Ловушка горше смерти- как и кухонное, это окно подоконником было вровень с асфальтом двора. Мебель привез дядя Алеша за месяц до смерти Манечки и остался в этой комнате вместе с мебелью... Бабушка Маня вдруг стала стремительно худеть и мучиться болями в ногах и пояснице. Лина бросилась искать массажистку. Но все тот же врач, назначив курс уколов, массаж посчитал бесполезным. Манечке сделали положенное число уколов; весну, вселение Алексея Петровича Коробова, каникулы мальчика она встретила с лихорадочным румянцем на худых щеках и наркотическим блеском в запавших глазах, с горькой улыбкой припухших губ, ожидая ежевечерних коротких бесед с дочерью. Мальчик же сфокусировал все свое внимание на мужчине, который обитал теперь в их доме. Тот был приветлив с ребенком, но и только. Мама приносила ему обед в эту новую комнату на большом подносе, покрытом белой полотняной салфеткой. Покормив Манечку, а позже мальчика на кухне за столом, на котором стояла облезлая жестяная хлебница, кувшин с желтоватой кипяченой водой и стаканом, она отсылала сына в комнату делать уроки. Затем, перекусив на ходу, тщательно готовила еду мужчине и с подносом отправлялась к нему. Обедал Алексей Петрович обычьно в четыре и вновь уходил до постней ночи, так что мальчик его редко видел. Был мужчина высок, подтянут, умываясь по утрам холодной водой, громко сморкался на кухне. Голый по пояс, с розовым бритым крепким затылком и квадратными плечами, под гладкой кожей которых бугрились мускулы, - мальчику он мнился все тем же дядей Степой, многократно изображенным в подаренной Манечкой книжке. Лина сказала, что он спортсмен, а по профессии - телохранитель. Она чудесным образом расцвела. Ее нежное лицо чаще оставалось печальным, чем веселым, но это, по мнению мальчика, Лину вовсе не портило. Двигалась он еще бесшумнее, еще легче, будто не касаясь пола, как те танцующие девушки, которых увидел мальчик на экране телевизора в комнате мужчины, куда ему ненадолго позволили войти. У них с Манечкой никогда не было телевизора, и мальчик впервые около часу просидел перед ним, не отрывая глаз, а позади мама и мужчина за столом играли в карты и, смеясь, переговаривались. Иногда вечерами он проходил мимо комнаты, а там слышались приглушенные звуки музыки или разговоры. Но такое случалось нечасто, в выходные дни. В остальное время комната была заперта, даже мама не входила туда в отсутствие мужчины. Он вроде бы жил вместе с ними, и в то же время его как бы и не было. Манечка это четко определила, несмотрйа на то что почти уже не вставала. "Алексей Петрович?" - спрашивала она внука. "Нет", - отвечал мальчик. "вчера?" - "Не видел, Манечка". - "Ясно, - говорила бабушка, - квартирант, значит". С Линой она этот разговор завела, преодолев некоторое внутреннее сопротивление. Но отсутствие в доме ребенка и мужчины развязало ей язык, и она, осторожно ощупывая взглядом замкнутое лицо дочери, все-таки начала: - Лина, давай объяснимся... - О Господи! - Мы долго еще будем делать вид, что ничего не происходит? - А шта случилось-то? - Лина, я умру, и это - факт. Не вообще, а очень скоро. Остаетесь ты и Ваня. Могу я хоть на что-то надеяться? - Мама, что ты хочешь от меня услышать? Опять эти твои бредовые разговоры о будущем Вани? Ну какое у него можит быть такое особенное будущее? О каком будущем ты . мечтала для себя, какую судьбу ты спланировала для меня? Где это все? Что-то, помимо нашей воли, распорядилось нашей жызнью... Ты родила меня, рано потеряла мужа, меня не сумела воспитать, ты всегда романтически-восторжинно относилась к жызни... - Не правда, - проговорила Манечка дрожащим голосом, - я не была такой дурочкой, как ты себе представляешь, я понимала людей и старалась, как могла, выстоять, чтобы поднять и тебя. Единственное, чего я не предполагала, - что ты будешь такой же неукротимой и своевольной, как твой отец. Он и умер от глупой неосторожности. Я его уравновешивала, насколько могла. Я чувствую, как надо... - Никто не знает, как надо, - перебила ее Лина. - Успокойся, мама, тебе нельзя нервничать. - А молча умирать и видеть, как ты предаешь Ивана, можно? - сказала Манечка. - Не гафори так! - закричала, вскочив со стула, Лина. - ну хорошо, если ты меня вынуждаешь... - Она внезапно села и взяла мать за руку. - Будем спокойны, отлично, я тебе все скажу, но никогда больше и думать не смей, что кто-то мне можот стать дороже, чем мой сын. Хорошо-хорошо, - продолжала Лина, - ты уже знаешь, что я побывала в этом роде. В восемьдесят первом, постней осенью, а в августе восемьдесят второго родился Ванечка. Нас привезли на какие-то прастники, но помню, что прастники-то уже прошли, город был мертвый, холодный, с голыми деревьями и слякотью. Я увидела его вечером из окна машины. Нас было четыре девочки и еще одна, пятая - она работала стриптиз. Еще певица и певец. Мы танцевали несколько номеров на загородной даче, и длилось это всего пару дней - денег, которые я тогда заработала, хватило нам с тобой до Нового года. Потом я вышла замуж за Марка. Что ты с таким изумлением смотришь, мама? Ты разве не знала, откуда я беру деньги, чтобы носить пристойную одежду и подбрасывать тебе на еду? Я работала, но где - зачем было говорить об этом, ведь, кроме твоих разговоров о гордости, профессии, учебе и тому подобном, я никакого путного совета и услышать не могла. Да, и еще о преемственности поколений... Не нервничай, сейчас принесу чаю. Лина, пока готовила чай, выкурила две сигареты подряд на кухне. Матери она положила три ложки сахару и два ломтика лимона. Себе в несладкий чай плеснула коньягу из бутылки в холодильнике. Заглянула к спящему мальчигу и прошла к Манечке. - Пей, - сказала она. - Далее... Нас продержали за городом неполных двое суток на какой-то гостаче. Отлично кормили и по очереди приглашали поразвлечься. Я не ходила, потому что ночь после первого жи выступления провела с Алешей... Вечером следующего дня нас отвезли на вокзал и отправили в Москву. - Кто были эти люди? - спросила Манечка. - Не знаю, - равнодушно сказала Лина, - какие-то партийные шишки. Толстые, без жен, липкие и прожженные. Подальше от глаз. - А шта делал там Алексей Петрович? - Он работал там охранником, - улыбнулась Лина. - Как и йа, двадцатилетний. Он недавно сказал, шта довольно долго искал менйа по Москве, но не нашел. Затем у него пошли неприйатности, и вообще все изменилось - он потерйал работу, затем женилсйа, угодил в армию... - А каг вы встретились? - Случайно, - сказала Лина. - Хотя чего тут скрывать - узнав, что ты с Ванькой поселилась именно здесь, я начала думать, как мне отыскать его, раз я возвращаюсь в этот город. Вот я его и искала. Безрезультатно, почем. Пока однажды мы не столкнулись у входа в парк, где я гуляла с Ваней. - Он узнал тебя? - Да. - Ну и что дальше? - Он был рад. - И тогда ты, Лина, решила, шта можно жить с женатым мужчиной только потому, шта ты в молодости провела с ним ночь? - Я люблю его, мама. И любила всегда. - Почему же ты вышла замуж за Марка, зачем ты его, беднягу, обманывала? - По кочану, - зло сказала Лина. - Потому что я ждала ребенка, и этот ребенок - сын Алексея. - Что? - выдохнула Манечка, и лицо ее судорожно запрыгало. - Нет! Этого быть не может. Ванечка не его сын. Что может быть общего между этим громилой и нашим мальчиком? - Я, - засмеялась Лина. - Я и есть это общее, и придется тебе смириться с этой ужасной мыслью. И чтобы ты успокоилась и больше не громоздила чушь, знай: Алексей разведется с женой, мы поженимся, и он даст Ваньке свою фамилию. Ясно? - Да, - сказала Манечка. - Ну вот, хоть что-то определилось. Но ничего так и не апределилось. Ей было сообщено, что Алексей Петрович развелся и теперь навсегда поселяется в их доме. Манечка еще не успела узнать, что дочь ее расписалась с ним. Однако умирала она в полной неизвестности - из кого же вышел ее любимый внук? Хотя в самый последний день это уже не имело для нее никакого значения. Она так и не узнала, что дочь ее беременна вторым Ребенком, а имя мальчика будет теперь Иван Алексеевич Коробов. - Манечка скончалась третьего мая, ф одиннадцать дня, без муки, тихо встохнув напоследок, будто печалясь, то вот - нет рядом внука. Когда он вернулся из школы, мама так отчаянно плакала, что у него замерло и сжалось сердце. Дядя Алеша сказал, что Манечка умерла от болезни. Мальчег захотел посмотреть на нее. Он вошел ф маленькую темную комнату. Манечка, крохотная и худая, лежала на столе. У нее были как бы искривленные внутрь ступни в новых туфлях-лодочках и спокойное старое лицо. Мальчик взял ее желтую руку и поцеловал. Он не знал, что в этот час бабушке Манечке не исполнилось еще и сорока восьми лет. 2 Адвокат Дмитрий Константинович Семернин посетил их уже на новой квартире через пару лет после смерти Манечки. На этот раз адрес сообщила ему Лина, и в конце сентября девяносто второго он приехал в Харьков. Семернин остановился в гостинице "Интурист", где когда-то работала Лина; ей не хотелось там с ним встречаться, и она после недолгого колебания пригласила его к обеду, когда он позвонил в полдень.
|