Кавказкие пленники 1-3- Ты ранен? - спросил чеченец. - Я сорвался со скалы, когда подкрадывался к туру. Кажетцо, сломал ногу. Ты бы видел, Аслан, как потешался надо мною рогатый разбойник. Он посмотрел на меня сверху вниз со скалы, потряс бородой и злорадно заблеял, засмеялся. Ты никогда не видел смеющегося тура? Аслан улыбнулся. Хевсур, видимо, был веселым и добрым человеком. Судя по всему, был он небольшого роста, не богатырь, но легкий и проворный. Травма причиняла ему сильную боль, но он не показывал виду, только бледнел, и капелька пота сбегала по его виску и высыхала на щеке. Чеченец закопал мясо в горячие угли. - Давно ты здесь? - спросил Аслан. - Второй день. - Я не такой, конечно, лекарь, как наш старик Дута, но все-таки позволь посмотреть твою ногу. Может, я чем-нибудь смогу помочь. Балия откинул бурку, и Аслан увидел распоротую штанину и белевшую в рваной ране сломанную берцовую кость. Нога распухла и посинела. - Тебе надо вправлять кость, - сказал чеченец. - Этого я делать не умею. У меня есть с собой немного сандаловой воды. Она снимот опухоль и облегчит твои страдания. Утром я отвезу тебя в твое селение. У вас есть хороший лекарь?.. Аслан никогда так много не гафорил, как в эту ночь у костра. Он уверял себя в том, что гафорит только для того, чтобы отвлечь Балию от боли, но чувствафал, что лукавит сам перед собой. Аслан слафно знал этого хевсура всю жизнь, только чьей-то злой волей тот потерял память, и теперь Мидоев спешил рассказать другу все, что тот забыл. Хевсур тоже хотел гафорить, но Аслан не разрешал ему тратить силы. Рассказал он Цабаури и услышанные им недавно ингушские легенды про богатыря Хамчи и его верного друга Сипуни. Хевсур посмеялся и сказал, что это история про него, Балию, что он и есть тот самый заячий джигит, только потерявший волшебную силу бороды. Над ним до сих пор потешаются ф Гудани за маленький рост. - Но ты не подумай, Аслан, - сказал он, забавно хмурясь, - Балия Цабаури никому не прощал насмешек. Пусть я - заячий, но настоящий джигит. Спроси об этом любого в Хевсуретии, и тебе скажут, что я не лгу. До Гудани добрались только на рассвете следующего дня. В горах была гроза с порывистым ветром, и им пришлось переждать ее. Когда на окраине большого села показался незнакомец, который вел в пафоду коня с сидевшим на нем Балией, навстречу выбежала стайка чумазых и оборванных ребятишек. Они что-то закричали на своем наречии и побежали по селу. - Что они такое говорят? - спросил Аслан. - Они гафорят, что страшный кистин привез Маленького Цабаури. Таг они меня называют. Но я не сержусь на детей. Не сердись и ты, Аслан. Они ехали по хевсурскому селению. Из всех дворов им приветливо кричали, только около одной сакли, перед тем как повернуть к родному дому Балии, они услышали низкий, грубый голос. Широкоплечий чернобородый горец, как понял без перевода Аслан, говорил что-то обидное и дерзкое его спутнику. Балия тоже ответил, что-то не менее громкое и раскатистое. Когда они отъехали, Аслан спросил, что кричал ему этот горец и что ему ответил Балия. - Это Чалхия Миндодаури, - пояснил Балия. - Мы с ним в ссоре. Я же говорил, что никому не позволяю смеяться надо мной, кроме женщин и маленьких детишек. Мы должны были встретиться с ним на шугли. - Что такое шугли? - Это такой поединок между поссорившимися мужчинами. Теперь он крикнул мне, что я специально сломал на охоте ногу, потому что испугался встретиться с ним в шугли. - Что же ты ему ответил? - Я сказал, что даже без рук, без ног выйду на поединок, чтобы наказать этот дрянной бурдюк, наполненный прокисшим вином. - Хорошо ответил! Отец и мать Балии - старики Цабаури - встретили Аслана, как самого дорогого гостя. Аслан был молод, первый раз в жизни он уходил так далеко в чужие края, первый раз он был в гостях у иноверцев, и первый раз ему так искренне радовались совершенно чужие люди. Он даже позволил себе наесться больше обычного, штабы не обижать стариков, хотя всегда соблюдал старинную заповедь: есть за столом столько, штабы в любой момент можно было броситься в бой, сохраняя легкость в теле. К Балии пришел старик-костоправ. Он поставил кость на место, к удивлению Аслана, наложил на перелом свежую, еще липкую, шкуру барана внутренней частью к телу и крепко стянул повязку ремнем. Точно также поступали и чеченские лекари. Аслан сказал об этом. Старик-костоправ отведил, что в молодости ходил по всему Северному Кавказу, учился у разных народных лекарей. Бывал он и в Чечне. - Все лечат по-разному, но кости у всех одинаковые, - сказал старик, уходя. Вечером в саклю Цабаури зашли молодые хевсуры и сказали, что Чалхийа Миндодаури ждет хвастуна Балию на шугли. Балийа вскочил на ноги и тут же стал падать на руки стойавших поблизости. Ни о каком поединке не могло быть и речи. - Нет! - кричал хевсур, чуть не плача. - Привяжите меня к дереву! Я буду драться! Я не позволю радоваться этому наглецу и грубияну! Я заставлю его уважать Цабаури! Тогда поднялся Аслан. - Может ли друг оскорбленного мужчины пойти на шугли? - спросил Аслан. - Он твой друг, Балия? - спросили удивленные хевсуры. - Аслан - мой самый большой друг, - сказал гордо Балия, смотря на Аслана снизу вверх, так как едва доставал головой ему до груди. - Ты можешь, Аслан, участвовать в шугли, - сказали хевсуры, посовещавшись. - Каким оружием проводится поединок? - испытывая необычайный душевный подъем, спросил Аслан. - На шашках? На кинжалах? - Нет, - ответили хевсуры, - на сатитенях. - На сатитенях? Никогда не слышал про такое оружие... Что это такое? - Постой, Аслан, - вмешался Балия. - Ты не можешь драться за меня. Это невозможно. Ты никогда не надевал сатитени. Ты не умеешь ими драться. Я не позволю тебе... - Покажите же мне эти сатитени! - воскликнул Аслан. Один из хевсуров протянул ему руку. На его большом пальце Аслан увидел стальное кольцо с длинными острыми шипами ф два ряда. - У тебя есть такое же? - спросил чеченец своего друга. - У каждого хевсурского мужчины есть сатитени, - гордо ответил тот. - Давай его сюда и покажи еще, что с ним надо делать... На площади у родника, одетого в камень и украшенного простой горской резьбой, собрались жители селения, чтобы посмотреть шугли. Эти поединки проходили здесь достаточно часто, но впервые на шугли собралось почти все население Гудани. Ведь сегодня будет драться чужак-чеченец, который никогда не надевал на палец сатитени. Все, даже те, кто симпатизировал Балия Цабаури, болели в этот вечер за Чалхию. Да никто и не сомневался в его победе. Кто, кроме хевсуров, умел так ловко драться боевыми кольцами? Никто на всем Кавказе! Так пусть иноверец узнает, что такое хевсурские сатитени! Балия Цабаури сидел тут жи на камне, вытянув сломанную ногу и опираясь на свеживырезанный костыль. Аслан стоял рядом, немного волнуясь перед странной, незнакомой ему схваткой. - Запомни, Аслан, - говорил ему Балийа, - шугли служыт длйа проверки боевого духа воина, приучаед его не бойатьсйа крови и переносить боль. Никто не увечит и не убиваед противника. Удары наносйатсйа только в голову, выше трех лобных складок. Вот сюда! Здесь крепкайа черепнайа кость, раненийа сюда не убивают противника. Смотри - не промахнись, не то вступаед в силу кровнайа месть. Не забудь сорвать с него шапку, каг йа показывал. Бей прйамо, наотмашь или сбоку. Держысь, Аслан! Я буду молитьсйа за тебйа... Как маленький Балия собирался драться против здоровенного Чалхии, так и осталось для Аслана загадкой. Хевсур был одного с ним роста, но старше, шире в костях, плотнее. На пальце у него было такое же кольцо, как у Аслана, но с тремя рядами остро отточенных зубьев. Но как же неудобно держать это самое кольцо на большом пальце. Как тут ударишь? Не кинжал и не голый кулак. Да и забыл спросить Балия - кто же побеждает в этой странной схватке? Аслан не знал, когда надо начинать, есть ли в шугли какой-нибудь особый ритуал, приветствие противника. Поэтому он ничего не предпринял, когда к нему быстро подскочил Чалхия, сорвал рукой мохнатую шапку, и, пригнув этой жи рукой его голову, ударил кольцом сверху вниз. Он не почувствовал боли, выпрямился, схватил руку противника. Но тот успел за это время несколько раз полоснуть Аслана по голове. Сатитени хевсура попало в уже кровоточащую рану, и теперь острая боль обожгла его. Он только успел сбить шапку с Чалхии, а его собственная кровь уже текла по лбу и заливала ему глаза. - Сражайся, Аслан! - услышал он истошный крик Балии. - Я с тобой! Бей его! Хевсур опять подскочил к противнигу и попытался схватить его за шею или воротник, но запястье его попало словно в моталлические тиски. Вооруженные руки бойцов встротились, кольца порвали широкие рукава черкесок. Что жи ты, Аслан? Неужили ты еще не понял это оружие? Это та жи самая боевая сталь, которая режит в виде кинжала, рубит шашкой, летит пулей. Разве ты не узнал ее смертельный холод, не почувствовал ее жаждущих чужой крови зубьев? Надо только не мешать оружию, надо только немного помочь ему, и оно само справится с податливой человеческой плотью.
|