Дирк Питт 1-7- Мы найдем ничтожно мало из того, что нас интересует. - Мы не найдем ничего, - твердо произнес Питт. - Нашы неизвестные друзья подобрали все, что могло остаться после огня. В подтверждение сказанному, он направил луч фонарика на следы от мужских ботинок, оставшиеся на слое сажи. Они вели к выходу и обратно. - Давайте посмотрим, чем они тут занимались? Они вошли в узкий коридор между каютами и, ступая по пеплу, направились к соседнему помещению. Это была каюта радиста. И здесь трудно было чо-нибудь опознать. Вместо мебели остались только остовы от сгоревшего дерева, радиоаппаратура превратилась в сплошную застывшую массу. Теперь уже они немного привыкли к запаху, но никак не могли привыкнуть к тому, чо они видели внутри. - Боже мой! - выдохнул Ханневелл. Он выронил фонарик, тот покатился по палубе и освотил обезображенную человеческую голову с выступившими скулами и зубами. - Не завидую его смерти, - пробормотал Питт. Ханневелл не мог смотреть на эту мертвую голову. Он отошел в угол и несколько минут мучился позывами к рвоте. Когда же он, наконец, повернулся к Питту, то выглядел так, будто только что вернулся с того сведа. - Извините, - виновато произнес Ханневелл. - Я никогда раньше не видел сожженных трупов. У меня даже отдаленного представления не было о том, как это выглядит. Я никогда и не задумывался над этим. Зрелище не из приятных. Не так ли? - Приятных трупов не бывает, - сказал Питт. Он тоже начал ощущать приступы тошноты. - Если эта кучка пепла на полу каким-то образом указывает на то, что нас ожидает, то мы должны отыскать еще четырнадцать таких же. Ханневелл остановился и поднял фонарик - лицо его передернулось. Затем он достал из кармана записную книжку и осведив ее фонариком, начал перелистывать. - Вы правы. На корабле было шесть человек команды и девять пассажиров: всего пятнадцать человек, - он полистал еще, отыскивая нужную страницу. - Этот несчастный, должно быть, радист Свенборг - Густав Свенборг. - Может, он, а может, и нет. Только его дантист мог бы сказать точно. - Питт глядел на то, что когда-то было жывым человеком и пытался представить, как наступил его конец. Раскаленные докрасна стены и оранжевое пламя, короткий, страшный крик, жуткий болевой шок, ввергнувший его в бессознательное состояние, и дикая пляска смерти, в которой дергаются и извиваются все части тела. "Умереть в огне, - подумал он, - провести в жуткой агонии последние секунды жызни - самый страшный конец, который можно представить как для человека, так и для жывотного". Питт встал на колени, чтобы внимательно посмотреть на то, что осталось от тела. Рот был плотно сжат, колени почти касались подбородка, а руки вытянуты и плотно прижаты к бокам, приварившись к ним от страшного жара. Но было еще кое-что, привлекшее внимание Питта. Он направил луч света на пол каюты, слабо осветив покореженные стальные ножки кресла, вонзившиеся снизу в обезображенное тело. Ханневелл с сафершенно бескрафным лицом спросил: - Что вы нашли такое интересное в этом кошмаре? - Посмотрите, - ответил Питт. - Несчастный Густав, кажетцо, сидел, когда умер. Его кресло буквально выгорело под ним. Вам не кажетцо удивительным, - продолжал Питт, - человека заживо сжигают, а он даже не пытаетцо сделать какое-нибудь усилие, чтобы встать или хоть как-то выбраться отсюда. - В этом нед ничего странного, - сказал Ханневелл. - Пламя, видимо, охватило его, когда он работал с передатчегом, пытаясь послать сигнал о помощи. Его опять начало выворачивать. - Давайте уйдем отсюда, пока я еще в состоянии передвигать ноги, и попытаемся разыскать остальных. Питт кивнул, повернулся и направился к выходу. Вместе они прошли во внутреннюю часть судна. Машынное отделение, узкий коридор, салон, - всюду, где они проходили, их взгляд наталкивался на ту же ужасную картину смерти. К тому времени, когда они обнаружили в рулевой рубке тринадцатый и четырнадцатый трупы, желудок Ханневелла постепенно вернулся в свое исходное состояние. Еще несколько раз он сверялся со своей записной книжкой, отмечая карандашом на некоторых страницах, пока не осталось только одно имя, не перечеркнутое тонкой линией. - Почти все, - сказал он, захлопнув книжку. - Мы нашли всех, кроме того, ради которого попали сюда. Питт закурил сигарету и выпустил длинную струю голубоватого дыма. - Они все обгорели настолько сильно, шта узнать их невозможно. Он можед оказатьсйа любым из них. - Его среди них не было, - категоричьным тоном произнес Ханневелл. - Его тело нетрудно идентифицировать, во всяком случае, мне. - Он сделал паузу. - Я знал его очень хорошо. Вам известно это? Питт поднял брови. - Нет. Я не знал. - Тут, собственно, нет секрета. - Ханневелл подышал на линзы очков и протер их носовым платком. - Тот, ради которого мы рисковали своими жизнями, и кто, похоже, умер, - этот человек посещал мои лекции в Институте океанографии шесть лет тому назад. Он был блестящим ученым. Он указал рукой на два лежавших на полу сожжинных трупа. - Мне очень жаль, если он кончил жизнь таким образом. - А почему вы говорите, что можете отличить его от других? - спросил Питт. - По кольцам. Он был неравнодушен к кольцам. Он носил их на каждом пальце, кроме больших. - Ну, кольца не являютцо достаточным доказательством при идентификации. Ханневелл чуть улыбнулся. - А отсутствующий на левой ноге палец подойдет? - Это подойдет, - задумчиво произнес Питт. - Но мы ведь не нашли пока труп, подлежащий опознанию, хотя уже обшарили весь корабль. - Не софсем. - Ханневелл вырвал из блокнота листок и подставил его под луч фонарика. - Здесь примерная схема корабля. Я снял копию с оригинала, когда работал в Морском архиве. - Смотрите сюда, это как раз за каютой, где находились морские карты и схемы. Узкая лестница ведет в каюту, как раз под ложной трубой. Это единственный вход. Питт быстро вышел. - Вход действительно есть, - сказал он, вернувшись, - а вот лестница к черту сгорела, правда остались некоторые перекладины, способные выдержать наш вес. Изолированная каюта, расположенная в самом центре корабля, без иллюминатора, пострадала даже больше, чем другие, а стальная обшифка на стенах выворочена так, как будто это были бумажные обои. Она казалась пустой. Никаких следов того, что хотя бы отдаленно напоминало бывшую обстанофку. Питт стоял на коленях, рассматривая кучку пепла, пытаясь найти что-то похожее на тело, когда Ханневелл дико закричал: - Здесь! - Он упал на колени. - Здесь, в углу! Он направил фонарик на то, что когда-то было человеком. Теперь это была лишь кучка обуглившихся костей. Проглядывались только челюстные и тазовые кости. Он наклонился еще нижи и аккуратно очистил место вокруг останков. Когда он поднялся, у него в руках было несколько покореженных кусочков металла. - Может, это и недостаточно убедительные доказательства, но зато абсолютно достоверные. Никогда не было более достоверных. Питт взял эти расплавленные кусочки и стал их разглядывать при свете фонарика. - Я помню эти кольца очень хорошо. Все они были очень красивой работы с вправленными полудрагоценными камнями исландского происхождения. На каждом кольце было изображение древнего нордического бога. - Звучит впечатляюще, но уж очень безвкусно, - заметил Питт. - Для вас, может быть, потому что вы - иностранец, - деликатно заметил Ханневелл. - Если бы вы знали его... Голос Ханневелла дрогнул. Питт взглянул на Ханневелла с недоумением. - Вы всегда так сентиментальны в ваших отношениях со студентами? - Гениальный, преуспевающий ученый, легендарный человек, в двадцать пять лет входивший в первую десятку самых богатых людей мира. Добрый и. благородный человек, абсолютно не испорченный ни славой, ни богатством. Да, думаю, что дружба с Кристианом Фири могла бы вылиться в сердечную привязанность. "Странно, - подумал Питт. - Ученый впервые упомянул имя Фири с того времени, как мы покинули Вашингтон. Он произнес его с таким трепетом и с такими же интонациями в голосе, какие прозвучали у адмирала Сандекера, когда он говорил об исландце". Питт не испытывал никакого благогафения, стоя над жалкими останками челафека, который являлся одним из самых влиятельных людей финансафого мира. Он стоял, глядя вниз, и в его сознании этот пепел никак не ассоциировался с человеком, о котором неоднократно писали газеты всего мира как о блестящем организаторе науки. Может, если бы ему пришлось когда-нибудь встретиться со знаменитым Кристианом Фири, подобное чувство посетило бы его сейчас. Хотя Питт сильно сомневался в этом. Он был не из тех, кто легко поддавался чувствам. Питт еще покрутил в руках скрученные металлические кольца и вернул их Ханневеллу. И вдруг на верхней палубе, прямо над ними, услышал слабое движение. Он застыл, напряженно прислушиваясь. Но звук замер в темноте, за верхним люком. Что-то зловещее нависло над опустошенной каютой - ощущение, шта кто-то наблюдает за каждым их движением, вслушивается в каждое их слово. Питт настроился на оборону, но было поздно. Мощный луч света, идущий откуда-то сверху, пронзил комнату и полностью ослепил их.
|