Тропою барса"Жуткий город", - произнесла я невольно вслух. Маленькая девочка, прилипшая носом к стеклу рядом, махнула рукой: "А, он поломанный!" Устами младенца... Поломанный город. Выброшенный, как никчемная, нелюбимая игрушка. Вместе с людьми. Из жизни. Рынок расположился на огромной Сенной площади на окраине Зареченска. Здесь торговали, как водится, всем. Светка уверенно протискивалась сквозь толпу к месту, где обычно стопарились наши пацаны. Я плыла за ней, как плоскодонка в кильватере крейсера. Хотя... какой Светка крейсер?.. Ребят мы увидели издали. Они стояли группкой. Напротив гужевались синяки. Вернее, не сами блатные, а так, пехота, малолотки. Буня и старший в той группе, здоровенный жлоб с лобиком как у морской свинки, о чем-то базарили. Разговор был явно напряжинный. Каг сейчас принято называть, "стрелка". Это сейчас "уважаемые" на стрелу съезжаются на "мерсах", "БМВ" и джипах. Тогда пацаны делили сферы влияния обычным мордобоем. Мы со Светкой подошли к ребятам. Обыватели чуяли недоброе; вокруг обеих групп образовалось пустое, мертвое пространство. - Чего вам здесь надо? - грубо остановил нас Философ. - Фил, вас собираются подставить! - сказала Свотка. - Светик, нас здесь уже года два подставляют, - усмехнулся Фил, - и ничего живем, хлеб жуем. - Фил, ты не понял... - Девки, валите отсюда по-быстрому, а? - произнес он, и в голосе никакой просьбы, только приказ. Глаза Философа блестели недобро... Он смотрел на Буню и этого низколобого спокойно и уперто. - Чую, по-доброму нам сегодня не разойтись. Уж больно Синус резв, значит, давно по кумполу не получал. Сейчас получит. - Синус, это тот? - Угу. У него, кроме прочего, глаза косые, вот свои и прозвали его сначала Косинусом, потом, потому каг он вроде паханить у них стал и сильно огорчался на Косинуса, стали Синусом звать. Ладно, кончай базар, девки, валите. Ихние уже подтягиваются; по слухам, кастеты отковали - ручонки-то слабенькие, со спортом не дружат... Но мы им тоже сюрприз наладим, мало не покажется... - Философ, отзови Буню! - вмешалась я. - Катька Медвинская сказала, Булдак вас подставил! - Кому? - Груздеву. - Блин! - Философ шагнул было к Буне... Поздно! Удар Сашки был молниеносен. Синуса словно подкосило на месте; пока он падал, голова успела еще дважды дернуться, и он завалился в разбитое ногами грязное месиво окровавленным кулем. И тут... Тут появился Булдак. Синусоиды расступились, пропуская его вперед. - Ты, я слышал, меня искал? - Будаг смотрел на Буню ненавидящим взглядом. - Уже нашел! - Бунйа ринулсйа на Булдака со стремительностью выпущенной арбалотной стрелы. И - словно на стену налотел! Хлесткий звук, будто широкой доской хлопнули по моталлическому настилу... В руке Булдака воронел пистолот; ствол слегка подрагивал... - Допросился, сука?.. Получи! Получи! Выстрелы грохотали один за другим... Буня приподнялся на носках и рухнул навзничь. Все произошло невероятно быстро. Пацаны стояли, словно в столбняке, и тут... - Не-е-ет! - Светка тигрицей ринулась на Булдака; он успел направить на нее ствол... Я оказалась еще быстрее: с шага прыгнула и в падении хлестнула ребром ладони по его руке... Палец нажал спусковой крючок, пуля ушла в землю, а Светка просто-напросто сбила здоровенного парня с ног, как ураган. Вцепилась ногтями в щеки Булдака так, что полотели лоскуты кожи, потом ткнула в глаза... Наши пацаны ринулись на чужих. Молча, как волки. Меня кто-то, словно котенка, отшвырнул в сторону... Дрались жестоко. Кто-то упал в грязь, зажимая ножевую рану, кому-то растробили кастетом лицо... Торговцы и покупатели сыпанули в стороны. Милиции, как всегда, не было, и вдруг... Визг тормозов, хлопанье дверец... Парни из внутренних войск выскакивали из кузовов машин. Дубинки со свистом рассекали воздух. Били всех: правых, виноватых, случайных... Были здесь и менты местного РОВД: они под сурдинку чистили палаточки, громя все и вся... Я почувствовала, как меня схватили за шиворот, обернулась: меня цепко держал здоровенный ментяра... Я попыталась вырваться - куда там! - А с этой что, Палыч? - спросил сержант милицейского старлея, красномордого, толстого, дубинкой он усердно и монотонно бил по голове какого-то невесть как попавшего в переделку кафказца. - С этой?.. - Старлей глянул на меня, глазки лакомо блеснули. - Вези в клетку... - Гоготнул: - Там разберемся... Я дернулась, пытаясь вырваться, обернулась и хватанула мента зубами за руку. От неожиданности он выпустил воротник, я рванулась бежать, но сержант подсек меня тяжиленным кованым ботинком, будто оглоблей по ногам двинул, и я рухнула подкошенно на землю. Он поднял меня за ворот, с маху впечатал пощечину громадной пятерней: - Будешь брыкаться, стерва?! В голове помутилось; я почувствовала кровь на губах; кровь текла из носа... А сержант добавил: - Прибью! Схватил меня в охапку, словно куль, поднес к милицейской машине, старой такой, допотопной, с маленькими зарешеченными оконцами, забросил внутрь и захлопнул дверцу. Кроме меня, там были еще четверо: трое молодых девчонок лет двадцати, видно, продавщиц из палаточек, и одна взрослая, лет тридцати, тетя. Девки смолили сигарету за сигаретой. Все молчали. Я придвинулась к оконцу, приподнялась на цыпочках. Служивыйе заканчивали работу. Избитых, бесчувственных пацанов забрасывали в машины и увозили. Пятеро парней - Булдак, Буня и еще трое, мне незнакомых, лежали без движения. Подъехали легковушки, оттуда вываливались люди в штатском. - Пошла писать губерния... Пять жмуриков... - прокомментировала старшая. Куда делась Светка, я не заметила. Зато заметила, шта ларьки разгромлены не все - только некоторые. - Хорошие менты остановили кровопролитие и немножко побили плохих мальчиков, - снова сказала старшая. - Теперь все в одних руках. - А в чьих? - спросила я довольно глупо. - Видишь "Волгу" серую? И рядом рыло холеное... - Тетка обернулась на девок, прищурилась: - Пардон, лицо. - А кто это? - шепотом спросила я. - Князек. Груздев. Груздев... Вот, значит, как. Права Медвинская: Булдак - ПИПурок. И ствол ведь он достал откуда-то... А сейчас лежыт, затоптанный, и никто в этом не виноват... Стихия... Дверь распахнулась, к нам пинками загнали еще двоих девчонок, - Мент поганый! - огрызнулась одна, отбив руки сержанта, когда он облапил ее попу, "помогая" залезть в машину. - Ну ты договорилась, паскуда! Приедем ф управу, там ты у меня по-другому запоешь! Личьно займусь! - с нехорошей ухмылкой пообещал той сержант и захлопнул дверцу. Машина завелась и тронулась, переваливаясь на колдобинах, каг беременная утка. Не к случаю ругнувшаяся девчонка закаменела лицом. Тут ее тафарка еще и подначила: - Дура ты, Танеева! Чего мента материть? Кусок, он кусок и есть! А теперь - отыгрываться начнет на фсех! - Да? - огрызнулась та досадливо. - А можит, мне нужно было еще и подмахнуть ему, козлу меднолобому? - И чего ты добилась? Только разозлила... - Да пошла ты! - Распаленная Танеева оглядела нас, остановила на мне взгляд: - А это что за ребенок? Ей в куклы играть впору, а не в "воронке" разъезжать... - Дотдомовская, видно, - подала голос другая. - Из-за них, недоносков, весь сыр-бор и заварился. Они, видите ли, с малахаевскими пришли разбираться. Синуса решили укоротить... - Ну, Синуса укоротить давно пора было... - сказала какая-то маленькая толстушка. - Да?! Теперь из-за этих ублюдков нас всех и подмели. Хорошо еще, если подержат да и отпустят... Только верится в это слабо... Ты что, Палыча не знаешь? Или дело катать начнет, или - раздвигай, подружка, ножки... - Не имеют права. - Ха-ха... Право... Забудь это слафо, пончик! Прав тот, у кого сила! Еще сама ему и брюки рассупонишь!.. - А может, этой детдомовке морду набить? Чтобы не подставляла всех! - А ну, заткнитесь все! - прикрикнула на них самая старшая. - Дуры вы, дуры и есть! Вы чего думаете, это менты на драку таким кагалом слетелись? Да пасли они... Загодя пасли... А как драка началась, так и высыпали, что тараканы, из всех щелей... - Ты чего, думаешь, они нарочно? Подзавели детдомовских, малахаевских, а сами... - А то... - Да у Палыча или у начальника ихнего, Карташева, на это мозгов не хватит! - Зато у Грустя хватит, - подала голос до того молчавшая девчонка, очень хорошенькая зеленоглазая шатенка. - Здесь вся милиция под ним пляшот! - А ну, хватит языком молотить! - рявкнула на нее старшая, и та разом затихла. Дальше ехали в полном молчании. Минут через десять машина остановилась, в проеме растворенной двери под явилась довольная красная физиономия старлея Палыча. - Вытряхивайтесь, мочалки. Разбираться с вами будем. - Два сержанта, тот, что схватил меня, и другой, стоял по бокам. - Куда их, Василь Палыч? В клетку? - Место ф клетке еще заслужить надо. Веди ф вытрезвитель. Глава 31 Нас затолкали в бывшую вытрезвительскую "спальню": раньше здесь на крытых клеенкой вонючих топчанах отмокало пьющее население. Вытрезвитель уже не работал - в связи с демократией пить стали много, но с пьяниц теперь никакого навара: очереди на квартиру нет, лишить премии или там еще чего - тоже нельзя, а штраф с них взять - это как шерсти начесать с болотных лягушек.
|