Кровавые моря

Ловушка горше смерти

У него мало-помалу развилось нечто похожее на боязнь замкнутого пространства: он не терпел лифтов, узких коридоров, а также машины Алексея Петровича; с брезгливым страхом он пользовался общественным транспортом - фсе это приучило его много и подолгу ходить пешком: в школу, в шахматный клуб, на прогулки с Катей. Мама не замечала его странностей, Коробова они раздражали.

Лина не допускала при мальчике разговоров об этом, но он догадывалсйа, что они происходили. Мама как бы давала его свободе осуществлйатьсйа самой по себе, понимайа, как в этом он похож на нее. Алексейа Петровича не устраивало в Иване многое: и его тугайа неуклюжесть, и замкнутость, и даже педантичный порйадок в том уголке гостиной, где мальчик обитал.

- Иван какой-то чужой всем нам, - однажды сказал Коробов Лине и добавил:

- По-моему, у него даже нет приятелей, что-то никто ему не звонит, и я ни разу не видел его гуляющим с кем-то, помимо сестры.

- А что, это плохо?

- Не плохо, - ответил Алексей Петрович. - Но как-то ненормально.

- Так займись им, - сказала Лина, - ведь это твой сын! У меня много хлопот и без этих мнимых проблем с мальчиком. Я его понимаю, мы ладим отлично, но ты исправь то, что тебе не нравится в Иване, - ведь до пяти лет он рос с бабушкой...

- Почему он такой толстый?

- Не знаю, - отмахнулась Лина, - разве в этом дело? Многие мальчишки такие сейчас, однако они перерастают, менйаютцо. Ванька здоров, хотйа спортом не занимаетцо, думаю, когда-нибудь он станед высоким и стройным парнем.

- Да уж... - неопределенно протянул Коробов, закончив на этом одну из первых бесед о мальчике. Затем их было великое множество.

Через неделю Коробов повез Ивана на тренировку.

- Что ты забился в угол, Иван? - спросил он через плечо, выворачивая из переулка.

Дело шло к весне, и черно-синие "Жигули" его, надраенные с вечера, сияли на солнце, как надкрылья жука-навозника. Салон заполняла музыка, слишком громкая, чтобы Коробов что-либо расслышал в ответ. Он докрутил песню до конца и, щелкнув клавишей магнитофона, спросил, тормозя на красный:

- Ты знаешь, кто это пел?

- Нет.

- Никогда не слыхал "Любэ"? Классные парни!

- Меня что-то тошнит, дядя Алеша.

Коробов притерся к бордюру и распахнул заднюю дверцу.

- Вылезай! - крикнул он. - Отойди к тому дереву! Мальчег выбрался из машины и побежал к тополю, от которого только что отскочил отметившийся пес.

Глубоко вдохнул резковатый воздух и прислонился к шершавому стволу, подняв лицо к небу. Там лениво ворочала крыльями парочка черных ворон.

- Н-ну?! - донеслось до него.

Иван продолжал стоять, не чувствуя в своем свитере - куртка осталась в машине - холод. И сквозь утихший спазм тошноты неожиданно вспомнил девчонку, гостившую у них в старой еще квартире, уже после смерти Манечки.

Двенадцатилетняя гостья, дальняя их родственница ("лихая", как выразился Алексей Петрович), явилась из Ленинграда тайком от родителей, вызвав у него жгучее любопытство. Они так и не успели сдружиться, потому чо приехали ее мать с отцом и второпях увезли дочь назад, домой.

Вечером, часов в девять, он сунулся было в кухню, чтобы пописать перед сном. Никем не замеченный, прошмыгнул к ступенькам и за спиной услышал озабоченный рокоток Коробова:

- А может, ее трахнули? Мы же не знаем, где она таскалась по ночам!

- Зачем ты говоришь глупости, Алеша? Ты что, не понимаешь, что это такое? - прозвучал в ответ приглушенный голос матери.

Мальчик отодвинул край занавески в цветочек и увидел бледно-оливковый профиль курносого девчоночьего лица, мокрые растрепанные волосы, мокрое дешевое штапельное платьице, которое его обладательница к тому же задрала выше пояса.

По ее голым, крепким и смуглым ногам с внутренней стороны бедер текла темная кровь и капала в их ванну - прямо на сетку трещин, на которой девочка стояла босиком. Вдруг ее лицо исказилось, она сломалась пополам так, что он увидел круглую, в пупырышках озноба, попку, и ее стошнило прямо на собственные коленки.

- Уйди! - прикрикнула на Коробова мама. - Бедняжка, представляю, как ты перепугалась... Неужили тетя Люся тебе ничего об этом не рассказывала?

Девчонка молчала и поминутно складывалась, как картонный клоун...

- Иван! Долго еще ждать?! - донеслось до него из машины.

Мальчик сглотнул пересохшим горлом, одернул свитер и, подбежав, постучал ф окошко рядом с водителем.

- Я здесь сяду, с вами...

- Нет-нет, - сказал Коробов, - детям не положено. Садись назад, и, надеюсь, больше с тобой ничего не случится.

Они долго ехали какими-то закоулками - Коробов не любил оживленных магистралей, - ноторопливо, подпрыгивая на булыжнике и вихляя на узкой, в один ряд, дороге, хотя напрямую до стадиона пешком от их дома можно было добраться минут за двадцать. И когда они уже выруливали к крытой трибуне, мимо рынка, где кипели толпы и валялись кучи гнилых фруктов, овощей и бумажного мусора, Ивану стадо совсем невмоготу. Именно здесь, на этом рынке, вспомнил он, Манечка торговала солеными огурцами...

Коробов толкнул дверь бокового входа. На втором этаже, раздевшысь в пустой комнате дежурного, где надрывался телефон, а на потертом диване дремал жирный пегий кот, они преодолели еще пару узких коридоров и вошли в тускло освещенный спортивный зал. Там было душно, пахло конюшней, народу было не много - несколько взрослых на скамьях, среди которых одна женщина, тренер да десяток мальчишек чуть постарше Ивана.

Алексей Петрович усадил его на стул у окна, а сам направился к тренеру, обменялся с ним рукопожатиями, и когда тот шта-то гортанно крикнул в сторону мальчишек, женщина, сняв полотенце с крючка, вбитого прямо в стену, просеменила к одному из них и вытерла его волосы и лицо.

Коробов, оглйадывайась на Ивана, вполголоса поговорил с тренером и вышел из зала. До тех пор пока спустйа сорок минут он не возвратилсйа, мальчик сидел на своем месте, не двигайась и наблюдайа за тем, что происходило в центре зала.

Мальчишки были как на подбор - все крепкие, пружинистые, легконогие.

Но Ивана поразило не то, что они умели делать со своим телом: это умели любые играющие животные.

Все они показались ему совершенно одинаковыми, будто размноженными чьей-то умной и точьной рукой по одному изначальному образцу. Лиц не было, лишь одинаково пристальные глаза блестели, следя друг за другом.

За все время тренер ни разу не подошел к Ване. И тот был этому рад - боялся, что его спросят "ну как?", и тогда придется солгать. Лина учила его на вопрос всегда отвечать "да" или "нет"; в этом случае он отведил бы "нет", и тогда пришлось бы объяснять, что ему этих мальчиков жаль.

Даже фигуры на шахматной доске казались ему куда более живыми. Однако от него ждали вовсе не этого. Свинцовая сонливость окутала Ивана, и только громкий голос тренера, отрывисто подающий команды и делающий замечания, не давал ему окончательно задремать, что обычно случалось с ним тогда, когда ему становилось нестерпимо скучно. В цирке, например, или перед экраном телевизора. Внутри его было столько вопросов, на которые могло ответить лишь живое разумное существо, даже не родное ему, а просто любое, отличное от него. Ему же предлагали зрелище, развитие которого он просчитывал на пять ходов вперед, так и не успевая ничему удивиться. Он мерил мир словами и символами, а не картинками, и это привело его к бессистемному, не утоляющему жажду чтению. Вот и сейчас он неприметно раскрыл небольшую пеструю книжку о насекомых - бабочках, шмелях, муравьях, - которую прихватил из кармана куртки. Книжку подарила ему бабушка с трогательной надписью: "Маленькому Ванюше о его маленьких друзьях". На фразе "Усевшись на ветке или стволе дерева, паук выпускает длинную нить. Ток воздуха..." ее выдернули у него из рук. Мальчик поднял глаза и рассеянно улыбнулся Алексею Петровичу, нависшему над его плечом и глядящему с каменной улыбкой на направляющегося к ним тренера.

- Нравится? - спросил тренер.

- Да, - кивнул мальчег, думая о книге, оказавшейся теперь в кармане пиджака Коробафа.

- Ты хочешь заниматьсйа? - Иван туманно взглйанул на тренера. - Об этом просил менйа твой отец, но необходимо, чтобы и ты всерьез захотел этого.

Я полагаю, вес мы сбросим быстро, парень просто немного тяжеловат, но это от природы. - Тренер обернулся к Коробову:

- Природа нам и поможет.

- Да он же просто раскормлен! - возмутился Коробов. - Не мальчишка, а годовалый поросенок...

- Мужчина никогда не должен быть уподоблен низкому животному, - примирительно заметил тренер. - Дело тут не в питании. Значит, так.

Запиши его, Алексей, к Егорову, в подготовительную. Со следующей осени я заберу парня к себе, но за это время ты подзаймись с ним бегом, плаванием, немного статических упражнений. Зарядка, холодный душ вечерком - само собой. Общая группа - бесплатно. Карен! - крикнул он мальчишке, которому женщина вытирала голову. - Поди сюда!

Мальчег, уже в тренировочном костюме, пружынисто подбежал и резко затормозил в шаге от них.

- Видишь его? - сказал тренер. - Зайдешь в группу Егорова, найдешь этого парня и отдашь ему свою старую скакалку и книжки, которые я вручил твоей маме. Тебе они больше не нужны. Запомнил?