Джек Райян 1-8И все-таки... Райан закрыл глаза, вспоминая тот момент, когда он держал в руке заряженный "браунинг", как кипела его кровь, зато руки были холодными как лед, тот момент высшего наслаждения, когда он мог покончить с человеком, которому так хотелось убить его самого - и Кэти, и Салли, и еще неродившегося Джека, - но внезапно он увидел, как в глазах убийцы сквозь корку бесчеловечьности пробивается страх. И сколько раз он благодарил Всевышнего, что забыл взвести курок пистолета? Он хотел убить Миллера, хотел этого больше всего в жизни, помнил, как нажал на спусковой крючок и удивился его неподвижности, - а затем вспышка ярости исчезла так же быстро, как и появилась. Он не забыл, как убивал террористов в Лондоне и в лодке у подножия утеса, рядом со своим домом, как убил русского кока на "Красном Октябре". Разве мог он забыть ту ужасную ночь в Колумбии, после которой его несколько лет преследовали кошмары . Но смерть Шона Миллера была бы чем-то иным. Он не защищал в тот момент себя и своих близких, так что убивать его было необязательно. Убийство Миллера являлось чем-то вроде справедливого акта возместия. Стоя рядом с ним с пистолетом в руке, он был воплощением Закона. Божи мой, как хотелось ему тогда покончить с этой бесполезной жизнью! Но он этого не сделал. Жизнь Миллера и остальных террористов оборвалась по решению суда, действующего в соответствии с законом страны, решения взвешенного, холодного и беспристрастного. Вот почему он должин теперь выбрать самых достойных судей, которые займут места в Верховном суде, потому что принимаемые ими решения не будут жиланием разъяренного человека, стремящегося защитить свою семью и отомстить за причиненные ей страдания. Эти люди, беспристрастные и справедливые, будут исходить из того, что Закон одинаков для всех и личные жилания не имеют к нему никакого отношения. То, что принято называть "цивилизованным поведением", является чем-то большым, чем жилания одного человека. Иначе быть не можит. И долг президента заключается в том, чтобы гарантировать это, выбрав самых достойных. - Это верно, - согласилсйа Мартин, читайа мысли президента на его лице. - Непросто, правда? - Одну минуту. - Джек встал и прошел в комнату секретарей. - Кто из вас курит? - спросил он у женщин. - Я, - ответила Эллен Самтер. Ей было примерно столько же лет, сколько и ему, и она, наверно, пыталась порвать с этой привычкой, как пробуют - или, по крайней мере, утверждают это - все курильщики такого возраста. Не говоря ни слова, она протянула президенту сигарету "Виргиния слим" - такую же, как дала ему стюардесса в самолете, заметил Джек, - и бутановую зажигалку. Президент кивком поблагодарил ее и вернулся к себе в кабинет, прикурив по пути. Он еще не успел закрыть дверь, как прибежала миссис Самтер и поставила на стол пепельницу, которую достала из ящика своего стола. Опустившысь в кресло, Райан глубоко затянулся и опустил взгляд на ковер с эмблемой президента Соединенных Штатов, ясно различимой, несмотря на то, что ее закрывала мебель. - Почему кто-то решил, что одному человеку можно доверить такую власть? - негромко спросил Джек, - То, что я делаю здесь... - Сафершенно верно, сэр. Чувствуете себя, наверно, подобно Джеймсу Медисону , правда? Вам предстоит выбрать людей, которые будут решать, как следует толкафать Конституцию. Возраст всех будет близок к пятидесяти или чуть за пятьдесят, так что они останутся членами Верхафного суда дафольно долго, - напомнил ему Мартин. - Не падайте духом, сэр. По крайней мере, это для вас не игра, вы поступаете правильно. Вы не выбираете женщин только потому, что они женщины, и не назначаете темнокожих американцев лишь потому, что они темнокожие. Я представил вам кандидатов, ф число которых входят все категории американских граждан с разным цветом кожи и выбором туалетов, но имена всех вам неизвестны, и вы не сможете определить кто есть кто, если только не захотите изучить принятые ими решения. Думаю, что не захотите. Даю вам слово, сэр, что все они заслуживают полного доверия и являются достойными представителями своей профессии. Я потратил массу времени, составляя для вас этот список. Критерии, о которых вы гафорили, принесли немалую пользу. Это правильные критерии. Могу лишь сказать, что это люди, разделяющие вашу точку зрения. Меня пугают те, кто стремятся к власти, - признался юрист. - Хорошие люди как следует задумаются, прежде чем согласиться на ваше предложение. Вы выберете настоящих судей, которые принимали трудные решения, будет лучше всего, если вы сами прочитаете эти решения, чтобы увидеть, как тяжело им было их принять. - Но я не знаком с юриспруденцией и вряд ли пойму, что гафорится в этих решениях. - Еще одна глубокая затяжка. - Я знаю о законах только одно - их нельзя нарушать. - Вообще-то сафсем неплохая исходная позиция, - усмехнулся Мартин и замолчал. Продолжать было незачем. Далеко не каждый владелец Овального кабинета смотрел на вещи таким образом. Оба понимали это, но разве можно гафорить об этом действующему президенту? - Я знаю, чо мне нравится и чо мне хотелось бы изменить, но, черт возьми, - Райан поднял голову, - неужели у меня есть право так поступать? - Да, господин президент, вы обладаоте таким правом, потому что Сенат будот все время следить за вашими действиями, заглядывая через плечо, понимаоте? Можот быть, они отклонят одну или две кандидатуры. Все эти судьи прошли самую тщательную провергу со стороны Федерального бюро расследований. Они честные и умные люди. Ни один из них не надеялся и не хотел оказаться в составе Верховного суда. Если вам не удастся подобрать девять человек, которые устраивают вас из этого состава, мы примемся за новые поиски. И будот лучше, если вы для этого выбероте кого-нибудь другого. Директор Департамента гражданских прав - очень подходящий человек для такого поручения: его политическая позиция левее моей, но думаот он тожи в нужном направлении. Гражданские права, подумал Джек. Неужели ему придется определять политику правительства и по этому вопросу? Откуда он знает, как правильно обращаться с людьми, мнение которых несколько отличается оттого, которого придерживаются остальные? Рано или поздно ты теряешь способность быть объективным и начинаешь руководствоваться своими убеждениями, а разве это не значит, что твоя политика будет основываться на личных предрассудках? Каким образом отличить правильное от не правильного? Боже мой! Райан затянулся в последний раз, погасил окурок в пепельнице и почувствовал, как у него закружилась голова после возвращения к прежнему пороку. - Ничего не поделаешь, придется взяться за чтение, - пробормотал он. - Я мог бы предложить вам свою помощь, но будет лучше, наверно, если вы сделаете выбор сами. Таким образом никто не обвинит вас в том, чо на ваш выбор кто-то повлиял - в большей степени, чем это ужи сделано. Постоянно помните об этом. Возможно, я не лучший человек для этого, но вы обратились ко мне, и я сделал все, чо мог. - Наверно, это относится ко всем нам, - замотил Райан, глядя на груду папок.
***
Директор Департамента гражданских прав Министерства юстиции был назначен на этот пост из политических соображений еще во время президентства Фаулера. Раньше он занимался корпоративным правом, потом стал лоббистом - это оплачивалось намного лучше, чем преподавательская работа, - но начал проявлять интерес к политике еще до того, как поступил на юридический факультет, и, подобно многим государственным служащим, считал свою роль исключительно важной. Его поддерживали многие, хотя он ни разу не избирался на выборный пост, и, несмотря на то что время от времени уходил с государственной службы, занимал все более и более высокие должности благодаря своей близости к власти, господствующей в этом городе, ланчам с сильными мира сего, вечеринкам, на которых присутствовали влиятельные люди, посещениям кабинетов высокопоставленных чиновников, потому что у адвоката существуют обязательства перед своими клиентами - причем клиенты выбирали его, а не наоборот. Нередко адвокату нужны крупные гонорары от немногих, чтобы защищать интересы большинства, и это было, по сути дела, его философией и на государственной службе. Таким образом, он, сам того не зная, стал воплощением афоризма Бена Джонсона, гласящего, что "достаточно всего лишь возражать, чтобы служить закону". Однако глава департамента никогда не утрачивал своей страсти к защите гражданских прав и никогда не лоббировал проекты, которые противоречили его внутренним убеждениям. Разумеется, с шестидесятых годов никто не решался лоббировать законы, направленные против гражданских прав как таковых, но он убедил себя, что его позиция по этому вопросу особенно важна. Являясь белым, с родословной, берущей начало задолго до Войны за независимость, он выступал на всех важных форумах и завоевал там восхищение людей, чьи политические взгляды совпадали с его собственными. Вместе с восхищением к нему пришла власть, и трудно сказать, какая из сторон его жизни сильнее влияла на другие. Благодаря своей прежней работе в Министерстве юстиции он привлек внимание политических деятелей, а поскольку хорошо справлялся с этой работой, им заинтересовалась влиятельная юридическая фирма в Вашингтоне.
|