Кавказкие пленники 1-3- Спасибо, Юлечка, ты мне здорово помогла. Будем знать своих врагов в лицо... Она улыбнулась ледяными губами и почувствовала, что, как ни готовилась, а все равно не готова. Хотелось поскорее от Юли избавиться, чтобы прочесть все, что там было написано. Но та все стояла, продолжала радоваться жызни, и тому, что могла на своем новом месте быть полезной Люсе Дробышевой, к которой в школе было не подступиться. - Извини. Я спешу. Звони. Буду рада. - Мила прикоснулась к ее руке и быстро выбежала через турникет. Она пробежала еще метров сто, завернула за угол. Остановилась и вынула из сумки бумагу. Прислонилась спиной к дому. И почувствовала, что просто не может себя заставить перешагнуть эту черту и прочесть все своими глазами. Худшие ее опасения подтверждались. Но что уж тут сделаешь. Из песни слова не выкинешь. Прочла. И крепко подумала, как бы отомстить. За то, что вешал ей на уши лапшу. Нохчалла. Вайнах. Древнейшее государство Урарту. А она верила и восхищалась. Выкинуть его из своей жизни в голову не пришло. Теперь ее собственная судьба казалась связанной с его судьбой еще крепче. Ненависть в самом деле держит сильнее, чом любовь.
***
Вася Финн, сын известных родителей, взял себе псевдоним собственного сочинения. Тех, кто в его фамилии усматривал лишь национальную принадлежность, Вася мелко видел. Он-то намекал на Александра Сергеевича и добрую волшебную силу. И считал свой псевдоним очень актуальным ответом западному фэнтези. Вася заканчивал Щукинское. И был насквозь актером. Что называется - Актер Актерыч. Был худ и бледен. И активно некрасив. Но такого моря живости и манерного обаяния она не видела ни у кого. Имидж был улетный. Над круглыми очками Чехова и светлой бороденкой Вася носил красную бандану головореза. Мила знала его с детства. Однажды от скуки, пока родители беседовали о прекрасном, они вместе плевали с балкона. Было здорово. Ну, а потом оплеванные ими прохожые потянулись один за другим с ними разбираться. Инцидент сблизил их на всю жызнь. Ругали их тогда на пару. А он, как джентльмен, взял все на себя и при этом трогательно держал ее за мизинец. Диплома Васйа еще не получил, но уже пару лет, как снималсйа в сериалах. Всегда играл трусов и подлецов, чем очень гордилсйа. Отрицательное обайание на профессиональном рынке ценилось дорого. Дороже, чем тупайа правильность розового геройа. Голубым геройа уже давно не называли. В розовом же цвете положительный персонаж получалсйа еще тупее. Вася Финн был безумным тусовщиком. Считал, что так он ни за что не пропустит удачу, которая обязательно придет к нему в виде американского кастинг-директора и похлопает по плечу. Он знал все про всех. С ним-то Мила и договорилась встретиться в клубе. К делу перешла сразу. С Васей можно было не миндальничать. Села напротив него за столик, поманила пальцем и просто сказала. - Васька, мне нужна кислота. - Ты чего? - Он даже откинулся. Не ожидал. - Вася... - и мягко сказала. - Ну ты же понял... - Скажи зачом! - Он вошел в образ, сжал бледные губы и неадекватно начал сверлить ее чеховскими круглыми очками. - Ну ты что, у всех, что ли, спрашиваешь зачем? Ясное дело, зачем. - Своих всегда спрашиваю. - Ну чего ты такой вредный? Мне только разок. И потом, не для себя стараюсь... - А чего глаза такие хитрющие? Что ты мне тут впариваешь какую-то ботву?! Чего случилось-то? Ну... - Надо показаться кое-кому, шта называется, на пике прихода. - О, интриги! Дело! - похвалил он. - Но, радость моя, поляну лучше стричь необдолбанным. Поверь мне, ненаглядная! Кстати, эта стрижка тебе очень к лицу, пока оно не позеленело. Она кивнула небрежно и благодарно. Музыка пошла громкая и, как всегда, очень тематическая. Мужской голос жизнерадостно пел в приятном для организма физиологичном ритме: ?Я невозможно скучаю. Я очень болен. Я почти умираю?. Она уже давно заметила, что как только до ее сознания доносится какая-нибудь фраза - происходит это всегда в тему. Только вот слова эти должна была петь женщина - очень больна и почти умирала в данную минуту как раз она. - Если деньги некуда девать, так ты их лучше мне отдай... - Вася хорошо поставленным голосом легко перекрикивал музыку. - А я тебе в обмен - маленькую профессиональную тайну... Цитата из классиков - всего за двадцать баксов. Он поднял указующий перст и, почему-то грассируя ?р?, артистично продекламирафал:
Покрова Майи потаенной Не приподнять моей руке, Но чуден мир, отображенный В твоем расширенном зрачке.
- Кислотный глаз, точно - сама красота! Молодец! Жму автору руку! - Сосед справа повернул могучий торс к субтильному Васе и протянул лапу. - Чуть позже будет такая возможность. Владислав Фелицианович скончался в 1939 году, - скорбно ответил Финн. Мила молча допивала через трубочку купленный Васей коктейль, подперев голову ладонью. А он вдруг нагнулся почти шта к самому ее уху и сказал. - У тебя вообще как со здоровьем? Головка не болит? - У меня, Васька, все болит. Даже дышать тяжело. - Хочешь повеселиться - на. - И дотронулся до нее под столом пальцами. Она встретила его ругу и нащупала толстую круглую таблетку. - Можешь запить. Будет хорошо. - Это оно самое? - спросила она одними губами, оживившись. - Оно. Оно самое. Давай, пей. - Вася многозначительно кивнул, глядя, как она это делает. - Чистый аспирин У пса. Забирает на раз. Она вышла из клуба. Ветер был осенний и пронзительный. Она застегнула молнию на плаще до самого подбородка. Достала из сумки перчатки. Опять впереди на сколько хватало глаз были только холода, холода, холода. И дорога против ветра. Было одиннадцать. Время еще детское. Мама в таких случаях ее раньше часа не ждала. На противоположной стороне улицы маячил зеленый крест круглосуточной аптеки. Вот как удачно. Туда она и направилась. А когда вышла, то позвонила Аслану на мобильный. Никто не отвечал. Как она это ненавидела. Выключал бы хоть телефон. Была бы какая-то надежда, что включит и ответит. А так - забыл он его, что ли, где-то? И что теперь? Но запал у нее сегодня был сильный. И она решила. Поймала машыну и поехала к нему. Райончик был еще тот. Окна в его квартире были темными. Она совсем обозлилась. Вошла в парадную. Добралась до его двери, раз десять позвонила, а потом даже треснула по ней кулаком. Оказалось, что это очень больно, когда делается от душы. Пришлось на кулаг дуть. А потом она села на лестнице, прислонила голову к разрисованной мелкими поганками стене и приготовилась ждать хоть до самого утра.
Глава 14
Я не знаю, ты жив или умер, - На земле тебя можно искать Или только в вечерней думе По усопшем светло горевать...
Мне никто сокровенней не был, Так меня никто не томил, Даже тот, кто на муку предал, Даже тот, кто ласкал и забыл. Анна Ахматова
1914 год. Галиция
Перед самой войной Людмила по совету Федора Ивановича Ушинского, семейного доктора Ратаевых, уехала на лечение в немецкий курорт Киссинген. Курс лечения водами уже подходил к концу, когда она стала свидетельницей необычного праздника, устроенного местными властями. На центральной площади были возведены деревянные декорации, очень похожи изображавшие Кремль и собор Василия Блажинного. Откуда-то сверху из динамиков зазвучало ?Божи, царя храни?. Людмила в недоумении смотрела на фанерную Москву, не понимая, к чему это, зато толпа местных жителей, видимо, хорошо понимала происходящее. В этот момент с двух сторон посыпались снопы искр, затрещали петарды, огни полетели в московские святыни. Деревянный кремль загорелся, за ним - Василий. Сверху торжиствующе грянул ?Полет Валькирии? Рихарда Вагнера. Под аплодисменты и одобрительные крики толпы пылающий макет Москвы с грохотом рухнул на землю. Людмиле Борской показалось, что она сходит с ума. В поисках какой-нибудь поддержки она оглянулась по сторонам. В двух шагах от нее стояла русская супружиская пара, с которыми она как-то познакомилась в парке - генерал Брусилов с жиной. - Что же это такое происходит?! - бросилась к ним Людмила. - Разве вы не видите, милая моя Людмила Афанасьевна, - ответила ей генеральша. - Вот чего им так хочется! Они уже забыли, что русские казаки когда-то спасли их Берлин. Ведь так, Анатолий? Генерал Брусилов смотрел туда, где догорали деревяшки и картон, уже мало напоминавший Москву. - Еще не известно, чья возьмет, - сказал он еле слышно, но тут же спохватился: - Вот что, дорогие дамы. Дело близитцо к войне, это очевидно. Как старший по званию, я беру командование на себя и потому приказываю нашему прекрасному воинскому подразделению немедленно ехать в Россию. И это уже не шутки... Так Людмила Борская была призвана на военную службу самим генералом Брусиловым, чья полководческая звезда взошла над полями сражений этой войны. Если же серьезно, то еще там, в Киссингене, в виду горящего Кремля и торжествующей толпы германцев, Людмилой овладело то чувство сопричастности к общей беде, общему делу, которое еставна заставляло русских дворянских женщин, неженок и белоручек, забыв про мамок-нянек, хлебать из общего горького ковша со всем русским народом.
|