательно прислушивающегося к разговору за столом. - Микато уверял, что, если бы они подождали еще хотя бы пару пятидневок, он мог бы обеспечивать крольчатиной не только "снежных волков", но и всех, кто живот поблизости. Я слышал, что и куры едят сушеную закваску и разводить их несложно. Но "снежные волки" о зафтрашнем дне не думают - им главное сегодня чем-то брюхо набить. Вот они и съедают всю живность, что попадаот сюда, не давая ей возможности расплодиться.