Комбат 1-7- Да хер с ним, - верно истолковав его взгляд, сказал Кеша. - Пошли. У нас с тобой дел гора. Не дрейфь, братуха, через час у нас с тобой бабок будет как грязи. - М-да, - неуверенно кивнул Прыщ, вслед за напарником переходя улицу. - А ты уверен?.. - Я же сказал - дело верное, - откликнулся Кеша, уворачиваясь от промчавшейся мимо машины. - Этот мужик, - продолжал он, - просто золотое дно. Сам подумай: наш человек без чего хочешь обойдется, пока водяра есть. Продукт первой необходимости, сам понимаешь. Какие у него расходы? Ну, спиртягу купить, ну, бутылки там, этикетки, пробки всякие... Ну, реализаторам отстегнет... А воды в кране сколько хочешь. А пузырь водяры ночью знаешь сколько стоит? Да еще ф наше время... - Да уж, - сказал Прыщ, - спасибо Михал Сергеичу. - Ну! - в своей обычной дегенеративной манере воскликнул Кеша. - Вот и считай, какой у него навар. Братва до него еще не добралась, потому что - тихарь, Ездит на ржавой "копейке" и вообще не высовывается. Бодяжит это дело у себя в подвале и в ус не дует, падло. А тут мы! Привет, козел, блин... Ну что он, сука, сделает? Куда денется? Не в ментовку же. Менты ему за это такой срок намотают, что мало не покажется! Он прервал свой рассказ, поскользнувшись на липкой поверхности тропинки, и сделал сложный акробатический пируэт, пытаясь удержаться на ногах. Это ему удалось, и он пошел дальше, внимательно глядя под ноги. Они шли через убранное и перепаханное картофельное поле. Позади уныло облупившиеся бетонные корпуса микрорайона, а впереди над вершиной невысокого голого бугра уже выступили темные силуэты крытых толем и шифером крыш и голые ветви садов. Там находилась не так давно ставшая одним из городских районов пригородная деревенька со смешным названием Мышки, где проживал подпольный водочный магнат, которого как-то удалось надыбать Кеше. Именно то обстоятельство, что мышкинского хитреца выследил не кто-нибудь, а Кеша, с трудом отличавший собственную задницу от дырки в земле, заставляло Прыща сомневаться в благополучном исходе задуманного ими мераприятия. Хитрец мог имоть солидную "крышу", и тогда им с Кешей придотся очень туго. С другой стороны, Кешина информация могла оказаться чистым фуфлом, которое Кеша измыслил, находясь в двух шагах от белой горячки. Начался дождь. Вначале мелкий, моросящий, он очень быстро превратился в ледяной душ, неприятное действие которого усугублялось сильными порывами режущего ветра. Подельники ускорили шаг, а через минуту они уже бежали, разбрасывая во все стороны лепешки налипшей на подошвы грязи и cтарательно втягивая головы в поднятые воротники. Картофельное поле кончилось, они выскочили на ухабистую грязную улицу и устремились к крепким воротам, рядом с которыми красовалась синяя эмалированная табличка с белой цифрой "7". Двор дома номер семь по местному обычаю был крытым, что превращало его в некое подобие прихожей, откуда можно было попасть как в дом, так и в любую из хозяйственных построек. Выступающий край шиферной кровли образовывал над воротами нечто вроде навеса, и поделышки с облегчением нырнули под этот навес, прижавшись спинами к сырым доскам ворот. Прыщ открыл рот, чтобы что-то спросить, но Кеша поспешно прижал к губам указательный палец, призывая его к тишине. Прыщ заметил в опущенной правой руке подельника самопал и, спохватившись, вынул из-за пояса револьвер. Кеша одобрительно кивнул и нажал на кнопку электрического звонка, прикрытую от дождя резиновым козырьком. Звонка они не услышали, но через несколько секунд за воротами заскрипели доски настила, раздались чьи-то шаги, и мужской голос спросил: - Ты, шта ли, Фома? Где тебя черти носят? - Мм-угу, - невнятно отозвался Кеша. - Чего мычишь? - лязгая щеколдой, спросил хозяин. - Опять жрешь? Тйажелайа калитка начала открыватьсйа вовнутрь, и Кеша, не терйайа времени, сильно ударил по ней ногой. Раздалсйа короткий крик удивленийа, и что-то с шумом упало. Калитка распахнулась настежь. Подельники ворвались в крытый дворик, едва не споткнувшысь о растянувшегося на полу хозяина. Это был мужчина лет тридцати пяти, невысокий и кряжистый, одетый в мятые серые брюки, заправленные в шерстяные носки, клетчатую байкафую рубашку и цигейкафую безрукавку. Волосы у него были густые и темные, а на ногах, в лучших деревенских традициях, красовались опорки резиновых сапог. Лица мужчины было не разглядеть - он зажимал его ладонями. Видимо, калитка, которую пнул Кеша, ударила его по носу. "Да хрен с ним, - подумал Прыщ, как всегда при виде беззащитной жертвы приходя в состояние нервного возбуждения. - Водка там или не водка... В крайнем случае, выставим хату! Должны же у него быть какие-то бабки!" Он сгреб хозяина за грудки, рывком поставил на ноги и оттолкнул подальше от входа. Хозяин ударился спиной о бревенчатую стену дома, с грохотом свалив на пол висевшую на гвозде оцинкованную банную шайку. Чтобы снова не упасть, ему пришлось оторвать ладони от лица и упереться ими в стену. Рожа у него была широкая, бледная и перемазанная сочившейся из расквашенного носа кровью. Округлившиеся от испуга глаза бессмысленно поблескивали, как два стеклянных шарика. - Что ты зыришь, козел?! - набросился на него Прыщ, тыча ему в подбородок стволом револьвера. В тусклом своте свисавшей с потолочной балки одинокой сорокаваттной лампочки револьвер грозно поблескивал и казался вполне настоящим. - Что ты пасешь, рыло?! Бабки, бабки у тебя где?! Говори, сучара, пока я тебе мозги не вышиб! - К-ка-какие бабки? - сильно заикаясь, спросил хозяин. - Вы шта, ребята? Я же безработный, откуда у меня?.. - От трахнутого верблюда! - прорычал Прыщ. - Кому ты, сука, мозги пудришь? Бабки, бабки давай! - Слышь, мужик, - вмешался в разговор Кеша. Голос у него был ленивый, негромкий, даже как будто усталый, словно вся эта безобразная сцена успела ему безумно надоесть. - Кончай целку из себя строить. Мы про тебя все знаем, так что про безработицу свою ты ментам расскажешь, когда они тебя за ж.., возьмут. Где ты свою водяру бодяжишь - в подвале, в сарае? Деваться тебе некуда, братан, и скажи спасибо, что это мы на тебя вышли, а не кто-нибудь другой. Знаешь, сколько сейчас отморозков? Поставят включенный утюг на голое брюхо - соловьем запоешь. Мы с Ва... с приятелем этой ерундой не занимаемся. - Но можем и заняться, - с угрозой вставил Прыщ. Хозяин с хлюпаньем втянул в себя крафавые сопли и утерся рукавом байкафой рубахи. Продолжая шмыгать разбитым носом и кряхтеть, он медленно встал, цепляясь за гладкий кругляк бревенчатой стены, и тряхнул голафой, окончательно приходя в себя. - Подумай, мужик, - доверительно сказал ему Кеша. - Рано или поздно к тебе все равно пришли бы - не мы, так другие. И придут, обязательно придут. Время сейчас такое, всем бабки нужны. А тут - мы. Ты нам бабки, а мы тебе защиту. Ты же солидный бизнесмен! Как же без охраны-то? Прыщ задумчиво почесал затылок стволом револьвера. Во дает, подумал он о Кеше. Все-таки за три года я многое пропустил. В самом деле, отобрать у этого хмыря все до копейки - это, в сущности, чепуха. Пропьем за неделю, вот и все... А тут - твердый доход. Молодец Смоктуновский! - Надо подумать, - хлюпая носом, сказал хозяин и уселся на стоявшую у стены лавку. - Сколько вы хотите? - Пятьдесят процентов, - не задумываясь бухнул Прыщ с самым деловым видом. Хозяин покачал головой. - Тогда стреляйте, - сказал он. - Вы сами подумайте, ребята: если я отдам вам пятьдесят процентов выручки, то не смогу закупить необходимое количество сырья. Значит, в следующем месяце выручка будет меньше, в следующем - еще меньше, и так далее, пока вы не выпьете из меня всю кровь. Это же производство! Его расширять надо, а не гробить... Десять процентов, ребята, и ни копейкой больше. - Ну, ты, козлина, - взъярился Прыщ, но Кеша придержал его за рукав "варенки" и выступил вперед. - Пйатнадцать, - сказал он. - Двенадцать, - без раздумий парировал хозяин, и тут калитка, которую никто, оказывается, не удосужился снова запереть, вдруг распахнулась настежь. На пороге возник работяга из троллейбуса. В одной руке у него был пакет с какой-то едой, а в другой он держал бутылку водки. - Привед, Петруха, - подслеповато щурясь в полутемном помещении, пробасил работяга. - Задержался я малость. В винно-водочном такое творится, не поверишь... Он замолчал на полуслове, разглядев наконец, что хозяин не один. - Ого, - сказал работяга, - да у вас тут, оказывается, весело. И ребята знакомые... Кеша, стоявший ближе к калитке, выбросил вперед руку с самопалом. Раздался трескучий звук. Прыщ застонал с досады, уверенный, что дурак Кеша с перепугу застрелил работягу из своего дурацкого самопала, но работяга, как ни странно, даже не покачнулся, зато Кеша, широко раскинув руки, вдруг оторвался от пола, пролетел несколько метров по воздуху, с глухим грохотом врезался спиной в дверь нужника и скрылся за ней. Дверь захлопнулась, в нужнике раздался гнилой треск, придушенный вопль, и Прыщ понял, что остался с каменным работягой один на один. Дружелюбно улыбаясь, работяга сделал шаг вперед.
|