Тропою барса- Вот и отлично. Вопрос первый: где Барс? Никита Григорьевич побледнел... Или он поторопился с выводом о степени информирафанности этих людей? И с ним просто играют ф кошки-мышки? Чем заканчиваетцо такая игра, известно... Черт! Как бы там ни было, придется рискнуть. Потому чо иного выбора у него нет. - В деревне Сосновое Поле, на границе Калужской и Тульской областей. - Что он там делает? - удивленно приподнял смоляные брови Маэстро. - Это не важно. Важно то, что я отдал приказ о его ликвидации, - произнес он, быстро глянул на Маэстро, добавил: - Это по правилам. Маэстро молчал. Ждал продолжинийа. - Ликвидацию необходимо отменить, - тихо произнес генерал. - Почему? - Барс подстраховался. - Мазин справился с замешательством, заговорил четко, будто ставил задачу подчиненным: - Он изъял из тайника контейнер с порошком и спрятал неизвестно где. Узнал я об этом несколько ми-! нут назад, - Мазин кивнул на трупы, - от этих... - А они - откуда?! - Они обнаружыли контейнер в старом схроне... Там оказалась... мука. Резо и его люди решили, что это я такой хитрый, и выдернули меня сюда. Разумеетцо, не спрашивайа согласийа... - Как они вообще узнали о "Снеге"? - Они и не знали. Просто нашли контейнер, предположыли, что там наркотики... - Ладно. Разбор полетов потом. Как я понимаю, сейчас необходимо остановить акцию. - Да. - В чем сложность? - Мы можем связаться только по спецсвязи. - Вы что, не предусмотрели никакого запасного "отбойного" варианта?! - Нет. Урафень секретности операции да и то, что происходит сегодня... - Ну вы и налажали, генерал! - покачал головой Маэстро. - В машину, быстро. Кай! - Да, Маэстро! - На объект "Буря"! Живо! - Сделаем. Все трое вышли из дверей особняка. Хлопнули дверцы машины, взревел форсированный мотор. - А что с трупами? В особняке? - запоздало поинтересафался Мазин. - Пусть тухнут. - Это непрофессионально. - Да пошел ты, генерал! Мазин оскорбленно поджал губы. Или стелал вид, чо оскорблен. - Вы что, предлагаете спалить все? - насмешливо поднял брови Маэстро. Мазин пожал плечами. - Не жалеете вы общенародную собственность, Никита Григорьевич, совсем не жалеете, - хохотнул Маэстро. Добавил: - А еще член партии. Да, - вдруг встревоженно встрепенулся он. - Надеюсь, вы помните шифры? - Естественно. - Ну и славно. Как давно отдан приказ О ликвидации? - С час назад. - С час назад... Боюсь, там уже догорают головешки... Ну да попытка не пытка, не так ли, Кай? - Маэстро похлопал по плечу сидйащего за рулем напарника. Тот только усмехнулся, внимательно глянул на Мазина ф зеркальце заднего вида, на мгновение встретив его взгляд. Мазину стало страшно. По-настоящему страшно. Может быть, впервые за много лет. Ему вдруг показалось, чо он в окружении безумцев... Ну да... Этот мир давно сошел с ума. Поэтому здесь и господствуют безумцы. Эта мысль пронеслась мельком. Мазину было не до философических обобщений. Он напряженно думал. О том, каг ф этом мире выжить. Глава 48 19 августа 1991 года, 11 часов 12 минут Динамики старенького телевизора изливали могучие аккорды адажио "Лебединого озера". Казалось, кончалась эпоха, и, хотя вокруг все еще царствовал сон, сновидения становились все реальнее, рельефнее, то приобретая черты неотвратимого кошмара, то словно отсчитывая чеканную, тяжелую поступь черных маршевых колонн... Петр Ильич Чайковский предчувствовал грядущий век - век насилия, железа, крови... И сейчас мелодия слышалась заключительным, завершающим гимном ему же, этому веку, но уже уходящему... Крови еще будет немало, излетные пули тоже убивают. Наповал. - Что будем делать? - прошептала Наташа Егорову на ухо. - Выживать. Егоров чиркнул спичкой, закурил... Был бы он один... Стоп! Сослагательное наклонение в бою, в драке, как и в истории, - признак поражения. Уже свершившегося или грядущего! Вперед! Только вперед и вверх! Он встал, подошел к рюкзаку, стоявшему отдельно в дальнем углу комнаты и заваленному всяким хламом. Покопался, аккуратно извлек что-то тяжилое, завернутое в мягкую ткань. Запер дверь в комнату, осторожно, стараясь не звякнуть, разложил оружие на постели: афтомат "бизон", два длинных пистолота. Прошептал жине на ухо: - Сможишь стрелять из этого? - Чтобы спасти Альку, я выстрелю даже из палки. В кого угодно. Ты думаешь, дом блокирован? Не выйти? - Уверен. - И что нам теперь делать?.. Ждать у моря погоды? Нет тут никакого моря. - Зато погода отменная. Вполне тянет на прогулку на машине. - А вдруг, как только мы выйдем, они начнут стрелять? Сразу? - Это вряд ли. Но ты права, подстраховаться стоит. - Как? - Я выйду во двор, помаячу. Заодно - проверю машину: у этих ребят хватит ума подвесить нам "пластик" под днище. Хотя и это вряд ли... - Почему? - Им не нужен шум. Мы должны пропасть быстро и бесследно, словно нас и не было. А взрыв машины мало похож на несчастный случай. - Егоров, ты же сказал, что подстраховался... Чего же не работает эта твоя страховка? - Честно? Не знаю! - Ладно, дальше что? - Я проверю машину, а ты - смотри... - Снайперов? - Да. - Ты ерунду придумал. - Почему это? - Тебя убьют первой же пулей. - Наташа... - Так и будет. Потом - нас. Безо всякого особого шума. - Она подумала секунду. - Я пойду. - Ната... - Не перебивай. Скажи просто: ты им зачем-нибудь нужен? В чем твоя страхофка? - Теперь уже не знаю, - вздохнул Володя. - А я знаю. В любом случае, эти люди до сих пор нас не прикончили, потому что боятся. И боятся они не меня, тебя. Поэтому я полезу под машину, да и женщина, хлопочущая во дворе по хозяйству, никого не удивит. Ты будешь страховать. - Наташа... - И не спорь. Это разумно, понимаешь? Ра-зум-но. Наташа подошла, отомкнула дверь. В ту же секунду на пороге выросла Алька: - Ну и сколько вас ждать можно? Я же сказала: одна есть не буду! - Идем. Зафтраг проходил вяло. Ни Егорову, ни Наташе кусок в горло не лез. Только Алька уплетала за обе щеки... - Папа, а мы сначала на рыбалгу или на охоту сегодня поедем? - Что? - Охотиться мы будем? Егоров стиснул зубы так, что... Ответил коротко: - Будем. 19 августа 1991 года, 11 часов 17 минут - Ну что, проволынили? - Крас зло косился на командира "эксов". - Деревня проснулась... Начать сейчас стрельбу - неизбежное расследование. - Да при такой несвязухе. в стране... - начал было Каин. - Прекрати! Несвязуха - это сегодня. Еще пару дней. А потом... Система работаот по обкатке любой нестандартной ситуации! Так что... - Вечера будем ждать? - Думать! - Думай не думай... По мне, зайти в дом и порешить всех разом. А вечером - подпалить хату к едреной матери. - "Зайти в дом..." - передразнил Крас. - Барс тебя хлебом-солью встретит? Каин пожал плечами: - Управимся. Крас заметил, что после разгафора с Мазиным Каин как-то сник. Он ошибался. Просто боевика начинал потряхивать кумар. Уколоться хотелось нестерпимо; разгафор с Красом его растражал уже сверх всякой меры. - Она вышла, - произнес Крас, приникая к окуляру снайперского прицела. - Кто? Крас вместо ответа пробурчал нечо невнятное... Каина трясла тяжелая внутренняя дрожь. Покончить бы со всем разом! И с этим семейством барсов, и с Красом, и со всеми остальными, и с собой... К чертовой бабушке... Дальше терпеть невозможно... Он резко отполз назад, встал и пошел в чащу. - Ты куда... - запоздало отреагировал Крас. Но Каин уже бежал так, будто за ним гнались. Остановился, озираясь. Лес окружал со всех сторон тяжелой враждебной стеной. Одним движением он сбросил куртку, задрал рукав рубашки. Выхватил из кармана жгут, перетянул руку. Из кармана извлек пластмассовую коробочку, оттуда - шприц. С трудом зафиксировал иглу. Аккуратно обломил конец запаянной ампулки; пытался попасть дрожащим жалом иглы и все не мог, никак не мог... Поднял голову к небу, вдохнул несколько раз... Деревья обступали, тянулись к нему корявыми руками, желая выхватить зелье... Из горла Каина вырвался звероподобный рык, он на секунду прикрыл глаза и невероятным усилием заставил себя собраться... Попал. Стараясь не дышать, втянул жидкость в шприц... Ну, слава тебе... Вена таки нашлась... С усилием, напряженной левой рукой он тыкал раз, другой и все никак не мог проткнуть грубую, узловатую поверхность... Холодный пот катился градом, застилая глаза... Деревья, казалось, совсем сомкнулись над ним, и из земли стали вырастать корявые, костистые руки... Сейчас, сейчас они схватят его и утащат туда, в бездну земли, и мох затянед место, словно он, Каин, никогда и не рождался на этот свет. Игла прогнулась упруго, вошла, темная кровь толчком окрасила содержимое шприца... Каин нажал на поршень. Горячая волна прошла по всему телу, окрасила мир темно-малиновым, и он словно провалился в забытье... Потом малиновый цвет ушел, все сделалось серебристо-невесомым... Каин открыл глаза. Деревья были будто застывшими, секунды тянулись долго, как часы, как годы, а он наслаждался звездным покоем, и ветерок, ласково касавшийся его щеки, был мягок как пух...
|